«Русский марш» состоялся 1

В субботу на согласованный Рижской думой митинг под лозунгом «Мы – русские. С нами Бог» у подножия памятника Барклаю-де-Толли под бело-голубыми андреевскими флагами собралось около 150 человек. Так завершилась месячная эпопея с «Русским маршем». Попытаемся подвести некоторые итоги этого неординарного и далекого от однозначности мероприятия.

Спрос на национализм пока невелик

Заявка на проведение в латвийской столице «Русского марша» поступила в Рижскую думу 9 августа. Ее податели, Латвийская национал-демократическая партия и русский национальный союз «Родина», сообщили СМИ о подготовке массового мероприятия в честь годовщины Ништадтского мира и Куликовской битвы. Под лозунгами: «Русские – коренные жители Латвии!», «Гражданство и право голоса – всем!» и пр. лидер ЛНДП Евгений Осипов сообщил об участии в марше представителей Риги, Лиепаи, Вентспилса, Саласпилса, Огре, Салдуса и других городов – всего 500 человек.

Тогда же в интернете на сайтах ЛНДП и «Родины» появилась эмблема шествия – опоясанный пулеметными лентами медведь. Одна лапа окровавлена, в другой – граната. Коктейль из исторических дат, лозунгов Жириновского и школьных протестов и агрессивного чудища у одних вызвал восторг, у других органическое неприятие, третьих поставил в тупик. К последним следует отнести полицию безопасности и двух министров: шефа МВД Иварса Годманиса и юстиции – Гайдиса Берзиньша, усмотревших в мероприятии радикалов угрозу для устоев латвийской государственности.

Обобщив данные о проведении сходных маршей в РФ и на Украине, правоохранители ужаснулись и 28 августа рекомендовали думе запретить мероприятие, чреватое «идеями, разжигающими национальную рознь, и межэтнической конфронтацией».

- Марш станет последним предупреждением властям, за которым могут последовать более радикальные формы, как, например, во Франции, – продолжал гнать волну Евгений Осипов.

А дальше получилось «как всегда». Дума отказала, заявители обратились в суд. Вняв доводам ПБ, суд отклонил жалобу организаторов, за чем последовали повторная заявка на шествие и заявка на митинг в поддержку запрещенного марша. Последняя Рижской думой была удовлетворена.

Естественно, все этапы согласования подробно освещались в СМИ. Так что к моменту намеченного марша все заглядывающие в телевизор и интернет, слушающие радио и читающие газеты знали о замысле марше и его организаторах. Интересно, сколько собрало бы осиповское мероприятие без этой «раскрутки»?

В итоге на протяжении недели «Русский марш» чеканил шаг по виртуальному миру, вгоняя в дрожь правоохранителей и обывателей. Слабую явку участников на реальное мероприятие можно объяснить только одним: русский национализм не востребован в латвийском обществе. Пока не востребован.

Даешь постмодерн

Для полного успеха «Русского марша» не хватило сущего пустяка – полного запрета с огораживанием территории. Уверен, что и такой вариант рассматривался нашими правоохранителями.

«Но, позвольте, это же чистый блеф, провокация, перформанс! – с восторгом воскликнет в адрес Евгения Осипова и его команды знаток концептуального искусства. И припомнит, к примеру, выставку живописных работ Ива Кляйна «Пустота» в 1958 году в парижской галерее «Ирис Клерт». Посетители вернисажа получали на входе синий коктейль и препровождались в совершенно пустую белую комнату.

А чего стоит «медведик с гранатой»! Когда Осипов заметил на вещевом рынке российскую маечку с означенным зверем, интуиция творца подсказала лидеру лиепайских радикалов, что вот оно! Такими выставляют «русских оккупантов» легионер Висвалдис Лацис и «вселатвиец» Райвис Дзинтарс. Агрессивным медведем с клыками и окровавленными когтями – врагом культуры и цивилизации. Ироническая рыночная находка стала брендом мероприятия, вызывающим восхищение одних и агрессивное негодование других не меньше, чем желтая кофта Маяковского.

А дальше по принципу парадокса. «Уберите медведя, он разжигает национальную рознь», – требуют правоохранители у Жени Осипова, не подозревая, что попались в ловушку концептуального замысла. «Объясните, что у медведя в руках», – на полном серьезе допытываются представители Рижской думы. «Это банка варенья, он у нас сластена», – включается в игру парламентарий от ЗаПЧЕЛ  Владимир Бузаев. Налицо совмещение и столкновение лбами различающихся или даже противоположных смыслов.

- Да это же чистый постмодернизм! – еще раз блеснет терминологией наш ценитель.

Отмена запрета не омрачила праздник. Когда мимо окруженной кордонами разнообразной полиции сотни участников русского стояния с ревом и песнями, размахивая зелеными флагами, майками и париками, несанкционированным маршем в сторону стадиона «Сконто» двинулись пребывающие под сильным воздействием зеленого змия несколько тысяч ирландцев, Евгений мог сказать: «Все-таки удалось!»

В перспективе у «Русского марша (или стояния)» есть все шансы стать одним из календарных рижских мероприятий вроде шествия (или его запрета) легионеров 16 марта или июньского гей-парада.

Политический рейтинг

О серьезном общественно-политическом резонансе субботнего стояния и кампании в целом говорить не приходится. С лозунгом «Мы – русские! С нами Бог» в рабочем пространстве современной политики делать нечего.

Впрочем, при всей немногочисленности собравшихся у подножия Барклая Евгению Осипову удалось продемонстрировать недюжинную смекалку и понимание законов функционирования полиции, суда и СМИ. И внятно показать, кто является главным на делянке русского национализма. Так что победителями в этой истории «по совокупности баллов» стали Осипов и… «Центр согласия». Забыв о предвыборных лозунгах о переворачивании машин, не приложившие никаких видимых усилий «согласисты» снова выиграли – упрочили репутацию умеренных и конструктивных.

В проигрыше – ЗаПЧЕЛ и политическое объединение «Родина» Юрия Журавлева. Поддержав политических партнеров из ЛНДП, по ходу процесса «пчелы» смотрелись куда тусклее, чем молодой и харизматичный лиепайчанин. Возможно, эта поддержка объясняется перспективой дальнейшего сближения (вплоть до слияния?) ЗаПЧЕЛ и ЛНДП. Что касается Юрия Журавлева, то «банкноты» с портретами видных партийцев и иная предвыборная агитация его партии постоянно появлялись в сюжетах о готовящемся «Русском марше». Ну как объяснить, что политическое объединение «Дзимтене» и русский национальный союз «Родина» – это «две большие разницы»?!

Вопреки «страшным» прогнозам, сколь-нибудь заметное влияние на положение русскоговорящего населения эпопея с маршем и стоянием вряд ли окажет.

Есть и свои плюсы. После включения накануне реформы-2004 механизмов мобилизации и кристаллизации русской общины среди активистов и рядовых участников движения за сохранение русского языка, культуры и образования наблюдались самые разные толки и течения при доминировании установки на демократию и права человека. «Либералы» могли относительно легко договориться со «сталинцами» и «националистами». Общей целью было донести до латвийской власти и европейской общественности весть о востребованности русского образования.

После продавливания реформы-2004 у большинства «демократов» опустились руки. Зато активизировались национал-радикалы. Их специфическое понимание латвийской действительности, основанное на ненависти к латышской политической элите, принципиальном неверии в возможность естественной нормализации межэтнических отношений в стране, оказывается востребованным.

Так что главным событием «Русского марша» стала манифестация национал-радикального крыла в русском движении и обществе в целом. Низкая посещаемость стояния у Барклая свидетельствует, что в целях и методах общественно-политических действий определились не только националисты. Русское общество стало сложнее и структурированнее, что можно только приветствовать.

Перспектива

Будущее русских национал-радикалов (заметим: не экстремистов – то есть вполне в рамках закона) напрямую зависит от политики латвийского государства. При отсутствии подвижек в области языка, образования и гражданства, очевидно, комические сегодня предосторожности правоохранителей могут перестать вызывать улыбку. Ряды осиповцев будут пополняться, а почившим на лаврах победителей «согласистам» придется схватиться за голову. Очевидный уход части русского населения в радикализм требует пересмотра государственной концепции интеграции, по крайней мере в разделе этнополитики.