Педагогическая деятельность: услуга или служение? 9

Случилось это на Круглом столе 24 октября в первый день работы Педагогического форума в Пардаугавской основной школе, проводимого SEMINARIUM HORTUS HUMANITATIS в рамках 71-х Чтений. Учителя рижских школ остались более-менее спокойны к предложению принять эту точку зрения, а вот гости из Балтийского федерального университета им. И. Канта взбодрились и активизировались. Профессор из Калининграда Геннадий Берестнев расценил это предложение декана философско-социологического факультета РАНХ и ГС при Президенте РФ как сознательно провокационное. Сославшись на опыт российских нововведений, он заявил, что эта точка зрения «имеет деструктивный характер и направлена на уничтожение образования». Выступавшие учителя местных школ постарались как-то одухотворить содержание педагогического труда, придать ему (на словах, во всяком случае) «вес и высоту». Московского декана эти выступления не поколебали и он, вместе со своим мнением – конечно, услуга, – остался в гордом одиночестве. При этом, воспринимаемое как прием (провокационное) содержание выступления московского философа оказалась очень плодотворным. Во всяком случае, для автора этих строк, принявшего заинтересованное участие в работе Круглого стола и одной из секций.

«Макдональдс» торгует гамбургерами, школа – образовательными услугами

По мнению г. Сафронова, интеллектуальные традиции в российской педагогике, это по преимуществу – традиции этические. Согласно им, педагог обязан обладать моральным авторитетом; должен знать и следовать этическим и социальным нормам; обязан не только сам быть их воплощением, но и как образец трансформировать их на воспитанников. Однако, подобное воззрение устарело, а в реалии (давно уже) на постсоветском пространстве наблюдается колоссальное падение престижа педагогической профессии.

В существующих условиях образовательного кризиса надо добиваться выполнения простейших, утилитарных целей – делать наших воспитанников конкурентоспособными (т.е. они должны быть представлены на рынке труда «как достойное предложение»). Для этого вполне достаточно технологической оснащенности школьного учителя или вузовского преподавателя. А вся эта моральная истерия, которая окружает педагога в средней и высшей школе, является (простой) попыткой компенсировать униженное положение, в котором находятся учителя в связи с колоссальным падением престижа их профессии.

Рецепт (как выход из этого униженного и тупикового состояния) предлагается простой – каждому школьному учителю необходимо приучиться воспринимать себя как представителя сферы обслуживания. И никакого пафоса не надо: как «макдональдсы» торгуют гамбургерами, так школы и вузы должны продавать образовательные услуги. Против этого предложения, как уже было сказано, открыто ополчился лишь калининградский профессор-филолог, но и остальные присутствующие в восторг не пришли. «Не хотим быть обслугой, – как бы оппонировали они доценту, – в нашей профессии главное преданность делу, педагогическая деятельность – это служение, это миссия». Выслушивая их доводы, докладчик не скрывал скепсиса и ухмылялся. Все происходящее вполне походило на творческое обсуждение профессиональных проблем, если бы, по мнению автора этих строк, в представлении участников педагогических Чтений не произошла (не осознаваемая) подмена предмета разговора: в контексте обсуждаемого, педагогическая деятельность, являясь формальной по содержанию, по сути – таковой не была. А (абстрактные) лица, о которых говорилось, как о педагогах, таковыми не являлись. Это обстоятельство, делая конкретное обсуждение бесперспективным, приоткрывало щелочку в другую реальность – настоящую.

Педагогическая деятельность – это фантом (призрак) современной образовательной системы Латвии, и заявлять о ней как о реальной силе – значит, заниматься профанацией происходящего в учебных заведениях. В латвийских школах изначально, с начала 90-х годов, вопрос о воспитании детей не ставится. Школа учит – и все! Между тем, о педагогической деятельности можно говорить лишь в случае, когда поднимается вопрос о цели обучения и воспитания и этой целью мыслится развитие личности ребенка. (Изучение жучков, черепах и ящериц является более приоритетным научным занятием, чем изучение человека и определение особенностей его личности). Отклонения при достижении цели требуют корректировки действий – и тогда правомерно (думать) говорить о реформе системы образования, т. е. реорганизации процесса обучения или воспитания. Но когда (так называемым) педагогам наплевать, каким человеком вырастит ребенок, ни о какой педагогической деятельности не может идти речь.

Кто-нибудь слышал от госслужащего системы образования слова озабоченности по поводу того, что дети вырастают лицемерами, пройдохами, пронырами? А ведь «конкурентоспособность» как раз и предполагает развитие в детях этих качеств – если их просто учить, но не воспитывать. Конечно, для латвийских организаторов образования мнение В.Г. Белинского не указ, но он предупреждал: «Животное, родившись от льва и львицы делается львом без всяких стараний и усилий со своей стороны, без всякого влияния счастливого стечения обстоятельств; но человек, родившись…человеком в полном значении этого слова, может сделаться и волком, и ослом, и чем угодно».

Неужели ученым-гуманитариям не известно, что у нас на рынке труда царит совершенно не тот дух капитализма, который Макс Вебер увязывал с протестантской этикой. Стремление к предпринимательству, наживе, денежной выгоде само по себе ничего общего не имеют с капитализмом. Это стремление во все времена и во всех странах наблюдалось у «…официантов, врачей, кучеров, художников, кокоток, чиновников-взяточников, солдат, разбойников,…нищих». Макс Вебер еще на заре двадцатого века указывал, что подобные наивные представления о сущности капитализма принадлежат к тем истинам, от которых раз и навсегда следовало бы отказаться еще на заре изучения истории культуры. «Безудержная алчность в делах наживы ни в коей мере не тождественна капитализму и еще менее того его «духу».

Исходя из этого, ориентация организаторов образования на сложившийся у нас рынок труда с его необузданными иррациональными стремлениями, мягко говоря, ошибочна. И уж совершенно точно – антипедагогична. Как бы доказывая это, молодежь при первой же возможности уезжает за рубеж. Занимаясь профанацией, авторитета не наживешь. А низкий престиж – закономерный итог воздействия госслужащих от образования на учащихся и родителей (закономерный итог их «воспитания»).

А реальность наша такова (о ней, несомненно, надо информировать приезжающих зарубежных коллег и ученых): конечно, есть исключения, но подавляющее большинство работников сферы образования, конечно же, находятся в услужении. Но не у детей и их родителей, а у тех, кто им деньги платит и, соответственно, задает объем и определяет качество работы – вот перед кем они лебезят и кому стремятся угодить. А уж имеют ли эти «высокие» деятели понятие о педагогической деятельности – никого-никого не интересует.