Поэт Марис Рунгулис: Заниматься поэзией не могут толстокожие люди 3

- Почему сейчас поэзия не в моде?

- Слов нет, в наши времена поэзия не так актуальна, как это было в конце 60-ых годов. Ведь в те времена она не была поэзией в своем классическом понимании: жизнью чувств, духовным обогащением, а с ее помощью искали и находили то, что люди не могли высказывать вслух о ситуации в стране, режиме того времени.

Поэзия - это искусство изображения, и пустые фразы, пустые красивые или, напротив, грубые слова не характерны для нее, так как свою мысль она обычно высказывает с помощью ярких образов.

Все великие писатели, как латышские, так и русские или еврейские искали многозначные и многоплановые образы, пытались скрыть сказанное, чтобы читатели искали смысл между строк. Режим того времени был достаточно хитер, и с помощью поэзии тогда «выпускали пар».

В то время поэты, а не музыкальные группы, собирали большие концертные залы: в Москве с аншлагами выступали Евтушенко или Ахмадуллина. То, что они говорили, ужасно не совпадало с идеями того режима, с высказываниями тех старых вождей, со всем существующим маразмом. Тем не менее, это проходило.

В Латвии тоже так было: 3-4 поэтам разрешали время от времени высказываться людям, послушать поэзию где-нибудь у памятников и с чувством легкости разойтись по домам, думая, что все их скрытые мысли кто-то сумел высказать.

- Получается, что раньше было проще поэтам?

- Наверное. Но жизнь шла, а маразм крепчал.  Искали новые книги, которые печатали минимальным тиражом. Первые книжечки с поэзией напечатали с тиражом 8 000, второй выходил уже 16 000 экземпляров, а у великих получалось огромное количество – до 32 000 книг. Это сейчас кажется фантастикой!

Сейчас поэтические сборники печатают в лучшем случае тиражом в 2 000 экземпляров, что по нашим временам является чуть ли не гигантским тиражом. Новые поэты издают свои книги по 100 экземпляров, не зная, продадут ли их вообще.

С другой стороны, сейчас поэзия фактически возвратилось в свое нормальное течение. Мы контактировали в то время со Скандинавией, но даже в таких цивилизованных странах, когда у нас издавалась, переводилась и покупалась поэзия тиражами в несколько тысяч, средний тираж у них не превышал 200-300 экземпляров. Тем не менее, и у них было обогащение языка, поэзия по-прежнему выполняла функцию пополнения изысканных чувств и эмоций, но все это происходило как-то по-другому. Перевод на другие языки, очищение языка и мышления - очень большая изысканность.

- Трудно ли писать стихи? Легко ли этому научиться? Сейчас бытует мнение, что этим делом может заняться практически любой, независимо от наличия таланта.

- Мне кажется так, поэзия - это специфический вид высказывания при помощи рифмы, и как мы раньше говорили, это яркое мышление образами. Все люди разные, они философски и физиологически определены. У одних, скажем, нет этого мышления образами, у других очень яркое и точное мышление, как у нашего министерства, а у главы государства, например, полностью другой вид мышления. Я не думаю, что у этих людей поэзия - средство высказать свои мысли и чувства, для этого у них имеется множество  других видов: менеджирование, организация, счет.

В свое время, когда у Оярса Вациетиса был последний большой юбилей: ему исполнилось 50 лет, именно в тот год он и ушёл из жизни, я послал Визме Большевице статью про него. Текст был предназначен для детской газеты и надо было понятно и образно рассказывать о том, что же такое поэт. И она мне тогда сказала: «Представь себе упавший и ободранный локоть, на котором одежда. Вот ты идешь, одежда трется и у тебя постоянно болит содранный локоть. Вот и Ояру Вациетису все время так: все время болит, ведь он – поэт, и у него чувствительны и тело, и душа.

Есть, конечно, толстокожие, но они никак не могут быть чувствительными. Поймите простую вещь: у кого толстая кожа, тем лучше поэзией не заниматься. Не отрицаю, что поэт - это профессия, персона публичная, многим кажется, что заниматься поэзией престижно, но надо логично оценить свои силы.

- Большое спасибо!