Оценка производилась по разным критериям, в том числе по смертности новорожденных, жилищным условиям, питанию. Выяснилось, что наши отпрыски больше всех увлекаются ранним сексом, курением, алкоголем и наркотиками.
Плюс ко всему, Латвия занимает последнее место по условиям жилья для детей. Но, одно дело — абстрактные цифры, пусть даже самые неутешительные. И совсем другое — реальные жизненные истории юных даугавпилчан. А они зачастую приводят в шок своей обыденностью и безысходностью.
История первая: Заброшенный
Родители четырнадцатилетнего Максима уехали в Ирландию уже два года назад. С тех пор в Даугавпилсе они бывают редкими наездами, а внука передоверили старой подслеповатой бабушке. Та оформила опеку, но, естественно, обеспечить правильный догляд за молодым и шустрым внуком не сумела. Да и денег в их “семье” было маловато — старухина пенсия да нерегулярные денежные переводы из-за границы не могли обеспечить полноценное содержание мальчишки. Вполне закономерно, Макс нашел “учителей жизни” в лице приятелей из дворовой компании, которые начали наставлять его на “путь истинный”. Сначала все было относительно безобидно: нюхали клей, сшибали с ровесников гроши на пиво. Потом начали промышлять мелкими кражами, главным образом в магазинах. На “большое дело” в виде ограбления чьей-то квартиры не хватало ни опыта, ни решимости. Тем не менее, все скоро закончилось первым задержанием, когда Макса в самый неподходящий момент ухватил за шиворот охранник в магазине.
Несколько дней в отделе превенции несовершеннолетних, воспитательные беседы полицейских с самим “героем”, с бабушкой — и полная свобода вскоре. Беседа ни к чему толковому не привела, и так и повелось в его жизни: мелкие кражи, задержания, свобода. После третьего раза бабуля сама обратилась в Сиротский суд: дескать, освободите от непосильного бремени опеки над великовозрастным шалопаем. Закончилось дело сиротским приютом.
История вторая: Подарок маме
Обшарпанный домишко на Гриве. Две старые кровати на пружинных сетках, над ними — грязные окна. Здесь спало вповалку все семейство: отец с матерью да две дочки-школьницы. На красном месте — телевизор. Говорят, ради него хозяева продали телку, единственную живность в хозяйстве, не считая бобика на цепи и нескольких кур. Прошлой весной старшенькая Оля упала в обморок прямо на уроке. Доктор определила: анемия и авитаминоз. Спасибо, хоть соседи иногда подкармливали…
Осенью мать устроилась торговать на городском рынке, дочек вновь отправила в школу и облегченно вздохнула: ну, слава Богу! Спокойствие, однако, оказалось недолгим. От пятнадцатилетней Ольги потерял голову сосед-сверстник по имени Владик.
— Мы всегда долго гуляли, вечером играли в карты. Однажды Владик подарил букет цветов, конфеты. Мы целовались. А потом случилось это…
До двадцатой недели беременности Ольга вообще посещала уроки физкультуры: быть может, надеялась подсознательно, что “само” рассосется?. Пока же опеку над малышом оформила тридцатидевятилетняя бабушка — до совершеннолетия своей дочери.
История третья: Маугли
Изначально это была вполне обычная семья — отец, мать и сын Женька. Однако с какого-то момента на них стали обрушиваться несчастье одно за другим. Сначала за совершенную кражу в тюрьму сел отец Евгения. В семью потом он уже не вернулся. Мать Надежду через некоторое время уволили с работы по сокращению. Обидевшаяся на весь мир женщина предпочла плюнуть на все и переехать за город, где в Калкунской волости у нее была загородная усадьба. С собой прихватила и юного Женю. Но полоса несчастий не закончилась — в результате неосторожного обращения с огнем на кухне в доме начался пожар. Приехавшим пожарным достались лишь тлеющие угли.
Для Надежды с Женей началась жизнь на пепелище. Маленькая семья перебралась в соседнее со сгоревшим домом здание, до этого служившее хлевом для скота. Единственным развлечением оставался старый телевизор, ловивший несколько латвийских программ. У него по вечерам собирались Наталья и ее соседи, приходившие с ближнего хутора. Собравшаяся компания увлеченно ныряла в чужую жизнь из мыльных опер. Все это сопровождалось тяжелым пьянством, а почти всякая свободная копейка пускалась на пропой. Надежда перебивалась случайными заработками да копалась у себя на огородике.
Понятно, какое “воспитание” получал Женька, росший юным Маугли. Ребенок свободно бегал по округе, промышлял мелким воровством из соседних усадеб. Немногие прохожие, пробиравшиеся по разбитому проселку мимо “поместья” Надежды, бывали не раз испуганы громким лаем из кустов — лаял на них Женька, развлекавшийся таким образом. Неудивительно, что в свентской средней школе, куда мальчик отправился учиться, за ним закрепилась репутация человека “странного”. Тем не менее, школу он закончил, поступил в профтехучилище.
Тогда же в руках парня стали появляться дорогие мобильники и другие вещи, которые были явно ему не по средствам. Однако махнувшая на все рукой Наталья не желала уделять время воспитанию сына, и закономерный итог не замедлил проявиться — Евгений был задержан полицией во время очередной кражи. Состоялся суд, дали условный срок… А спустя небольшое время распространились ужасные слухи о совершенном им убийстве.
Убив ее, он закопал тело неподалеку от автотрассы и продолжал спокойно ходить мимо почти целую неделю. На первых допросах в полиции вел себя абсолютно спокойно, вины за собой не признавал и лишь под грузом доказательств был вынужден сдаться. Недавно суд дал ему тринадцать лет тюрьмы (прокурор просил пятнадцать). Говорят, Евгений не согласен со столь строгим приговором, намеревается подавать апелляцию…
Что с ними делать?
— В деятельности нашего учреждения нам не раз приходилось сталкиваться с последствиями искалеченных детских судеб, — говорит руководитель городского Центра поддержки семьи Николай Никулин, — когда к нам поступают дети в возрасте с 2 до 18 лет, столкнувшиеся с домашним насилием, сексуальным использованием, трудовой эксплуатацией. Нередки также случаи с совсем молоденькими девушками, которые решили родить, но столь же молодой, незрелый и неопытный парень отказывается содержать семью и своего отпрыска. Кризис, безработица, всеобщее безденежье только усугубляют ситуацию.
— В первую очередь такими детьми должен заниматься Сиротский суд, — считает депутат Людмила Смыкова, — он же должен и определять их дальнейшую судьбу: оставить с родителями, оформить опекунство, отправить в приют и т.д. И пока это учреждение возглавляла Лигита Стразда, данная система была у нас неплохо отлажена. Ну а вообще, спасение таких ребят — это дело взрослых и, в первую очередь, педагогов. Работа должна быть направлена на максимально возможное раскрытие индивидуальных творческих потенциалов юного человечка, его склонностей и интересов. И, поверьте, я знаю массу примеров, когда вовремя предоставленная возможность самовыражаться — в музыке ли, танцах, рисовании или чем-то другом — в буквальном смысле спасала человека от незавидной судьбы опуститься, скатиться на самое дно…
Что же, все это, конечно, справедливо. Но порой, бывает очень неудобно смотреть в глаза уличным волчатам, которые так и не нашли к себе внимания и заботы…