Перед премьерой фильма Spell your name («Назови свое имя по буквам») украинского кинорежиссера Сергея Буковского было объявлено, что в зале запрещена видеосъемка. А жаль: панорама одного из рядов могла бы украсить эфир любой аналитической программы. Возле режиссера – президент Виктор Ющенко с супругой Екатериной, далее – спикер Александр Мороз, премьер-министр Виктор Янукович, один из продюсеров фильма, Стивен Спилберг, второй продюсер, бизнесмен Виктор Пинчук, его жена Елена, далее ее родители, Леонид и Людмила Кучма и сын Роман возле деда-экс-президента. Настоящий семейный просмотр. Тем более что заокеанский гость, до сих пор не побывавший ни в одном из постсоветских государств, едва сойдя по трапу самолета на киевскую землю, сообщил встречавшим: «Наконец-то я на родной земле». Его дедушка и бабушка родом из Одессы, говорили по-русски, и поиском одесских родственников голливудский вершитель судеб уже занялся. Как сообщил в украинской прессе директор Всемирного клуба одесситов Леонид Рукман, предки Спилберга проживали в городе в начале ХХ века, их фамилия звучала как Шпильберг, и теперь режиссер ищет подтверждения этой информации.
«Назови свое имя по буквам» – фильм заказной. Но заказ был прост: миллион долларов бюджета на полнометражную документалку – и «делай так, как видишь». История его не уникальна: подобные фильмы уже созданы в России («Дети бездны», режиссер Павел Чухрай), Польше («Я помню», режиссер Анджей Вайда), Чехии, Венгрии, Италии и создаются еще. Дело в том, что после «Списка Шиндлера» в 1994-м Стивен Спилберг решил лично взяться за сбор и систематизацию свидетельств о Холокосте (на иврите «шоа»). И за несколько лет был собран крупнейший мировой видеоархив: в Фонде шоа Университета Южной Калифорнии собраны 52 тысячи многочасовых интервью тех, кто чудом выжил, и тех, кто спасал евреев от нацистского геноцида. Невероятные судьбы, драгоценный документальный материал, в том числе три с половиной тысячи исповедей жителей Украины. Сергею Буковскому было предложено выбрать себе героев. Он выбрал. Они пришли на премьеру. Не все: двое стариков просто не дожили до этого дня.
Мария Гольдберг в фильме вспоминает свое детство в Умани: оно закончилось в 11 лет, когда всю семью убили фашисты, а она спряталась на чердаке соседской хаты и жила там три недели, питаясь сухой кукурузой и мечтая, чтобы в дымоход попали капли дождя. Во время «вылазки» в хату девочку заметила хозяйка, но немцам не выдала. После войны Марию забрала к себе родня из Симферополя: как рассказывает со слов бабушки ее внук Дмитрий, сложнее всего оказалось говорить по-русски: в Умани-то все больше по-украински было. Сама Мария Львовна очень волнуется: столица, телекамеры (200 различных СМИ привлекло появление Спилберга в Киеве – рекорд года!). Говорит, с тех пор один раз попыталась съездить в Умань, так и города не увидела – из-за слез. Фаина Клейман выбралась из рва с расстрелянными родственниками и соседями, Юрия Пинчука мать вытолкнула за ворота гетто, Мария Егорычева-Глаголева спасла знакомого Мишу, еврея, солдата и комсомольца. Согласно приказу в оккупированном Киеве ей трижды грозил расстрел. А отец Ирины Максимовой спас 16 евреев.
- Года три назад я смотрел фильм «Пианист» Романа Поланского о Холокосте в Польше, – рассказывает Виктор Пинчук. – И сравнивал его со «Списком Шиндлера»: «Пианист» проигрывал. А к концу фильма меня осенило: мы должны рассказать миру о Бабьем Яре, и сделать это может только Спилберг. Встретиться лично удалось два года назад, в ноябре, на съемках «Войны миров». Там крановщик Том Круз делал десятый дубль, а мы беседовали о Холокосте на Украине. И я от Стивена узнал, что Бабий Яр был первым случаем Холокоста во Второй мировой войне, и он, еще когда «Список Шиндлера» делал, уже думал о съемках в Киеве. Так вот, я ему предложил художественный фильм о Бабьем Яре, а он сказал: «Нет, документальный». Я сказал: «Окей!»
Сам Спилберг доволен фильмом украинского режиссера. «В эпоху, когда интернет и телевидение, технические средства объединяют весь мир, дают возможность сделать мир тесным, мы не сближаемся, мы все время выясняем, какого цвета наша кожа и во что мы верим, – эти страхи губительны, – говорит он. – Я начал думать об этом, когда создал фонд, я думаю и сейчас – тем, кто может услышать, мы должны рассказывать. Я надеюсь, что память о Холокосте воспитывает толерантность: ведь воспитание очень зависит от учителей и нас могут научить ненавидеть. Вообще сейчас – прилив интереса к документалистике, по крайней мере на американском телевидении, и особенно к реальным драматическим событиям прошлого».
Фильм – это и взгляд самого киевлянина Сергея Буковского: на экране его двор, его школьный альбом выпускников 1977 года. «Полукровка», «пятая графа» – весь объем знаний о том, кто же такие евреи и почему они – другие в стране, где «считали на миллионы, а на почтовых конвертах вначале писали имя государства, потом города, улицы и только потом – имя человека» (цитата из фильма), а не наоборот, как во всем остальном мире.
Один из эпизодов фильма – без слов. В неназванном маленьком украинском городке синагогу, оставшуюся после войны без купола, снесенного бомбардировками, сделали жилым домом. Без воды, без отопления. С тех времен в нем живут старики Злата и Хаим Медники, и вещи вокруг них тоже те, что были, пожалуй, до войны. Они сидят у подвального окна, на подоконнике прорастает луковица – и молчат. Гетто третьего тысячелетия – это увиденная режиссером параллель. Но старики не сравнивают – просто живут.
…Голодомор, Холокост и Чернобыль – три трагедии, чьи очевидцы еще живы. «Не уверен, что именно я должен этим заниматься, – заявил на пресс-конференции Виктор Пинчук, глава благотворительного фонда, – но мы уже должны собирать свидетельства участников всех этих катастроф по уникальной технологии Фонда шоа, и фильмы о них тоже должны быть сняты».
В Бабий Яр, где только за два дня, 29 и 30 сентября 1941 года, было расстреляно почти 34 тысячи киевских евреев, Стивен Спилберг отправился немедленно после прилета. «У меня смешанные чувства, потому что эпицентр Бабьего Яра – это сейчас фактически подземная станция метро, – сказал он. – Но у меня были фотографии, и я сумел представить все, как было, и мы поклонились каждому памятнику – и всем погибшим вместе, и расстрелянным детям отдельно, и я был очень тронут». «А я стоял и думал о том, – добавил Виктор Пинчук, – что если бы мои бабушка и дедушка не уехали в эвакуацию, то и меня бы не было».