Враги, ставшие друзьями. 3

Один из них, Франц Тенис, был командиром расчета противотанкового орудия легиона “Ваффен СС”,
а другой, Владимир Кирей, командовал штрафной ротой Советской армии. Не встретившись в открытом бою, судьба свела их воедино на берегу Стропского озера, где ветераны долгие годы живут почти рядом.

На службу к немцам

Франц Тенис родился в 1923 году на хуторе Кродниеку Ницгальской волости. Во время сталинских репрессий в 1940 году из семьи Тенисов никто не пострадал и не оказался в Сибири. Бронь давала Ф.Тенису надежную гарантию от призыва в немецкую армию. Однако это не помогло отвертеться ему от службы. Под предлогом прибытия на медкомиссию в военкомат немцы в конце концов призвали Франца на службу и зачислили в противотанковую роту 75 мм орудий 15-й дивизии латышского легиона “Ваффен СС”. Эту дивизию по-другому называли “юной”, так как ее основу составляли призывники 1923-1924 года рождения.

На самом деле мы не любили ни красных, ни сине-серых, то есть немцев, — вспоминает Франц Станиславович, — в легион латышская молодежь шла из-за того, что в 1940 году многие латышские офицеры были уничтожены Советской властью. Поэтому немцы на этом сыграли. Легион являлся своеобразным движением сопротивления. Он, как объяснялось призывникам, предназначался не для достижения победы, а для защиты территории Латвии. Нам сказали, что надо уничтожать не русских, а коммунистов”.

Боевые будни артиллериста

В конце ноября 1943 года Франц в составе своего подразделения выехал на фронт в Россию в местечко Белобелка под Волховом. 27 декабря новоиспеченный легионер впервые понюхал пороху. Бой был сильный. Не выдержав натиска красноармейцев, эсэсовцам пришлось отступить до реки Великой. А в марте 1944 года 15-я дивизия снова попала в сложную ситуацию из-за активного наступления русских. В задачу противотанковой роты Франца входило прикрытие отхода 15-й и 19-й дивизий СС до Опочки. Орудиям пришлось бороться с танками Т-34, а иногда — с тяжелыми ИС. Малейшая неточность в наводке — и стрельба могла закончиться верной гибелью, поэтому стреляли наверняка — прямой наводкой с расстояния в 300-400 метров.

Отступая, войска легиона добрались до латвийской границы. Подразделение Франца, ушедшее в тыл на отдых, было заменено свежими силами. Но после 9 дней отдыха всех созвали по тревоге. Роту Франца Тениса в составе смешанных войск направили в Эстонию на прорыв Ленинградского фронта. Но русским войскам удалось разбить легионеров. Пришлось выбираться из окружения. Для этого легионеры, немцы и власовцы собирались в небольшие группы. Из роты Тениса набралось около 60 человек. Командование взял на себя лейтенант Мамис. Группы направлялись в Добельский район в местечко Аниниеки и занимали исходные позиции для боя с русскими. Так начались тяжелые и изнурительные рождественские бои. В марте 1945 года красноармейцы перерезали железную дорогу Рига-Лиепая в местечке Ремте.

Легионерам предстояло отбросить противника на 5-6 километров и освободить железную дорогу. С данной задачей они справились успешно. А затем, перейдя в наступление, отбросили русские войска, освободили дорогу и удерживали ее до 9 мая.

Искупил вину золотом

На следующий день рота Франца Тениса отошла с переднего края и закрепилась в другом месте. 10 мая в 10.00 со стороны русских войск показались белые флаги, и послышалась стрельба. Красноармейцы кричали, что война закончилась, они приказали бросать оружие и собираться в местечке Лестене. Как только эсэсовцы вышли для сдачи в плен, то, по воспоминанию Франца Тениса, все стали неожиданно брататься и обниматься. Франц подарил русскому бойцу свой парабеллум и патроны к нему, а тот ему — наган: “Мы очень радовались, что остались живы, и что больше стрелять не придется”. Первый раз Франц Станиславович был ранен на территории России и еще дважды — в Курляндском котле. Награжден железным крестом, который закопал в песках Курляндии.

…Пленных легионеров под конвоем две недели везли до Тукумса в имение Шлокенберга. В Елгаве их посадили в вагоны и отправили в Сибирь — Омск, Томск, а затем во Владивосток. Арестованных перебросили в бухту Находка, посадили на пароход “Советская Латвия” и повезли в порт Нечаево, находящийся под Магаданом. Прибыли на золотые прииски “Победа”. В лагере Франц Тенис отбыл 1 год 8 месяцев, где с пленными, по его словам, обращались не лучшим образом. В условиях сурового лагерного быта выживали сильнейшие. Тех, кто перевыполнял норму добычи желтого металла, поощряли табаком или продуктами питания.

Я свою вину сполна искупил золотишком, — говорит бывший заключенный советского лагеря. — Его там было бери-не хочу, но охранники предупредили, что за каждый взятый с собой грамм мы получим еще по одному году заключения.
В 1947 году отбывших срок наказания отправили домой в Латвию и определили в Прибалтийский военный округ. Некоторые легионеры получили приказ дослуживать положенный срок в русской армии, так как год призыва Франца Тениса демобилизован не был:

Немцам я давал присягу, преклонив колено, а русским — стоя. Разве можно присягать дважды?

Командир штрафной роты

Владимир Кирей родился в 1924 году в Витебске. Его отец был участником 1-й Мировой войны и, сражаясь на русско-германском фронте, дослужился до чина поручика. Пять лет он провел в плену у немцев, за что впоследствии Владимир и его родной брат долго считались детьми врага народа. Позже отец был репрессирован и осужден на 15 лет лагерей. Отсидев 12 из них, был выпущен на свободу в 1956 году благодаря смерти Сталина.

За год до начала Великой Отечественной войны Владимир учился в Ленинградской спецшколе. В 1942 году его застала блокада, эвакуировался из осажденного города по Дороге жизни. Пройдя военную подготовку в Тоцких лагерях, в свой первый бой вступил в июне 1942 года. Затем воевал под Смоленском, Великими Луками, Невелем, Витебском. За это время успел закончить курсы офицеров. В конце 1944 года воевал в Восточной Пруссии — сначала в должности командира взвода, затем — командира штрафоной роты. Дважды участвовал в штурме Кенигсберга. За время войны воевал в составе 1-го Прибалтийского и 2-го Белорусского фронтов.

Один день службы в штрафроте приравнивался к шести дням.

Иногда говорят, что войну выиграли штрафники. Это неправда. У немцев тоже были аналогичные подразделения, — говорит В.Кирей. — Основу штрафной роты составляли обученные и обстрелянные фронтовики. В ней служили солдаты и сержанты, провинившиеся на фронте и осужденные судом военного трибунала. Уголовников было мало. Штрафная рота, как правило, использовалась в боях без огневой поддержки. Отступление не приветствовалось. Штрафники не являлись смертниками.

Ранение и Даугавпилс

Что больше всего запомнилось Владимир Георгиевичу? В ноябре 1944 года ему довелось проходить учебу в Даугавпилсской крепости. На фронте он ошибочно полагал, что массовые убийства, совершаемые немцами, не что иное, как советская пропаганда. Но в Погулянке он своими глазами увидел вскрытые траншеи, в которых штабелями лежали тысячи трупов. А рядом дымил концлагерь Шталаг. Запомнилась также последняя атака в бою под Кенигсбергом. Тогда 28 апреля 1945 года В.Кирея тяжело ранило в бедро. Да так, что ногу почти закинуло на плечо. Получилось так, что личный состав роты без артподготовки атаковал немецкие траншеи. Когда фрицев выбили из окопов, прозвучал мощный артиллерийский залп. Чей — неизвестно, но и немцев, и русских накрыло сильным огнем. Раненого В.Кирея вытащили из окопа и повезли на конной повозке, он помнит, что рядом колоннами шли пленные фашисты. День Победы фронтовик встретил в госпитальной койке в городе Тапиау, расположенном в Восточной Пруссии. Пролечился до конца 1945 года. За свои подвиги награжден многочисленными боевыми орденами и медалями. Является инвалидом 2-й группы. Последние 10 лет Владимир Кирей возглавлял Даугавпилсское отделение “Оргнизация ветеранов, бывших фронтовиков”.

Они выполняли свой долг

Говорят, что большое видится на расстоянии. Большое — это страшная война, активными участниками которой были два героя этой статьи, не отсиживавшиеся в тылах, а сражавшиеся на передовой. Спустя более чем 6 десятилетий некоторые детали войны видятся по-другому. Сегодня в Латвии сражаются не бывшие ныне немощные солдаты Сталина и Гитлера, а политики, переворачивающие историю с ног на голову в своих интересах: легионеры — национальные герои, ветераны Красной Армии — нет. Но и у Тениса есть своя обида:
— Если уж я герой, то почему запрещают шествие?
По большому счету, оно ему и не нужно, но это вопрос принципа. Зато никто не мешает бывшим противникам встретиться и выпить рюмку-другую за то, что остались живы в кровавой мясорубке войны и почтить память своих боевых товарищей, сложивших головы. И тогда начинаются не упреки, а воспоминания: “Франка, а помнишь, как мы задали вам жару?” — говорит Кирей, на что Тенис отвечает: “Помню. А ты не забыл, как мы лупили вас из пушек?”. Франц Станиславович и на этот раз хочет встретиться со своим давним другом и опрокинуть чарочку. Тем, кто считает, что война все еще продолжается, ветераны отвечают: “Для нас она кончилась в мае 1945 года. Сегодня воюют те, кто не попадал под пули и снаряды и не смотрел смерти в лицо. А нам делить нечего. Мы выполняли свой долг”.