Референдум как награда

Предвижу «гроздья гнева» в адрес наших националов со стороны обычно ни в чем друг с другом не соглашающихся субъектов общественной жизни – от ЗаПЧЕЛ до «Яунайс лайкс» и от «Часа» до «Диены»: дескать, отвлекают экстремисты народ от реальных проблем. Вот в Эстонии та же ситуация, а там никто национальную карту так интенсивно не разыгрывает.

Сравнение с Эстонией очень удачно: сразу понятно, почему в Латвии так актуальна проблема недопущения неграждан до гражданства. При очень схожей исторической ситуации русскоязычные общины Эстонии и Латвии последние 15 лет вели себя совершенно по-разному.

В Эстонии неграждане – третья по размеру группа русскоязычного населения после русских граждан страны и граждан России. То есть эстоноземельцам странный статус «чужака» пришелся настолько не по душе, что они пытались избавиться от него тем или иным способом и в большинстве своем сделали это в первые же годы независимости. В результате значительная часть общины живет под угрозой выдворения за малейшую попытку проявить политическую активность. Это у нас был единственный прецедент с изгнанием Александра Казакова – в Эстонии скандалы подобного рода время от времени случаются.

Натурализованные граждане также отличаются от наших. В первые годы независимости гражданство давали тем, кто подал заявку еще при советской власти в так называемые комитеты граждан. Это люди, которые вовремя поняли, куда ветер дует. Для них экономическая выгода от жизни в зажиточной по советским понятиям стране – ценность более высокая, чем национальное равноправие: уважающий себя человек с крайними националистами из этих комитетов якшаться бы не стал.

В результате эстонские аналоги наших партий «Согласие» и ЗаПЧЕЛ никогда не имели того политического влияния на массы, что их латвийский коллеги. А когда эстонские национальные партии стали включать в свои ряды некоторое количество русских депутатов, гордо заседающих в парламенте, но никак не влияющих на политику властей по отношению к инородцам, русскоязычная оппозиция просто перестала преодолевать 5-процентный барьер.

В результате сложилась известная ситуация: русские в Эстонии есть, а русского вопроса нет. Страна готовится к реформе образования, аналогичной нашей, а народ безмолвствует – некому озвучить с парламентской трибуны возмущение масс. При такой благоприятной для начальства ситуации нет никакого смысла ограничивать натурализацию.

Но может быть, в этом и есть сермяжная правда? Достаточно распространена мысль о том, что бурная политическая активность на русском фронте в Латвии только раскалывает общество, но не приносит практических результатов. Вот и уровень жизни в Эстонии повыше…

Не хочется спорить на эту тему – скоро выборы, и партии охотно расскажут народу, как они полезны. Но, предположим, упрек верен и действительно результат нулевой.

Все равно наша ситуация куда лучше. Эстонские русские либо эмигранты, принявшие идеологию большинства, либо иностранцы, которым пока разрешено пожить на чужой земле. Русскоязычные латвийцы находятся у себя дома, в своей устойчивой системе ценностей, последовательно противопоставляемой официозу. Соответственно и большинство чувствует себя по-разному: эстонцы живут в национальном государстве, в котором присутствует известное количество не слишком желательных мигрантов; латыши вынуждены смириться с двухобщинной страной и тратить значительные усилия на политическую нейтрализацию второй общины.

Крайнее ужесточение позиции ТБ/ДННЛ в вопросе гражданства – это и констатация факта, что ассимиляция невозможна. Двухобщинность стала судьбой Латвии, поэтому надо вторую общину отодвинуть от рычагов власти, как в Южной Африке при апартеиде. Я думаю, что эта позиция найдет понимание в массах, референдум состоится, и «за» проголосует куда больше избирателей, чем за самих «тевземцев». Возможно, они даже выиграют этот референдум.

Что ж, такова наша награда за стойкость. Нас боятся – значит, нас уважают.