Криминальные вести из приюта

Любовные страсти по-шауровски

Бывают страсти по Шекспиру, а бывают по-шауровски. Но все серьезно – с кровавыми драмами, любовью и ревностью.
Мужчина с журналистской фамилей Зорин поселился в приюте больше двух лет назад. До этого он жил в пансионате на всем готовом. Как инвалид-колясочник, потерявший одну ногу, он ждал переселения в спецпансионат. Но не дождался. А все по причине неуравновешенного характера. Персонал пасионата отчаялся терпеть его капризы. Сюда бы профессора по ненормативной лексике! Таких закрученных ругательств, да еще в совершенно немыслимых сочетаниях и в колонии строгого режима не услышишь. Приступы вселенской любви сменяются у него всеобъемлющей ненавистью. Ну, тогда держитесь! Он мог запустить в соседей одеждой или посудой. В общем, отправили Михаила Зорина в социальный приют. Здесь он окончательно разошелся. Теперь регулярно пускает в ход нож. Соседа – бедного “божьего одуванчика” чуть насмерть не зарезал. Больше всего приходится от него терпеть Нине. Хотя она и сама не безвинный ангел – дочку в детский дом сплавила. Хотя, наверное, и к лучшему – сейчас ее французы удочерили. Так что хоть у девочки будет нормальная жизнь.
По какой причине Нина привязалась к Михаилу, объяснить трудно. Разве что поговорку вспомнить о том, что любовь зла, полюбишь и … Нина и Михаил живут в разных комнатах – каждому положено одно лишь кроватное место. Но тянет женщину к Михаилу. Порой отчаянно его ревнует безо всякого повода и ко всем подряд. К примеру, к отработчицам, которые убирают комнату, где проживает объект ее страсти. Уже не единожды нападал Михаил на нее с ножом. Нина обижается, но в полицию так и не заявляет – характер отходчивый. Сколько раз предупреждали ее работники приюта, что она может жизнью поплатиться за свою неосмотрительность. Она отвечает: “Убьет, так убьет. Не ваше дело!”. Опять же, согласно поговорке – сердцу не прикажешь, а любовь… (см. выше). В воскресенье, 17 апреля, после шести вечера произошла очередная разборка между Ниной и Михаилом. Естественно, оба были нетрезвы. Инвалид так разошелся, что пырнул 44-летнюю женщину в живот, в грудь, а также порезал ей голову. Нина доставлена в больницу. И опять же, не хочет писать заявление в полицию. А нет заявления – нет криминала. Так что Михаил продолжает избивать тех, кто ему пришелся не по нраву – всем, что под руки попадется – костылями, бутылками, а то и за нож хватается. На увещевания администрации, что так не долго и до смертоубийства дойти, он заверил: “Хотел бы зарезать насмерть – зарезал бы”.
Сейчас в участке заведено дело только на одного приютского беспредельщика – Сергея. Остальные как-то успевают до визита полицейских выпить мировую с теми, кого избили, порезали или ограбили.

Позвали голоса за окном

Еще один приютский – Виктор Пахомов жил в одной комнате с матерью. Мать не вставала с постели (хотя врачи уверяли, что если бы очень захотела – смогла бы ходить). Единственным источником существования для них была материнская пенсия. Говорить про основную статью расходов излишне, и так понятно – деньги шли на «огненную воду». Порой в приют заходил второй сын женщины, который тоже не отличался трезвостью. 40-летний Виктор был человеком нездоровым – в результате травм у него был поврежден позвоночник. К тому же, он и ноги отморозил – хромал, если так можно назвать его странную походку. Его чуть ли не волоком приходилось отправлять на биржу и в Центр соцпомощи для оформления статуса малоимущего. Так что он то приобретал этот статус, то терял его. Последнее время он стал слышать голоса. Понятно, что голоса эти существовали только в его воображении, проще говоря – «глюки». Вот эти глюки и сыграли с ним плохую шутку. В восемь вечера того же воскресенья, 17 апреля, его вроде как позвал голос за окном. Стоит заметить, что комната располагается на третьем этаже, а внизу голый асфальт. Кинулся Виктор на зов, но полетел не вверх, как ему мечталось, а вниз. Жуткий глухой звук удара привлек всеобщее внимание. Дежурные вызвали “скорую помощь”. Тревожно завывая сиреной, машина примчалась через несколько минут. Находившегося в коме Пахомова отвезли в больницу. Спустя полтора часа он скончался, не приходя в сознание. Статуса малоимущего на момент трагедии он не имел, так что забота о похоронах ложится на плечи работников приюта. Мать с братом поминают погибшего – им не до похорон.
Как-то специалист из США читала лекцию по социальным вопросам. У них тоже имеются приюты. Однако при первом же нарушении установленных правил посетителей выставляют вон и больше не принимают. А у нас – гуманизм и права человека. Проще говоря: пей – не хочу! Так что человек, о правах которого особенно пекутся, чаще всего спившийся бомж. Тем не менее возникает вопрос – куда же эту шатию-братию девать?
Судьбы опустившихся и спивающихся людей нужно как-то решать. А почему бы не отреставрировать с учетом евросредств пару этажей, и не поселить в отдельные комнаты более менее приличных людей. Для остальных – ночлежка, которую можно расширить. Пьяных туда не пускают? Так пусть не пьют. В конечном итоге — можно комнату завести по типу вытрезвителя, чтобы было куда пьяных сгрузить. Разве лучше, когда в приюте поножовщина стала рядовым явлением?