На Доме единства в центре Даугавпилса восстановили историческую надпись на фронтоне - Vienоbas nams . Изготовление двенадцати металлических букв и их установка обошлись в 5 тысяч латов. Деньги пожертвовала Народная партия. Как выяснил «Час», мастер, в 1937 году выполнивший эту же самую работу, заплатил за нее своей жизнью: он был расстрелян в тюрьме НКВД.
Мастер, который в 1937 году изготовил буквы на фронтоне Дома единства в Даугавпилсе, поплатился за это жизнью
О трагической судьбе Дагоберта Ивансона рассказал его сын Николай. Он живет в Ливаны, является подписчиком «Часа». Вот и решил поделиться с корреспондентом семейными воспоминаниями, в которых отражается судьба всего народа.
Родители Дагоберта умерли, когда ему было всего семь лет. Он и его братья выросли в приюте. Там же получили рабочие специальности.
Дагоберт стал мастером по багетам – художественным рамкам для портретов. В тридцатые годы он открыл маленькую мастерскую в Даугавпилсе. Женился на русской девушке Анне Исаченко, из местных староверов. Молодая семья поселилась в собственном доме. Родился сын. Судя по всему, руки у мастера были золотые. Ему доверили реставрацию деревянных деталей в лютеранской кирхе.
<TABLE WIDTH=220 CELLSPACING=0 CELLPADDING=0 BORDER=0 ALIGN="LEFT">
Когда построили Дом единства, Ивансон получил еще один ответственный заказ – изготовить буквы над парадным входом. Было это в 1937 году. А уже через год над судьбами людей задули военные ветры…
Первым знаком грядущих бурь для этой семьи была репатриация прибалтийских немцев. Уехали многие, но молодой ремесленник все никак не мог решиться покинуть родные места и отправиться в чужую для него страну, хоть она и была его исторической родиной. Наконец в 1940 году он решился. Но ему объявили, что «фатерланд» готов принять только чистокровного немца, а жену и сына надо оставить здесь. Он не предал близких людей и вернулся в свой дом и в свою мастерскую.
<TABLE WIDTH=170 CELLSPACING=0 CELLPADDING=0 BORDER=0 ALIGN="RIGHT">
А вскоре власть сменилась. За ними пришли в июне 1941-го. На сборы дали всего несколько минут, мать лихорадочно покидала в чемодан какие-то вещи. А на станции семью вдруг разделили и посадили в разные «теплушки». Напрасно женщина умоляла разрешить хотя бы достать одежду мужа из чемодана и передать ему. «Скоро встретитесь», – усмехались охранники.
Только в 1991 году, получив документы о реабилитации отца, Николай Ивансон узнал, что же с ним случилось. Обвинение – по той самой печально известной 58-й статье, да еще по такому пункту, как участие в борьбе за выход Латвии из состава СССР. Судя по всему, двенадцать букв на Доме единства не остались без внимания спецслужб: Дагоберт Ивансон был расстрелян в возрасте 29 лет…
…А его жена и маленький сын в это время доехали до глухой сибирской деревни Мурма. Когда ребенка вынесли из вагона и поставили на землю, он потянулся к зеленой траве и упал… Спасли истощенного парнишку сибиряки, к которым на постой определили ссыльных. Парным молоком, ягодными и травяными настоями его отпаивала русская крестьянка, вернувшая мальчика к жизни. Там, в Красноярском крае, прошло детство Николая. И он по сей день с уважением вспоминает о людях, которые окружали его:
- Кряжи, могучие люди, сколько их ни гнули, а они держались.
Когда сыну исполнилось шестнадцать, мать отправила его к родне в Латвию. Сама смогла вернуться только через несколько лет. Николай окончил училище, стал работать на железной дороге. Вырастил дочь и сына, а теперь помогает воспитывать четверых внуков.
- Вот теперь приведу внуков к этому зданию, покажу надпись: такие буквы шестьдесят лет назад сделал ваш предок. Для нас это как памятник – ведь отцовской могилы нет…