За тот срок, что отводится человеку на жизнь, Игорь Винокуров прожил целых четыре. И это не фигура речи - четыре раза жизнь для Игоря Сергеевича заканчивалась. Окончательно и бесповоротно. И каждый раз он начинал ее заново. В буквальном смысле слова...
В авиакатастрофе он лишился ног. А через некоторое время ушел в рейс на плавбазе. После автокатастрофы был на волосок от смерти. Выжил. И опять попросился в море
Жизнь первая: сломанные мечты
Жизнь Игоря Сергеевича начиналась, как у большинства из тех, чья молодость пришлась на времена «великого и могучего». Он родился в Одессе – и этим все сказано, потому что редкий мальчишка-одессит не мечтает о море. Не был исключением и Игорь. После мореходки он ходил на парусниках и сухогрузах, был мотористом и даже машинистом на паровых судах (были тогда, в далеких 60-х, и такие).
Молодой моряк рано женился, в семье появился сын. И поворот в карьере интересный наметился: как-то Игорь прочитал объявление, что Рижская база тралового флота набирает механиков. Семья перебралась в Ригу, где Игорь стал работать машинистом на плавбазах.
В декабре 1967 года Игорь Винокуров вылетел из Лиепаи, где стояла их плавбаза «Кадиевка», в Ригу – отвезти отчеты и заодно повидаться с семьей. Клятвенно пообещал капитану вернуться рано утром 31 декабря – судно уходило в рейс. Но в рейс так и не отправился…
…Лететь надо было всего 45 минут. При приземлении АН-24 неожиданно резко клюнул носом. «Что-то мы быстро снижаемся…» – успел сказать Игорь своему соседу, молодому матросу Леве Новикову. И в этот момент самолет врезался в землю…
<TABLE WIDTH=220 CELLSPACING=0 CELLPADDING=0 BORDER=0 ALIGN="LEFT">
И сейчас, сквозь годы и туман наркозов (с тех пор пришлось перенести больше тридцати пяти операций), Игорь Сергеевич отчетливо помнит тенью скользнувшие в иллюминаторе верхушки елей и глухой удар, вместе с которым в его теле, взрывной волной выброшенном сквозь поврежденную обшивку, навечно поселилась боль. Помнит, как один из выживших пассажиров вытаскивал у него из кармана бумажник, а он не мог сопротивляться – обе ноги и рука были сломаны. А вот вой сирен машин «скорой помощи», огромный гипсовый кокон, в который врачи «заковали» пять открытых переломов ног, перелом руки, наскоро очищенные от земли и снега раны Игоря, чтобы его можно было доставить в Рижский институт травматологии и ортопедии, память уже не удержала.
Решение, которое грозило перечеркнуть всю его жизнь – экстренная ампутация ног, врачи принимали без его согласия. Иного было не дано – начавшаяся гангрена вариантов не оставляла. Очнувшись, он бросил взгляд на пустоту, прикрытую плоской простыней, и все понял…
Жизнь вторая: возвращение к жизни
<TABLE WIDTH=220 CELLSPACING=0 CELLPADDING=0 BORDER=0 ALIGN="RIGHT">
Каково полному сил молодому человеку внезапно оказаться инвалидом, прикованным к постели? Не дай вам бог прочувствовать это на себе, как это сделал Винокуров.
Но и по сей день он считает, что в жизни ему очень везло на людей. И первыми в этом ряду Игорь Сергеевич называет врачей. Директора Рижского НИИ травматологии и ортопедии профессора Виктора Константиновича Калнберза, профессора Киевского института врачебной хирургии Олега Александровича Бухтиарова, особо отмечает своего лечащего врача – Эрику Мартыновну Закис, которой Игорь Сергеевич собственно и обязан своим вторым рождением.
Когда его первый раз выписывали из больницы, он попросил позвать к нему всех, кто его лечил. Хороших протезов у него еще не было, ходить еще предстояло учиться, но все пришедшие в холл перед его палатой увидели Винокурова в вертикальном положении. Превозмогая боль, он стоял на старом протезе, опираясь на кадку с фикусом и костыль. «Я, – сказал им Игорь, – дал себе слово поблагодарить вас стоя». И пообещал, что с Эрикой Мартыновной он еще обязательно станцует…
<TABLE WIDTH=220 CELLSPACING=0 CELLPADDING=0 BORDER=0 ALIGN="LEFT">
…Свою дочь он назвал Эрикой. Как будто поставил памятник тем, кто не только выхаживал его, но и верил в то, что он еще войдет в жизнь и будет своим на ее празднике. И с Эрикой Мартыновной, как и обещал, станцевал вальс. Но позже…
После Института травматологии у него было все «как у Мересьева». Почти полтора года он усиленно учился ходить на протезах, старался «поставить» походку так, чтобы хромота была незаметной. Тренировал руки – теперь они были нужны ему особенно сильными. Пробовал даже танцевать – падал, ушибался, начинал «работу» вновь и вновь.
Окончательно встал на протезы и относительно нормально начал ходить Игорь Винокуров только в 1970 году. И… отправился на медицинскую комиссию. Чтобы снова выйти в море.
Спрятав за дверью трость, он вошел в кабинет начальника объединения «Запрыба» Бориса Соколова. Большой начальник крайне удивился, увидев в своем кабинете чуть пошатывающегося моряка, который пришел к нему… проситься на работу! Пьян? Первым побуждением было прикрикнуть, выгнать незваного посетителя, но что-то в твердом взгляде вошедшего сдержало его. А когда узнал, в чем дело, растерялся даже… Как не помочь человеку в такой ситуации! Но ведь и дело непростое: не куда-нибудь просится – в море, где работа не каждому под силу!
…На медкомиссию Винокуров вошел твердой походкой. Сдерживая волнение, дал измерить пульс… Но потом дошла очередь до ног. Он, не дожидаясь вопросов, присел несколько раз. За улыбкой скрывая боль от впивающихся в ноги протезов, сплясал… Плясал он и на второй комиссии, на третью привел с собой партнера, чтобы продемонстрировать раунд бокса. И, опережая готовый сорваться с губ медиков окончательный приговор, в отчаянии позвал:
- Пойдемте, я вам докажу…
<TABLE WIDTH=270 CELLSPACING=0 CELLPADDING=0 BORDER=0 ALIGN="RIGHT">
Фото А. Ивдры и из личного архива И. Винокурова.
Было в его словах что-то такое, что заставило медиков кинуться за Игорем, прыгающим через ступеньки вниз, во двор. В одно мгновение ухватился он за нижнюю перекладину пожарной лестницы, легко подтянулся и быстро полез к самой крыше шестиэтажного дома. И уже оттуда, в ответ на растерянные призывы, заявил:
- Спущусь, если подпишите разрешение… А пока буду стойку на руках делать!
Чем все могло кончиться? В тот день Винокуров прощался с землей. 2 июля 1970 года – дата эта стала для него более значимой, чем день рождения, – плавбаза «Трудовая слава» отходила в море. И в судовой роли значилось: «Винокуров Игорь Сергеевич – дублер радиооператора».
Нет, правда, такой должности в типовом штатном расписании плавбазы. Это была первая уступка, которую для Винокурова сделали и которую он принял. Была и еще одна уступка, последняя: капитан плавбазы Валерий Георгиевич Латышев взял на себя ответственность за нового члена экипажа, распорядился выделить ему отдельную каюту, чего помощнику радиста не полагалось. Старпом был против, но капитан настоял на своем – и, как показала жизнь, не ошибся в Игоре Винокурове.
Нелегким оказался тот рейс для Игоря Сергеевича. Сменить профессию, из хаоса звуков вылавливать знакомые позывные, едва касаясь ключа, посылать в эфир свои точки и тире… Но весть о новом коллеге среди радистов разнеслась быстро, и случилось чудо: радисты встречных и прочих судов прекращали даже срочные переговоры, когда в эфире раздавался его писк морзянки, еще неумелой, не привыкшей к ключу бывшего моториста, – учись на свободе, новичок!
И все-таки Винокуров своей бедой предпочитал не делиться. Хотя и был как будто на виду. Впрочем, догадаться о чем-то товарищам по работе было и впрямь трудно. Ходит себе по палубе этакий здоровяк одессит, никогда не унывающий, ни в одном деле от других не отстающий. Ну прихрамывает немного – подумаешь… Бывало, на стоянке кто-нибудь бросит ему: ты у нас самый молодой, сгоняй на соседний пароход, сменяй фильмы! Игорь молча вставал, брал в руки тяжелые коробки и шел. Протезы он снимал, только запершись в каюте. Там же залечивал натруженные, растертые ноги…
Жизнь третья: все сначала
<TABLE WIDTH=220 CELLSPACING=0 CELLPADDING=0 BORDER=0 ALIGN="LEFT">
Сколько все-таки судьбой отпущено на долю одного человека!
После рейса Игорь поверил: ему по силам все. С особой остротой теперь хотелось жить, жить… Винокуровы купили «москвич» с ручным управлением, и Игорь, выйдя в отпуск, с наслаждением разъезжал на машине, опьяненный открывшимися возможностями неограниченного движения, скоростью. Пока однажды из-за поворота не вылетел огромный грузовик. Игорь попытался было вывернуть руль, но стальная махина уже надвинулась на него, переворачивая, вминая в асфальт…
Когда его вытащили из остатков того, что недавно было автомобилем, смотреть, казалось, было не на что. Искореженным металлом начисто срезало протезы, тело было сплошным синяком, внутренние органы отбиты. Шофер грузовика грохнулся в обморок, увидев пострадавшего, – он был уверен, что из-за него человек потерял ноги.
А после Жанна, жена Винокурова, стояла в реанимационном отделении над бесчувственным, вздувшимся телом и, глотая слезы, слушала, как врачи рядом обсуждали, дотянет ли он до утра и что она должна согласиться с бесполезностью врачебного вмешательства. Как будто назло врачам Винокуров, слегка отойдя от наркоза, открыл глаза и попросил… закурить!
А тогда, когда его вновь «заштопали» (все те же Виктор Константинович и Эрика Мартыновна), он помнит, как прыгнуло и сжалось сердце, когда один из членов медицинской комиссии спросил его: «Ну, что же, батенька, свою волю вы уже доказали, не пора ли теперь на покой?» Но через несколько месяцев в отдел кадров Рижской базы рефрижераторного флота зашел подтянутый моряк с изящной тростью в руках – за новым назначением…
С момента потери ног Игорь Винокуров, и так человек не самого легкого характера, требовал от окружающих одного – никаких уступок для него как для инвалида! И все-таки об одной «уступке», сделанной для него, рассказать необходимо.
О возвращении Винокурова на флот был снят двадцатиминутный документальный фильм. Просмотр его организовали в Москве, в Министерстве рыбного хозяйства СССР. Когда фильм закончился, в просмотровый зал вошел припоздавший Винокуров. Министру указали на него. Он подошел к Игорю, пожал ему руку и спросил, можно ли ему помочь хоть чем-либо.
- Да, – ответил Игорь. – Я хотел бы поставить себе новые протезы. Но не здесь. В Гамбурге.
Он знал, о чем просил. Протезы ему ставил тот же врач, что в свое время Алексею Маресьеву. И техника протезирования с тех пор мало шагнула вперед… В гамбургской клинике протезы делали легкие, прочные, гибкие, почти не травмирующие культю, даже внешне не отличающиеся от ног.
Просьбу Винокурова выполнили. В Гамбурге для новых протезов понадобилась еще одна операция. И когда германские медики, восхищенные мужеством русского моряка, спросили, как он находит силы переносить все это, тот пошутил: «А я коммунист!» Узнай об этом тогда соответствующие органы, Игорю не поздоровилось бы… А так немцы только посмеялись и выполнили просьбу Игоря – налили ему 150 граммов коньяка, который тот с удовольствием выпил за здоровье врачей.
На прощанье немецкие медики, восхищенные мужеством моряка, предупредили его – протезы эти рассчитаны на всю жизнь. Но никто и никогда еще не ходил на них в море. Вряд ли им выдержать больше пяти лет. Они, конечно, оказались правы – только к тому времени и наши медики научились делать протезы не хуже.
Жизнь четвертая: независимость – синоним ненужности?
Страна переживала огромные потрясения, треща по швам и раскалываясь на куски. Игорь Винокуров продолжал работать, его мужество было отмечено присуждением гражданства «за особые заслуги». Но после выхода на пенсию человек героической судьбы, претендент на строчку в Книге рекордов Гиннесса, герой фильмов и книг, оказался вроде как и не у дел. После расставания с женой пришлось продать городскую квартиру в Риге и переселиться к дочери – в недостроенный загородный дом.
Нельзя сказать, чтобы Игорь Сергеевич прозябал или бедствовал, – в конце концов, даже его пенсии почти любой пенсионер позавидовать может. Гораздо хуже для него оказалось стать ненужным обществу, обузой для окружающих: все-таки годы дают себя знать, и даже за здоровым человеком в этом возрасте требуется определенный уход. А уж за таким, как Игорь Сергеевич, тем более – ему и тренировки постоянные нужны, и реабилитационные процедуры необходимы.
Когда дочь устроилась на работу, у Игоря постепенно сложился план: чтобы не быть в тягость родным, Винокуров решил добровольно переселиться в какой-нибудь подходящий пансионат, где и уход будет, и держать себя в форме можно было бы. Но как это сделать? Сегодня попасть в пансионат (а ведь нужно еще не абы какой, а специализированный!) для пожилого человека практически невозможно. Во-первых, места ждать придется неограниченно долго – пансионатов на всех стариков не хватает. Вдобавок ко всему процедура определения в пансионат сродни получению гражданства – это многодневный путь по врачам и инстанциям, сборы килограммов справок и прочих «жизненно необходимых» бумажек… Тут и здоровый-то замучится, а на протезах после долгого отсутствия тренировок по коридорам и этажам сильно не побегаешь.
Неизвестно, как сложилась бы дальше судьба Игоря Сергеевича, если бы не хорошие люди, на которых ему действительно всю жизнь везет. Один из бывших капитанов дальнего плавания, с которым когда-то довелось ходить в море радисту Винокурову, к зрелому возрасту обнаружил в себе тягу к Богу – и стал известным всей Латвии отцом Феофаном из Елгавы. На его призыв откликнулось руководство нашего издательского дома Petits – все наши корифеи вышли из «Советской молодежи» и прекрасно помнят не только историю героя-моряка, но и его заметки в «Молодежке» с борта самого большого в мире парусника «Седов», где Игорю Сергеевичу довелось ходить радистом. Не остался в стороне и профсоюз моряков: его лидер Игорь Павлов прекрасно помнил Игоря Сергеевича. И хоть профсоюз – транспортников, а Винокуров – «рыбак», необходимое содействие было оказано.
Но самую большую роль сыграл в новой, четвертой жизни Игоря Винокурова добрый друг «Часа» – бизнесмен, меценат и политик Игорь Зуев, сам в прошлом моряк. Именно благодаря ему бюрократическо-медицинские инстанции были преодолены в рекордно короткие сроки – Игорь Зуев не только собрал все необходимые документы, но и лично отвез Игоря Винокурова на реабилитационный курс в санаторий «Вайвари» – перед переездом в пансионат старый моряк хотел обрести прежнюю спортивную форму. Благотворительное общество Laba Cerоba, которое создал Игорь Зуев, собирается и дальше оказывать все возможное содействие Игорю Сергеевичу Винокурову. Причем сам Игорь Зуев это большой заслугой не считает и даже противился поначалу, чтобы его имя упоминали в газете: «Помогать таким людям – вообще-то долг любого нормального человека. А помогать человеку такой героической судьбы, человеку несломленному – не только долг, но и честь…»
Сегодня Игорь Сергеевич Винокуров уже стал жителем пансионата Zemgale . Тихое место, хорошие соседи, внимательный и чуткий персонал, отзывчивое руководство. Но неугомонный характер моряка дает себя знать: Игорь Сергеевич еще не определился, чем он будет заниматься, но в роли старичка – «божьего одуванчика» он себя решительно не видит.
Если бы не поправка на годы, на мужскую его щеголеватость – выправкой, всем своим обликом он больше напоминает фронтовика, забывшего надеть китель с нашивками за ранения. Старые раны время от времени дают о себе знать – тело его до сих пор хранит в себе осколки металла – самолетного фюзеляжа. Как фронтовик он всегда готов к новым схваткам – с болью, с самим собой.
Так что, думается, об Игоре Винокурове мы еще услышим. Не тот он человек, чтобы успокаиваться в тиши своей четвертой жизни. Абсолютно не тот…
Почему у меня не появилось симпатии к этому человеку?
И ещё хуже - к автору рассказа, воспевшего блат и коррупцию.
Вся его "карьера" устроена по блату. Место в пансионате - (устроенное "хорошими" людьми, недоступно большинству) - это вообще позорная действительность продажной системы.
Автор даже дорожную аварию описал как героизм.
150 грамм тоже есть что праздновать алкашу.
Брошенную жену отмахнул как мошку на носу героя.
Эх вы, писаки. :((((((((((((((((((((
Ну, надо быть такой тупой, чтобы не понимать, что такое блат и что такое помощь друзей-моряков, человеку лежащему 8 месяцев с тройным переломом бедра и ампутированными конечностями! Это морской закон, кто не знает- сам погибай а товарища выручай. Кстати бывшая жена, отказалась даже подать утку обездвиженному человеку. Спасли только моряки- тебе дуре безмозглой этого не понять!!!
Ходил с Сергеичем в 1988 на "Трудовой славе" третьим радистом.. Автору респект. Никаких преувеличений. Реально крутой мужик наш Сергеич. Для меня он до сих пор пример, детям своим рассказываю про него. Хорошо, что помнят, Здоровья тебе, Игорь Сергеевич