Направо пойдешь — коня потеряешь…

Если для одной части латвийских политиков это не более чем популистская риторика, ярмарка тщеславия и оправдание собственного существования, то Евросоюз в результате всего этого до сих пор на востоке не имеет границы.

Чтобы покончить с формальностями подобной территориальной неопределенности, посреднические услуги в процессе урегулирования латвийско-российских отношений предложил сам председатель Еврокомиссии Жозе Мануэль Баррозу. Это предложение вряд ли сулит что-то хорошее нашим популистам.

Десять дней, которые потрясли мир

С того момента, как президент Латвии Вайра Вике-Фрейберга в буквальном смысле слова штурмом взяла самолет своего американского коллеги (интересно, будут ли за это наказаны представители охраны Буша, ведь формально они в такой внепротокольной и внештатной ситуации должны были действовать более жестко, вплоть до стрельбы на поражение, но сейчас — не об этом), прошло не так много времени. Чуть больше десяти дней. Но некоторые понятия и представления в мире за эти десять дней претерпели очень сильные изменения. Торжества 60-летия Победы над фашизмом сгладили отдельные шероховатости, существующие в отношениях между лидерами России, Америки и стран Евросоюза, заставили иными глазами посмотреть на внешнюю политику России и переоценить ее не только мировую политическую элиту. Они вернули и уже пошатнувшееся было чувство самоуважения самих обитателей Кремля. После того, как суета латвийских апологетов и сторонников оккупационной версии достали всех и вся, включая президента США Джорджа Буша, который во время своего рижского визита таки произнес слово “оккупация”, у официальной Москвы были основания чувствовать себя в некотором смысле дискомфортно. После 9 мая ситуация очень сильно изменилась. От вчерашней робости в отдельных внешнеполитических вопросах не осталось и следа. Прошедший в Москве саммит Россия — ЕС блестяще показал, что слухи о государственной и политической несостоятельности России сильно преувеличены.

Дипломатическая риторика и политическая реальность

Вопреки ожиданиям латвийских политиков, в Москве слово “оккупация” из уст Буша так и не прозвучало. В качестве небольшого отступления можно сравнить три европейских выступления Буша — в Риге, в Москве и в Тбилиси. Из них свидетельствует, что в каждом из этих городов Буш говорил именно то, что от него ожидали услышать: в первом — о непризнании Америкой факта вхождения стран Балтии в СССР, во втором — о неоценимом вкладе СССР в борьбе с фашизмом, а в третьем — о блистательном примере восточной демократии с человеческим лицом. Но будем снисходительны к этим противоречиям. Да и не противоречия это вовсе, а высший пилотаж дипломатической риторики. Однако кроме “оценки вклада” в Москве звучала и другая риторика — о том, что вхождение стран Балтии в состав СССР является неотъемлемой частью ялтинских соглашений, за которые ответственность несет не только Россия, но также Великобритания и США. Что же касается подобных высказываний, то они уже имеют совершенно другой дипломатический и, главное, политический вес — в отличие от попыток переписывать историю это можно считать возвращением историческим фактам их подлинного значения. И таких примеров в Москве было предостаточно. В этом контексте даже включение Бушем в свой европейский вояж самых недружелюбных по отношению к России стран уже не выглядит столь глубокомысленным и однозначным.

Отдать — нельзя — сохранить

Как уже было сказано выше, пока Министерство иностранных дел Латвии занималось разъяснением своим российским коллегам разницы между новозеландским губернатором и латвийским президентом, а председатель парламентской комиссии по иностранным делам Александрс Кирштейнс путался в нулях миллиардных компенсаций, которые, по его же убеждению, Латвия должна потребовать от России, ситуация стремительно менялась. И по прилету из показавшейся ей столь сюрреалистической Москвы Вайра Вике-Фрейберга вернулась если не в другую страну, то как минимум в другой политический контекст. Формально ничего не изменилось, однако на самом деле все было по-другому. С одной стороны, Брюссель настойчиво требовал решить вопрос с границей, а с другой — улетучились последние иллюзии, что Россия “проглотит” декларацию об оккупации, территориальные и материальные претензии по поводу Пыталово — Абрене и требования депортировать из Латвии бывших советских офицеров. Официально точки над “е” в позиции Кремля по этому вопросу расставило короткое и недвусмысленное заявление помощника президента РФ Сергея Ястржембского, сделанное им в понедельник, — “оккупации в Балтии не было”. Что же касается пакта Молотова — Риббентропа, то об этом сам российский президент Владимир Путин во время празднования Дня Победы высказался столь же однозначно: “СССР высказал свое отношение к этому документу на съезде народных депутатов. Эта тема закрыта”. После столь жесткой позиции Кремля латвийские политики попытались хотя бы сделать вид перед ЕС, что они готовы на компромисс в вопросах о границе. Но консультации “четверки”, в которых кроме президента участвовали премьер Айгарс Калвитис, председатель Сейма Ингрида Удре и министр иностранных дел Артис Пабрикс, так ни к чему не привели.

– Нельзя сидеть и говорить, что мы отдаем Абрене, и одновременно — претендовать на него. Необходимо занять ясную политическую позицию, — Вайра Вике-Фрейберга поделилась с прессой неразрешимой дилеммой латвийской политики. Пабрикс же как опутанный бесом продолжал блуждать по порочному кругу, мол, договор с Россией подписать желаем и готовы это сделать хоть завтра, формально территориальных и материальных претензий у нас нет, но отказаться от Абрене нам не позволяет Сатверсме. Одним словом — тупик.

Европейский пробег по латвийскому бездорожью

Вывести Латвию из этого тупика вызвался председатель Еврокомиссии Жозе Мануэль Баррозу. Дело в том, что Брюссель заинтересован наконец-то иметь четкие границы сформированного больше года назад территориально-экономического субъекта. Правда, во время вступительных переговоров латвийские политики клятвенно обещали решить этот вопрос собственными силами, однако до сих пор у них ничего не получилось. Теперь из-за нерешенного одним нерадивым учеником домашнего задания на второй год может остаться весь класс, чего Брюссель никак не допустит. Обольщаются те, кто надеется, что Баррозу станет ретранслировать Путину плач Вайры Вике-Фрейберги об оккупационном прошлом Латвии и предъявлять Кремлю выписанный Кирштейнсом счет. То, что среди соискателей факта признания оккупации числятся отдельные американские конгрессмены, отдельные депутаты Европарламента и даже главы отдельных европейских государств, ровным счетом ничего не значит. Они так же подотчетны своим избирателям, что неизбежно делает их заложниками подобной политической риторики. Но если в Латвии вариант, когда, скажем, Кирштейнс выдает свои собственные заблуждения за государственную позицию, проходит на “ура”, то европейской демократии все же присуща последовательность. А это означает, что Баррозу не станет церемониться с ультимативными позициями латвийских политических реликтов и что “делить” он будет не поровну, а по справедливости. У одной части граждан Латвии это, разумеется, вызовет отторжение по отношению к Европейскому союзу, но, как говорится, “поздно пить боржоми, когда почки отвалились”.

Как избежать ударов по паспорту и по лицу

Что же касается европейского диктата, то к нему нам теперь придется привыкать. После того, как национальные парламенты примут и ратифицируют непопулярные решения, их полномочия будут сведены к минимуму. Всю законодательную деятельность станет реализовывать Европарламент, а реализация ее на местах будет доверена местным самоуправлениям и негосударственным организациям (не зря нынешние парламентарии уже выступили с инициативой о целесообразности совмещения должностей парламентских и муниципальных депутатов). То есть ЕС может нас заставить подписать РЕАЛЬНЫЙ договор о границе с Россией, может заставить внести коррекции в реформу образования и ратифицировать декларацию о национальных меньшинствах. Но заставить Латвию дружить с восточным соседом на государственном уровне он не может. Потому в этих вопросах уже сегодня инициативу на себя должны взять местные власти и негосударственные организации, такие, как Конгресс русской общины, Русский конгресс, латышские негосударственные организации. В противном случае двухобщинное государство будет самым меньшим из зол, которое может грозить Латвии на долгие годы. Если же Кирштейнс, Гарда и им подобные и впредь будут иметь возможность безнаказанно манипулировать умами неискушенного в политических играх латвийского населения, не исключены и более радикальные попытки разрубить этот узел. В этом случае помощь из Вашингтона, Брюсселя или Москвы может прийти с опозданием.