Она принимала участие в строительстве почти всех современных зданий - от Ратуши и универмага Stockmann до домов на окраине. Она - оператор башенного крана, но, как ни странно, оказалось, что половина рижских операторов башенных кранов - женщины. Сейчас она работает в Старой Риге, на улице Грециниеку, строит очередной дом.
Каждый день смотрит на Ригу Тереза
<TABLE WIDTH=270 CELLSPACING=0 CELLPADDING=0 BORDER=0 ALIGN="LEFT">
144 ступеньки
Кран здесь установлен относительно невысокий – метров 120. Чтобы попасть в кабину, надо подняться по идущей вертикально вверх лестнице. До кабины крановщицы 144 лесенки-перекладины, 9 пролетов, 8 площадок. Старенькая, облупленная лестница дрожит. А ваша скорость подъема напрямую зависит от тренированности и объема легких. Чем выше поднимаешься, тем большую дрожь в коленках испытываешь. Особенно когда смотришь вниз.
- А вы думали, легко на кран залезать? – задорно спрашивает Тереза, когда, преодолев все препятствия, добираюсь до ее кабины. – Между прочим, в любую погоду сюда приходится забираться. Ограничение по температуре – от плюс 40 до минус 40 градусов. Когда жарко, не то что лезть по лестнице – ходить тяжело, а когда холодно, перчатки к лестнице примерзают.
Тереза легким движением рычага посылает крюк крана вниз, стропальщик цепляет к нему восьмитонную упаковку цемента. Сверху он выглядит неразличимо маленьким. Но Тереза все видит замечательно.
Под ногами крановщицы десятиэтажная бездна, отделенная от кресла лишь широким стеклом и двумя тонкими стальными прутиками на стеклянном полу. Проверять их прочность почему-то совсем не хочется. Через пол отлично видно, что происходит внизу. А чтобы не отвлекаться от того, что там происходит, кресло имеет характерный наклон вперед. В общем, довольно экстремальное рабочее место, особенно для женщины.
Повинуясь движениям Терезы, огромный кран тяжело ворочает стрелой, вытянутой на 25 метров. Остановить ее в нужном месте непросто – стальная конструкция обладает большой инерцией, и нужно потихоньку поворачивать ее в другую сторону. В результате манипуляций башня раскачивается, словно лодка на волне. И как с такой бандурой новички работают?
- У любого крановщика поначалу возникают проблемы с грузами, – говорит Тереза, подхватывая очередной восьмитонный пакет с цементом и вознося его на четвертый этаж. – Я, например, в конце 80-х на третий день практики на строящейся фабрике «Кайя» опрокинула огромную бочку с холодной водой. Окатила всех рабочих, хорошо не зашибла никого. После училища работала на строительстве здания загса на ул. Слокас. Крюки у того крана были сильно раскоряченные. В конце рабочего дня поднимаю пустой крюк, а сама на свадьбу засмотрелась – больно красивое платье было у невесты. Потом глянула на крюк, а на нем стропальщик метрах в двух от земли болтается и матерится – его за ватник зацепило. Из кабины, правда, крики было плохо слышно, но по выражению лица можно было обо всем догадаться.
По воле ветров
Ветер крепчает, и на высоте это очень хорошо заметно. Если его скорость превысит 12 метров в секунду, крюк обязательно нужно закрепить таким образом, чтобы зафиксировать кран. Иначе существует вероятность, что кран опрокинется. А это чревато большими разрушениями и даже жертвами. Сейчас ветер всего 7- 8 метров в секунду, но кабина ощутимо качается.
- Да не волнуйтесь вы, – успокаивает меня Тереза. – Сейчас еще вполне спокойно. При таком ветре можно без опаски работать. Если ветер будет сильнее, чем положено, мы об этом узнаем гораздо раньше, чем возникнет реальная опасность. И синоптикам заплачено, чтоб они заранее штормовое предупреждение давали, и сами попутно ветер контролируем. Так что если что и произойдет, закрепим кран, слезем на землю. Кабина здесь хорошая, вылезти в ветер можно. А вот на старых, советских кранах дверцы сзади были, и если кран стоял неудачно, то дверь было довольно трудно открыть – уж больно сильно ее ветром прижимало. Бывало, девчонки по нескольку часов в кабине куковали, прежде чем у них получалось дверь открыть, – а потом еще и слезать с такой высоты под ветром и проливным дождем.
Вот Терезе с земли показывают, что работа закончена, и когда мы спускаемся с крана, грянула маленькая теплая гроза. Ничего принципиально ужасного, но и так довольно высокая и оттого страшная лестница крана становится еще мокрой и скользкой.
- Это еще ерунда! – заявляет Тереза. – Вот одна моя коллега в 1983 году строила в Олайне пятиэтажки. Строила маленьким краном, у которого лестница находится внутри трубы. А чтоб было видно, за что цепляться, там маленькие лампочки есть. И вот однажды, когда она закончила работу и спускалась по этой трубе на землю, на стройке отключилось электричество. Ну и пришлось ей этажей 5- 6 ползти на ощупь. Говорит, когда спустилась, была вся мокрая от страха.
Представив себя на месте хрупких женщин, работающих на кране, чувствую неловкость и, если честно, банальный страх. Все-таки ошиблись те, кто назвал женский пол слабым. Или те, кто определил такие работы как женские.