Имя скульптора – Дмитрия Якимчука – известно не только в Даугавпилсе, но и далеко за его пределами. Его скульптуры украшают парки Голландии, Германии, Украины, Риги и Литвы…
“Камень — мой партнер” — утверждает Дмитрий, помогая бессловесной (так кажется на поверхностный взгляд) глыбе открывать зрителю свой характер, преображаясь то в симпатичную улитку, то в странную абстракцию, то… Впрочем, у мастера впереди еще свой “Горный цветок”…
— Банальный вопрос: как Вы стали скульптором?
— Я потомственный скульптор. Моя матушка (известный латвийский скульптор Волкова), когда я был маленьким, всюду меня за собой водила. Обычное дело: зайдешь в аудиторию — а там художникам позируют модели… (смеется). В смысле — я с малых лет приобщался к искусству, жил в творческой атмосфере. Для меня это была обыденность. Вообще, я рос тихим и наблюдательным ребенком. Меня можно было взять с собой, посадить в шумной компании среди взрослых — и я тихонечко сидел и наслаждался общением-созерцанием.
— Может, Вы и первую скульптуру сваяли еще в младенчестве?
— В младенчестве я, как и все дети, рисовал разные каляки-маляки… А первую скульптуру сделал в шесть лет — мама дала мне инструмент, и я сделал из камня очень красивого гномика. Сделал его из камня, который уже был с намеками на некую форму (часто так бывает). И в этой форме нужно было просто подчеркнуть природные свойства…
— Всегда удивлялась: как от камня можно отколотить хоть кусочек?…
— Можно! И это было раньше — кусочками… Сейчас немножко другая технология — болгарка… Об этом долго рассказывать… Кстати, это дорогостоящий процесс. Моя жена то и дело удивляется: где деньги? (смеется). — На инструмент пошли! Я в 1995 году (в каменном веке) еще работал по-старому — откалывал кусочек за кусочком (что занимало очень много времени), и даже уже был в некотором отчаянии. А с новыми технологиями сразу все изменилось. А камень — он не враг скульптора, а друг. Мы с ним партнеры.
— Первая Ваша работа — гномик — сохранилась?
— Гномика у меня кто-то спер… Кстати, со многими моими работами такое случалось. С одной из первых моих выставок, которая проходила в начале 90-х в соборе Петра в Риге, тоже неизвестно куда исчезла одна из моих работ… Но, как сказал мой знакомый скульптор, это же признание! Получается, что моя популярность еще с шести лет началась. (смеется).
— Какое учебное заведение Вы заканчивали, чтобы стать профессиональным скульптором?
— Хм… Я пошел по пути великих мастеров прошлого, которые никаких художественных академий не заканчивали… Они просто были талантливы. Конечно, есть художники, которые кичатся своим образованием… Но ведь не корочка, а работы показывают: ты — художник! В принципе, у меня нет комплексов по поводу отсутствия должного образования. Я работал с такими маститыми художниками, как Виктория Пелше (это класика латвийской скульптуры). И если она мне доверяет, то это говорит о многом. Более того: она как-то сказала, что я вдохнул новую энергию в ее работы. Я горжусь этим! Естественно, работал еще и со своей мамой. Хороший я, в общем…
Хотя попытка поступить в нашу академию у меня была. Но когда мы с мамой туда приехали, и она увидела, кто там преподает… Она сказала, что мне это не надо. У меня сложилась уже своя оригинальная манера. И я сам уже работаю лучше, чем мне могут преподать… Правда, я в какой-то мере потерял нужный круг общения…
— Что отличает скульпторов от остальной художественной братии?
— Никогда особо об этом не задумывался… А! В январе был в Риге на секции скульпторов-классиков Латвии. А потом там прошло чествование юбиляров: кому-то исполнилось 85 лет, кому-то — 75, кому-то — 70… Скульпторы — долгожители! Причем, все они в этом возрасте еще плодотворно работают. К тому же скульптура — это очень серьезно! Я не хочу сказать, что живопись вещь несерьезная (холст и краски — это тоже вещи серьезные). Но, для сравнения: чтобы перевезти камень, нужны кран, машина, компрессор, нужны шлифовальные диски, все время много физической нагрузки и сам процесс — долгий, материально- и трудоемкий. Тут просто не сядешь и не накидаешь за пару часов свои впечатления… Скульптура — это достаточно неспешное занятие, ее можно годами делать.
Скульптору нужно быть терпеливым.
— У Вас есть своя мастерская?
— Работаю в мастерской мамы. А еще я купил два гектара земли. И дело продвигается — хоть и медленно, но продвигается: немножко камня туда навез, отсыпку сделал… Мечтаю там устроить парк скульптур. Вообще мне обидно за наш город — у нас много красивых парков, много места, где можно было бы создавать парки скульптур… И деньги для этого потребовались бы небольшие… Это для меня больная тема! В общем, я решил не ждать, когда скульптуры станут востребованы в парках Даугавпилса — я решил сделать свой собственный парк скульптур.
— Часто удается исполнять свои мечты?
— В творчестве мечты воплощаю чаще всего на различных пленэрах. С последнего пленэра вернулся в конце мая. Он проходил в Каменец-Подольске (это Украина), где собралось пятнадцать скульпторов из разных стран. Я представлял Латвию и занял второе место! Я там немножко похулиганил на эротическую тематику… Как восприняли? Очень всем понравилось, особенно слабому полу… Пленэр хорош тем, что ты не поставлен в какие-то рамки — ты можешь делать то, что тебе хочется. Ведь все остальное время (процентов 90) я делаю заказы… Бывают и интересные — например, недавно я делал скульптуру для парка в центре Паневежиса. Меня попросили не делать классику, а придумать что-то абстрактное. Я им сделал свое видение цветка папоротника.
— Где можно увидеть Ваши скульптуры?
— Мои скульптуры есть и в нашем краеведческом музее, а несколько моих скульптур — в Германии, Голландии, в Литве, на Украине. Много моих скульптур в Риге. Частные лица приобретают мои скульптуры, а где они потом стоят — я просто не знаю… В местечке под Свентой стоят восемь моих скульптур.
— Какие скульптуры обычно Вам заказывают?
— Пожелания совершенно разные — я ведь еще и с деревом работаю, и с мрамором. Кто-то хочет улитку, кто-то гномика… Говорят: можем купить хоть десять пластмассовых гномиков, но хотим одного — каменного! Народ любит анималистские скульптуры или… обнаженных женщин (смеется). Наверное, все потому, что людям хочется поставить у себя в саду что-то доброе. Что может быть добрее фигуры добродушного пса? В принципе, каждая моя фигура — это особая история, от недели до двух-трех месяцев работы.
— В Латвии скульптура востребована?
— Очень! Прибалтийская и особенно латвийская школа живописи и скульптуры очень значительна, в советское время всегда стояла немножко особняком. Московская, украинская — очень реалистичны. Грубо говоря, абстракционизм и модерн родом из Латвии — Латвийская академия художеств была очень сильна. Во времена, когда училась моя мать, там преподавали еще ученики Бурделя, ученика самого Родена!
— Мама — Ваш главный учитель?
— Мама— мой советчик, мой учитель. Она меня, как правило, ругает постоянно. Но я, по своей сути, наблюдатель! Я не люблю, когда меня учат. Мне нравится быть наблюдателем и учиться самому — это определенное наслаждение. И, как правило, я не стараюсь учиться на своих ошибках!
— Что Вас обычно вдохновляет?
— Окружающие люди, природа… Просто мимолетное впечатление. Вот вчера ехал на машине по дороге, и повернув в сторону голову, вдруг увидел кусочек пейзажа… Красиво стояла лошадка… И эта картинка отложилась в памяти — рельеф лошади… Возможно, когда-нибудь я такой сделаю. Поймал настроение! А ведь бывает как закупорит… Ты пытаешься искусственно создать какие-то образы — и ничего не получается. А потом расслабишься, хотя бы просто смотря телевизор, и … озарит!
— Ваши дети наблюдают за Вами?…
— У Федора я не замечаю желания заниматься скульптурой, что, признаюсь, меня чуть-чуть расстраивает… Я, наверное, не очень люблю, когда семья лезет в мои занятия. Иногда я об этом думаю, как об упущении. А лапочка-дочка еще очень мала, хотя бабушка говорит, что она выдающийся талант! Она так и о Федоре говорит… Вот Федору сейчас очень понравилось готовить — придумывает какие-то новые блюда, просит купить странное сочетание продуктов, а потом наблюдает, как ты все это ешь… Вкусно! Возможно, он станет поваром.
— Без чего Вы не представляете своей жизни?
— Без занятий искусством и, конечно, без своего семейства! Без друзей! У меня было много возможностей переехать в столицу. Но! В Даугавпилсе такая светлая аура! Это мой любимый город. Здесь и живем с семейством — у меня жена Надя, сын и дочь. Сыну уже двенадцать, дочке — три с половиной. Я очень рад, что Надя меня уломала родить еще одного ребенка! Горжусь женой. Она у меня психолог-художник, так скажу. Надеюсь, что и я влияю на ее творчество. Всегда важно, чтобы был тот, кто в тебе уверен. Кто может подставить тебе свое плечо, дать какой-то совет или хотя бы благоговейно помолчать за плечом! Мне это важно. Думаю, это важно любому человеку.