Завещание Штирлица

Пожалуй, самой загадочной и взрывоопасной частью наследия, оставленного КГБ, стали архивы советской спецслужбы. Поначалу, когда Телеграф только приступил к изучению “бумажного наследства” комитета, казалось, что дело ограничится “мешками ЧК”. Однако границы темы неожиданно расширились.

Продолжение. Начало в N№ 230, 232, 235, 237

Тайна паспортного стола

В ходе сбора материала нам стало известно, что на протяжении последних лет существования КГБ Латв. ССР запрашивало у МВД пустые бланки советских паспортов. Правда, никто из наших собеседников не смог подробно рассказать об этом любопытном эпизоде из жизни комитета. Лишь только экс-глава МВД Алоиз Вазнис подтвердил эту информацию: “Мне известно, что мои предшественники систематически выдавали комитетчикам пустые бланки паспортов. При мне они даже не пытались этого делать. Примерно с 1989 и по 1990 год было выдано около 1,5 тыс. бланков. Остается догадываться, для чего это делалось. По-видимому, таким образом можно было легализовать любого человека”.

Кого же легализовывал комитет в последние годы советской власти? Почему об этом не упоминается ни в каких архивах КГБ? Велся ли учет выданных “чекистских” паспортов? К сожалению, ответов на эти вопросы мы у наших высокопоставленных собеседников не нашли.

Неучтенные паспорта и их загадочная судьба — лишь небольшая иллюстрация к поистине бездонной теме архивов КГБ, которые можно смело назвать основным богатством, а следовательно, и наследством латвийского комитета. Архивными делами и оперативным учетом в КГБ Латв. ССР занимался 10-й отдел. Известно, что его сотрудники вели картотеку агентуры и резидентуры, конспиративных квартир, внештатных сотрудников, персональные и рабочие дела. Отдельно обрабатывались дела оперативной разработки, проверки, наблюдения. Кроме этого архивариусы в погонах вели тщательный учет так называемых “литерных” дел — как правило, так шифровали дела по направлениям: борьба с национализмом, с антисоветскими элементами, с сектантами. Также под ними подразумевались дела по контрразведывательной деятельности в отношении зарубежных посольств, консульств, миссий.

“Электроники” в погонах

Комитет был богатой и мощной организацией, которая использовала последние достижения отечественной и зарубежной техники. Поэтому одни из первых ЭВМ в союзе появились именно в КГБ, и первым делом они использовались для систематизации архивных данных. До 70-х годов информацию собирали и анализировали при помощи перфоленты. С середины 70-х в латвийском КГБ появилась вычислительная техника и началось создание электронно-информационной системы.

В итоге появились две базы данных: “Дельта Латвия” — данные по контрразведывательной деятельности, и система “Марс” — учет и анализ агентуры. В ходе ликвидации комитета в Центр документации последствий тоталитаризма поступило около 100 пакетов с дискетами, на которых хранились данные системы “Дельта Латвия”. Всего же в этой системе была собрана информация о 35 656 персонах и 8000 информаторах КГБ. Многие из этих дискет удалось восстановить. Телеграфу дали возможность ознакомиться с частью информации, которую хранил, а затем пытался уничтожить КГБ Латв. ССР.

Одно из самых ранних архивных дел “Дельта Латвия” посвящено трагическому событию 13 апреля 1969 года у памятника Свободы, когда молодой человек пытался совершить самосожжение в знак протеста против ввода советских войск в Чехословакию. Вот что записано в деле: “Рипс И.Я. пытался совершить акт самосожжения (облил себя бензином и поджег). Также он выставил на обозрение самодельный плакат, в котором говорилось о его несогласии с политикой правительства и СССР по отношению к введению советских войск в Чехословакию. Его задержали советские моряки и доставили в психиатрическую больницу. Против Р.И.Я. возбуждено уголовное дело. Р. настроен сионистски, его политически вредные взгляды выработались под влиянием израильской пропаганды”.

А вот что хранит архив КГБ по поводу происходящего в 1971 году в 1-й средней школе Огре. "Ученик Огрской 1-й средней школы Лагин У.Я. организовал в школе группу “Союз латышской молодежи”, которая позже была переименована в “Латвийский национальный союз молодежи”. В группу входили Кривманис А.А., Бухолдс В.Д., Рубенис Я.К. Группа обсуждала меры борьбы против русского населения. В Огре и Елгаве были распространены листовки националистического содержания. Также члены группы изготовили взрывчатку и взорвали дом офицера советской армии в Елгаве".

Другая крамольная история зафиксирована в январе 1978 года в Даугавпилсе. "Путанс И.С. высказывал антирусские призывы, в его квартире собиралась националистически настроенная молодежь, которая рассуждала о необходимости “совершить революцию” против советского строя. Есть данные о возможном участии Путанса в вывешивании буржуазного флага Латвии у здания Даугавпилсского горисполкома в ночь на 18 ноября 1977 года, а также распространении националистических плакатов 23 марта 1978 года. Путанса и его связи исследуют агенты “Львов”, “Калнс”, “Модо”, “Берзиньш”…"

Враждебный голос в рыбколхозе

Также в “Дельта Латвия” скапливалась и хранилась информация обо всех подозрительных личностях,

которые были пойманы за прослушиванием западных радиостанций. "06.74 г. Юрмала. Бракманис Р.Я. на своем рабочем месте — в рыбколхозе “Узвара” — слушал антисоветские радиостанции, обрабатывал молодежь в антисоветском духе. Сообщал, что латышской молодежи нужно вступать в партию, чтобы затем занимать высокопоставленные должности и проводить в жизнь националистическую политику на отделение Латвии от СССР. Также он восхищался буржуазной Латвией и открыто сообщал, что хотел бы ее вернуть в те времена… Агент “Николай”.

Другой слушатель “враждебных голосов” был изобличен в Даугавпилсе: "01.78 г. Норкалнс А.Я. слушает антисоветские радиостанции, в своей среде допускает националистически нездоровые высказывания. Трудности с продуктами питания объясняет с националистических позиций. Высказывался, что пора перейти от слов к делу, а также, что необходима организация. Его связи исследуют агенты “Лени”, “Алда”, “Гринев”, доверенное лицо Л.А.З."

Особое место в “Дельта Латвия” занимали диссиденты, а также их далеко идущие планы. "05.76 г. Рига. Калныньш В.Я. в разговоре с агентом “Поль” высказал идею о проведении конференции диссидентов всей Балтии, организовать которую могла бы латвийская сторона. Калныньш попросил агента “Поля” подумать о рекламе конференции на радиостанции Голос Америки".

Архивы свидетельствуют, что латвийские диссиденты были тесно связаны со своими московскими единомышленниками. Оперативная информация от 1977 года сообщает, что Эдуард Берклавс (в будущем — один из основателей ДННЛ) оставил в почтовом ящике агента “Анете” листовку “Письмо 42”, в котором настоящими советскими патриотами назывались Сахаров, Солженицын, Буковский и др.

Леонид Ильич Брежнев в винном магазине

Надо сказать, что у КГБ в Латвии всегда хватало работы. Примерно раз в год в каком-то из латвийских городов происходили инциденты с листовками, которые распространялись по почтовым ящикам, клеились на афишные тумбы или подбрасывались в совучреждения. Агенты зорко следили за этими акциями. Как правило, на поиск бунтаря уходило не больше месяца.

“18.12.77 г. Балви. В городе была расклеена 21 националистическая листовка, написанная на латышском языке. При сравнивании почерка был установлен автор листовок — Дзинтарс Фоминс, 1963 года рождения, русский, ученик Виксненской восьмилетней школы. Он признался в авторстве листовок и пояснил, что изготовил 25 экземпляров. Он объяснил, что на изготовление листовок его натолкнули слухи, которые блуждают по Риге, о том, что кто-то распространяет листовки. С Фоминым и его родителями проведена профилактическая беседа”.

Глаза и уши агентов КГБ присутствовали в самых неожиданных местах. Так, доверенное лицо Комитета “БОК”, например, сообщило об инциденте, который произошел в декабре 1981 года в городе Стучка. Продавщица винно-водочного магазина Русланова заявила латышской покупательнице, что “сейчас у власти Леонид Ильич Брежнев, и поэтому надо говорить по-русски”. Продавщица признала, “что знает латышский, но латышских свиней обслуживать не намерена”.

Идеологическая борьба на… кладбище

Система “Дельта Латвия” хранит множество интересных фактов и свидетельств, которые сегодня воспринимаются анекдотически. Но в те времена они могли испортить человеку биографию или даже сломать жизнь. Об одном из участков работы, который постоянно доставлял хлопоты комитетчикам, стоит упомянуть особо — это контроль за… кладбищами.
Об идеологической битве на могилах Телеграфу поведал сотрудник 2-го отдела Волдемар Бауэрс: "У латышей принято в ноябре отмечать день поминовения усопших, так называемые “капу светки”. Каждый человек приходит на могилу своих родителей, близких, друзей и ставит на надгробье свечки. Чем толще свеча, тем большее уважение она демонстрирует; чем больше пришло людей, тем больше свечей. Так вот, много свечей приходилось на усопших в довоенные годы, в том числе, например, на бывшего президента Латвии Яниса Чаксте. А вот, допустим, могила партизана Ошкална оставалась незамеченной — коммунисты же со свечками не пойдут. Поэтому Пятый отдел обратился в горком партии с просьбой посылать на кладбище комсомольцев, выдавать им свечки, чтобы их ставили на могилы борцов за Советскую Латвию. Возле этих могил ставили и пионеров, которые отдавали покойным салют".

Иногда на такие “капу светки” собиралось до 50 тыс. человек. В такие дни туда отправляли целые отряды комитетчиков в штатском. Напротив Братского кладбища в двухэтажном сером здании на втором этаже размещался штаб “по соблюдению порядка и законности”.
В него входили 2-й секретарь горкома партии, председатель горисполкома, председатели районных исполкомов, ректоры высших учебных заведений, замминистра внутренних дел. Они руководили всеми действиями, происходившими на территории 1-го и 2-го Лесного кладбищ. До 1964 года сотрудникам органов было запрещено вмешиваться в происходящее на кладбище, за исключением явных преступлений. В случае, если кто-то вел себя подозрительно, следовало проводить его до выхода с кладбища и показать агентам, которые уже “вели” человека до дома, чтобы позднее выяснить его личность.

“Но с 1965 года, — вспоминает Бауэрс, — нас обязали пресекать акции на месте. На кладбищах был ряд проблемных мест. Первое — это Братское кладбище, сектор статуи Родины-матери. На него выделялось 10 офицеров КГБ во главе с начальником отделения. Другой сектор — Вечный огонь. Туда приходили люди, которые пытались его потушить”.

Между Лацисом и Чаксте

Новое проблемное место появилось, когда похоронили известного писателя и советского деятеля Вилиса Лациса. Его вдова выступала против установления “официального” памятника. Она хотела заказать надгробие на собственные деньги и сделать его не таким помпезным. Но правительство сказало “нет”.

“На кладбище стали водить экскурсии, в маршрут была включена и могила Лациса, — рассказывает Бауэрс, — ведь он был награжден восемью орденами Ленина и был председателем Совета национальностей Советского Союза. Похоронили Лациса на возвышенности, с которой открывался прекрасный вид на могилу… президента Чаксте. И экскурсанты выражали к этому объекту повышенный интерес. Экскурсоводы довели наличие интереса до своего начальства, те — до горкома партии. Там стали думать, что делать. Снести памятник Чаксте нельзя. Тогда решили между Лацисом и Чаксте посадить березки. Посадили. На “капу светки” все приходят — а березки спилены. На следующий год опять посадили, у березок поставили милиционеров за трое суток до праздника.

И тем не менее к празднику их опять спилили. Потом решили, что эту аллею надо “заселить”, и стали там хоронить старых большевиков. А на вопросы публики отвечали, что это Аллея старых большевиков, а дальше — березки".

На “капу светки” люди шли на кладбище и ставили свечки до трех часов ночи. Сотрудники комитета работали в две смены: первая — с 6 утра до 15.00, вторая — с 15.00 и до отбоя. "Видимо, начальству все это надоело, и они придумали выход, — вспоминает Бауэрс. — У Братского кладбища нет ворот, а по правилам кладбище работает до 19.00. И милиция перестала по вечерам пускать людей. А публика приходила туда очень интересная. Как-то раз я отвечал за памятник Чаксте. Те, кто собирался возле памятника, были явно “наэлектризованы”. Видно было, что они боялись, но пришли. А нам никакие эксцессы не нужны — чем тише, тем лучше. Если человек ставил красно-бело-красную комбинацию из свечек, с ним все было понятно. Ему давали возможность отойти подальше и при этом “пасли”. Потом подходили, спрашивали документы, записывали данные. Тогда эти товарищи стали менять тактику: один подходил, ставил белую свечку, другой — красную, третий — опять белую. Это называется дробление действий. Каждого в отдельности ни в чем нельзя было обвинить. Так что кладбище оказалось объектом очень серьезной идеологической борьбы".
Продолжение сериала — в четверг, 16 декабря

Цитаты

Мои предшественники систематически выдавали комитетчикам пустые бланки паспортов. Примерно с 1989 и по 1990 год было выдано около 1,5 тыс. бланков. Остается догадываться, для чего это делалось. По-видимому, таким образом можно было легализовать любого человека.

Если человек ставил красно-бело-красную комбинацию из свечек, с ним все было понятно. Ему давали возможность отойти подальше и при этом “пасли”. Потом подходили, спрашивали документы, записывали данные. Тогда эти товарищи стали менять тактику: один подходил, ставил белую свечку, другой — красную, третий — опять белую. Это называется дробление действий.