Производство в Латвии — это синоним слова «проблема» 2

Директор Даугавпилсского трикотажного предприятия Dinaburga, насчитывающего почти 200 работников, Teks Илья Гузос полагает, что клиенты вернутся. И не только потому что “Пьеру Кардену” требуется дешевая рабочая сила. Европейские торговые марки разочаровались в китайском производителе: он стал откровенно халтурить. И если при прежней благоприятной конъюнктуре рынка этот нюанс еще как–то можно было опустить, то укрепление доллара делает Азию неконкурентоспособной. Поэтому, ведомые необходимостью диверсифицировать риски, компании неминуемо принесут часть пирога и в Латвию. Но тут есть одна опасность: давать нам будут что попало и много. А если перебрать с заказами, можно и умереть. Не от голода, как во время кризиса, а от переедания. Итак, как же выживает швейное производство в провинции?

Барахло для бедных

Несмотря на то что швейная промышленность здорово ужалась в объемах, а кое–кто и вовсе прекратил существование, Dinaburga Teks за последний год принял на работу 30 человек. По словам Ильи Гузос, весь секрет — в экспорте.

— Мы, в сущности, ничем не отличаемся от других швейных предприятий, у нас те же проблемы. За прошлый год — минус 25% оборота. Но на тот момент мы трудились на пределе своих возможностей. Поэтому от перемен особо не страдали, за что придется не брались — надо себя уважать. Все, что происходило на общемировом рынке в последние годы, коснулось и нас. В том числе спад заказов на трикотаж. Но, правда, не до такой степени, чтобы компания задумалась о переориентации на другие изделия. В производстве нижнего белья или рабочей одежды, точно так же как и в производстве истребителей, я не специалист. И поскольку наши партнеры — это в основном известные европейские марки от Marks & Spencer до Pier Cardin, мы понимали: никуда они не денутся. Надо только подождать оживления на рынке. А оно неминуемо, потому что наш конечный потребитель разбросан по всему миру. Это и ЕС, и Америка, и Япония.

…Что касается Латвии, то тут объемы сбыта невелики: на экспорт идет 97% продукции. Оставшиеся 2–3% — это местные торговые марки, но их становится все меньше. Однако компания по этому поводу не сокрушается: их объемы и наша норма прибыли с заказов не сопоставимы с тем, что Dinaburga Teks имеет, сотрудничая с иностранцами. Минимальный требования по заказу — это 500 штук одного наименования. А реализовать в Латвии даже такой небольшой объем становится большой проблемой.

Не все просто и с открытием собственных фирменных магазинов, потому что это, по словам директора, уже отдельный бизнес.

— Собственной сети магазинов я не имею. И не хочу иметь. Это все равно получится полуфабрикат. К примеру, эстонский Monton и литовская Lelija, которым мы, кстати говоря, многое поставляем, очень слабые. И вообще из тех, кто представлен в Латвии, мне сложно выделить кого–то в качестве сети хотя бы среднего уровня. Может быть, секция Peek & Cloppenburg. Все остальное — барахло. Почему не идут другие? Все по той же причине: узкий рынок, мало людей, бедное население.

Китай — нам не конкурент

О том, что китайский ширпотреб не оставит для местных производителей поляны для выживания, пугали давно. Однако эта угроза кажется Илье Гузосу явно преувеличенной.

— А вы сами пробовали что–нибудь заказывать в Китае? Это не так просто, как многие думают. Даже для серьезных мировых марок они доставляют немало хлопот. Часть заказчиков сбежали оттуда ко мне, очень недовольные качеством работы азиатов. Я согласен, в Китае полтора миллиарда населения и около 10 млн. трикотажных фабрик — нельзя их всех стричь под одну гребенку. Там разные условия, равно как и расценки.

Какой вывод? Не надо говорить, будто все русские ходят в ушанках, а в Китае все дешево. Поэтому, отвечая себе на вопрос, стоит ли переводить все объемы в Китай, компания сегодня учитывает вот какой фактор: глобализация. Прагматичные торговцы страхуются, стараясь разнести свой портфель заказов по разным странам: часть в Китае, часть в Европе, что–то в Африке.

Чтобы в случае возникновения форс–мажора, как, например, после недавних колебаний курса доллара к евро, остаться в седле. Китай сидит на долларах, и на одном курсе он подорожал в течение двух месяцев на 20%. Сейчас я на себе ощущаю давление тех предприятий, которые некогда размещали там заказы. И те, кто это почувствовал на собственной шкуре, захотели затолкнуть пошив своей одежды сюда. Но затолкнуть можно ровно столько, сколько позволяют наши мощности. Фабрика, которая делает 20 тысяч изделий, не может взять на себя еще десять тысяч. А тот, кто пытается, наживет себе массу проблем.

…В общем, ответ, по словам главы фабрики, однозначный: никогда Китай не получит всех заказов мира. А если кто–то из крупных производителей в Поднебесной серьезно заинтересован в европейских объемах, он просто покупает контрольные пакеты самого заказчика, имеющего устойчивые позиции на рынке. Часть швейников так уже сделали — продались. И им предложили хорошую цену. Однако сам Илья Гозус не спешит продаваться.

— Дело в том, что по лекалам я не работаю уже лет пятнадцать. Есть такой термин — давальческая работа (раскроить и сшить одежду по предоставленным лекалам). Ее берут трикотажные фабрики в неразвитых странах. На Dinaburga Teks иные принципы: либо партнеры отбирают из наших моделей что–то для своей коллекции, либо дизайнеры присылают свои эскизы, которые мы сами доводим до ума. Если сравнивать со швейным, такое производство намного дороже. У меня один станок стоит 60–70 тысяч латов. Но и добавленная стоимость здесь выше. К сожалению, представителей текстильной группы в Латвии осталось совсем немного: Ogre, Lauma. В основном все идут по короткому и менее затратному пути.

Над нами смеялись… из–за Латвии

— Мир начинает вставать с головы на ноги. Долгие годы умники пытались доказать, что два плюс два — пять, что бизнес — это когда покупаешь квартиру за сто тысяч, а через месяц продаешь за 150 тысяч евро, — продолжает Илья Гозус. — Банки шли навстречу риелторам, а реальное трудоемкое производство оказалось никому не нужным. Теперь все проснулись, опохмелились. Поэтому и нам легче: эта фантасмагория, этот психоидиотизм закончились, началась реальная жизнь, и мне она ближе, понятнее.

Другими словами, потерянные в прошлом году 25% мы уже вернули. Не сразу, конечно. Когда Латвию объявили страной–банкротом, отношение наших заказчиков стало более настороженным. С Интернетом информация распространяется быстро. Над нами долго смеялись. Но потом появилась Греция, и вышло, что не только одна Прибалтика такая “двоечница”. Надо было много ездить и много разговаривать с клиентами, чтобы все эти стереотипы ушли на второй план. Объяснять: мы даем качественную продукцию, не срываем сроки поставок — что может быть важнее?

…Кстати, с банками у Dinaburga Teks тоже нет проблем. “Банки видят, как мы работаем, и по кредитным линиям всегда удается договориться, — говорит Гозус. — Относительно покупателей. Не скажу, что в разгар кризиса они вели себя исключительно порядочно, — задерживали платежи. Но, если ты ввязался в производство, к этому нужно быть готовым. Потому что производство в Латвии — это и есть синоним слова проблема”.

Отдельный вопрос — отношения с российскими клиентами. С одной стороны, большой и перспективный рынок, с другой — столь же большая проблема.

— Только с российскими клиентами мы практикуем метод расчета “деньги вперед”. И связано это не столько с недоверием к конкретной фирме, сколько с отсутствием веры в российское правительство в общем. И все сопутствующие данной бюрократической машине сложности вынуждают нас просить предоплату. А проблем с таможней у меня нет — потому что я сам не везу в Россию, этим занимаются хозяева товара. Им как своим людям проще преодолеть все препоны. Так зачем мне надо ввязываться?

В принципе, я за увеличение российской доли в своем портфеле. Соседи развиваются, у них расширяется рынок. Они борются с китайскими подделками. И правильно делают, потому что засилье вещей непонятного происхождения — настоящий бич России. Местные предприятия тоже этим грешат и, особенно не задумываясь, на все ставят три бирки: Made in Italy, Poland и China. Иными словами, шьют, что хотят и как хотят. Но их покупатели становятся разборчивее, и когда стоит выбор — купить свитер, сделанный в Бангладеш или в Латвии, они предпочитают второе.

Лицо отрасли

Сегодня в легкой промышленности порядка 700 компаний (с учетом более 300 микрофирм, в которых трудится до 5 человек). В основном латвийские швейники работают на экспорт, доля которого составляет 82–85%, и поставляют продукцию — готовую одежду, нижнее и постельное белье, пледы — в Эстонию, Скандинавию, Германию, Данию. Главными заказчиками являются крупные западные торговые сети, такие, к примеру, как H&M. Всего латвийские предприятия обслуживают примерно 40 известных брендов.