Последний Штирлиц XX века

- Попытка политического портрета


Свой среди чужих


В партиях, представляющих интересы русскоязычного населения, достаточно много латышей. Кому-то больше деваться некуда, как Алфреду Рубиксу, кто-то, поменяв множество партбилетов, забрел туда, где еще не бывал, – Алфред Чепанис до недавних пор и Янис Адамсонс только что, кто-то просто нашел себе работу и честно служит. Юрканс был исключением в этом ряду. (Давайте только забудем, что Ян Антонович по паспорту поляк. В расколотом латвийском обществе меньшинствам в политике делать нечего. Как бы ни была глубока твоя приверженность этническим корням, в качестве политика ты можешь быть либо латышом, либо русским). Так вот Юрканс явно нес некую миссию, о которой никому не говорил. Попробуем же ее расшифровать.

Поставим себя на место крупного деятеля Народного фронта на рубеже 80 90-х годов прошлого века. Уникальная историческая ситуация позволяет твоему народу добиться независимости и образовать национальное государство. Но почти половина населения страны – инородцы. То, что для незначительного большинства немыслимое счастье, для огромного меньшинства – настоящая трагедия. У себя дома ты становишься подозрительным иностранцем, таковым будешь на исторической родине, от которой твоя страна собирается отгородиться железным занавесом. Родной язык вытесняется на кухни, на работе и учебе общаться на нем будет запрещено…

Определенный резерв времени у НФЛ был: большинство русскоязычных не догадывались о своей грядущей участи, ибо не имели опыта проживания в меньшинстве. Есть и другие козыри: русские не знают латышского, уже разработан трюк с гражданством, многие активные оппоненты просто махнут на все рукой и уйдут. Но рано или поздно вторая община объединится, осознает свои интересы и станет грозной враждебной политической силой. Что делать тогда?

В принципе, есть три пути. Первый из них выбрал Юрис Добелис: постоянно напоминать народу об опасности и закручивать гайки до того, как враг окрепнет, – и плевать на демократическую шелуху! Вторая возможность: поскорее отдаться новым хозяевам, всецело переложив на них свои проблемы, – и Латвия на максимальной скорости устремилась в Евросоюз и НАТО. И, наконец, третий путь, самый трудный, который, по-моему, и выбрал Юрканс: уйти в стан врага, постараться возглавить его ряды и нейтрализовать угрозу изнутри.

Полумеры бесполезны


Правда, на этот путь Юрканс стал только тогда, когда над его политической карьерой нависла туча. В конце 1991 года было принято решение ориентироваться во внешней политике на США. Этому курсу мешал человек, который фактически возглавлял иностранные дела в стране – тогдашний глава соответствующей комиссии Верховного Совета прогермански настроенный Маврик Вульфсон. Юрканс решил проявить солидарность со своим учителем, что делает ему честь, и тоже ушел. Яркие фрондерские речи обоих того периода – лишь попытки оправдать вынужденный уход. Эту версию выдвинул человек, в то время очень активный в политике, и я склонен ему верить.

И вот Юрканс создает партию, ориентирующуюся на русскоязычных избирателей и обещающую им определенные уступки властей в обмен на полную лояльность. Дважды подряд партия проходит в Сейм русскими голосами и приводит туда латышских политиков, которые быстро убеждаются, что им ничего не светит, и уходят во власть – при этом саму Партию народного согласия никто и не думает приглашать в правительство, и за Юркансом укрепляется имидж врага латышского народа, но пока еще врага умеренного.

Дело плохо: русскоязычный избиратель вряд ли третий раз наступит на те же грабли, настроения в обществе радикализуются – вспомним разогнанный пикет пенсионеров у Рижской думы и последующие бурные события, а Юрканс теряет нити управления ситуацией. И вот некий гениальный политтехнолог, имя которого мы никогда не узнаем, находит спасение: из тюрьмы выпускают Алфреда Рубикса, который сразу предлагает объединиться всем тогдашним смертельно конфликтующим «русским» партиям и который единственный может добиться такого объединения.

Вот и второй Рубикон нашего героя. Ясно, что если он даст согласие, то будет первым в этом союзе – остальные харизматические лидеры не имеют права баллотироваться. Ясно и то, что ни народ, ни элита страны никогда ему этого лидерства не простят. Юрканс долго колеблется – поговаривали даже, что жена угрожала ему разводом в случае согласия, и все же решается.

Фиаско на вершине


Дальше идут пять лет сплошных триумфов в русской среде и ругани в латышской прессе. Большой Янис – так его называют во фракции – не слишком вмешивается в будничную работу, однако в критические минуты осуществляет жесткое руководство – скажем, предложенная «Равноправием» в период обсуждения закона о языке тактика гражданского неповиновения была им безжалостно разгромлена. На выборах 2002 года объединение достигает пика популярности.

И вот третий звездный час. Можно еще продолжать править, но на горизонте жизненно важная для латышей и абсолютно неприемлемая для русских реформа образования. Остаться на месте – значит окончательно перейти в стан врага, потому что сдержать ничего уже не удастся. И Юрканс делает то, к чему шел 11 лет: разрушает блок. Поначалу казалось, что все удалось: почти вся партия и 80% фракции Сейма пошли за своим лидером, свято веря в его интуицию.

Юрканс предал чужих – и получил ответный удар от своих: в правительство ПНС так и не взяли, а это было для партии единственным шансом на спасение в той ситуации. Дальнейшее выглядело ужасно: уход пятерки депутатов в Первую партию – трагедия очередной раз повторилась в виде фарса, – изгнание самого популярного политика Долгополова из партии, ненужная попытка баллотироваться в Рижскую думу и унизительный провал на этих выборах, остракизм со стороны коллег, еще вчера слепо шедших за ним.

Справедливости не бывает


И вот Янис положил конец этой агонии. Он ушел и из своей ненужной партии, и из политики вообще. В интервью «Часу» (14 ноября) прежний Юрканс – все понимающий, чуть высокомерный и беспощадный и к власти, и к соперникам из нового ЗаПЧЕЛ, которых он не сумел победить, и к бывшим товарищам из «Согласия», пытающимся очередной раз войти в ту же реку без единой новой идеи и без своего вечного лидера.

Я мало знал Яна Антоновича, но даже мне было видно, как тошно ему в запчеловской тусовке, как далек он от этого мира. Вот судьба: один из наиболее ярких представителей латышской элиты провел долгие годы среди ее противников и в конце концов положил к ее ногам большую часть вражеской армии… В благодарность он был этой элитой отвергнут, она не пожелала поделиться даже малой толикой того, что успела захапать, не пустила в правительство, которое у нас дольше года не живет, не согласилась уступить хоть запятую в каком-нибудь законе…

Я все задаюсь вопросом: в какой степени он предвидел свое фиаско? Думаю, что предполагал. Он шел по пути Штирлица – а сколько штирлицев после выполненного задания умирали в тюрьмах родной страны! Но Штирлиц – герой XX века, а на дворе век XXI, еще менее сентиментальный.