Если бы наши любимые вещи могли говорить, они бы много рассказали о своих
хозяевах. У одного это дядюшкин котелок, у другого — карта мира над кроватью. А
у художницы Джеммы Скулме — старинный шкаф времен Петра I, купленный в начале
50-х в антиквариате на Невском и уже много лет украшающий ее домашнюю
мастерскую.
Биографию шкафа Джемма Оттовна не знает — неизвестно, кем он был изготовлен и где, что означают росписи на его верхней панели. Совсем уж непонятно, как пережила эта деревянная махина ленинградскую блокаду, почему не пошла на растопку? Все богатое прошлое шкафа, до того момента как двое аспирантов Ленинградского художественного института им. Репина Джемма Скулме и Ояр Аболс появились в одном из ленинградских антиквариатов, безвозвратно утеряно. Но история его продолжается, да еще как.
<table cellpadding=0 cellspacing=0 border=0 align=“left” style=“margin-top:5px; margin-bottom:5px; margin-left:0px; margin-right:5px;” width=150>Каков замок, таков и ключ.С нашим шкафом мы не носились как с писаной торбой, подобно обычным ценителям антиквариата. Мы его в мастерской поставили, использовали как кладовку для всяких художнических принадлежностей, в общем, историческая реликвия очень неплохо нам служила и, что примечательно, дееспособна до сих пор, даже замковый механизм, и тот работает. А вообще главное, что принес нам шкаф, — совсем не житейские удобства. Именно благодаря его соседству в моей палитре “прорезался” ее доминирующий красный цвет (створки шкафа окрашены ярко-красной краской). К тому же, очень важным в моем творчестве мотивом диалога западно-европейской и латышской культур я опять же обязана своему шкафу. Можно сказать, эта тема для меня началась с нашей встречи — барочного, изысканного шкафа и художницы, которой всегда была небезразлична собственная “родовая обусловленность”.