В феврале 2004 года обрушился купол “Трансвааль-парка” в Москве. В январе 2006-го с небольшим интервалом упали крыши крытого катка в Германии и выставочного комплекса в Катовице (Польша). Во всех случаях погибли люди. В минувший вторник к этому перечню прибавилась крыша супермаркета в баварском городке Тегинг-на-Инне.
А вам после этого уютно заходить внутрь наших аквапарков, спортивных холлов и больших торговых центров? Невольно задаешься вопросами: кто их проектирует, кто строит и кто контролирует?
Задача осложняется тем, что хочется получить информацию не от чиновника, а от специалиста-практика, лучше проектировщика с большим опытом, авторитетного в своем профессиональном кругу. Нам удалось разыскать эксперта, не раз дававшего свое заключение по различным объектам. Ведущий специалист фирмы Ierosme Пауль СИРМАЙС, один из авторитетнейших проектировщиков Латвии, согласился поделиться с Телеграфом своим видением ситуации.
Тенденция, однако
— К сожалению, с каждым годом инженерная мысль во всем мире деградирует, — убежден Пауль Сирмайс. — Раньше проектировщики все считали вручную. Составляли схемы и решали задачу от начала до конца. Поэтому у них была развита интуиция. Проектировщик смотрел геометрию и видел, что что-то там не так. Теперь все вроде бы далеко ушло вперед — созданы компьютерные программы, которые все очень точно считают. Но они пишутся для каких-то конкретных условий, нет универсальных.
А для сложных конструктивных решений очень важно правильно выбрать расчетную схему для определения напряжений. И применить для одной конструкции несколько схем, чтобы оценить все максимальные напряжения. Проектировщик же сегодня берет программу, вводит исходные данные и получает результат. Но он не знает алгоритма этой программы, не знает, какими методами это все считается. И здесь инженеры ошибаются. Поэтому, чтобы не рисковать, неопытные проектировщики начинают какой-то элемент усиливать, закладывают в конструкцию много лишнего материала. А когда один элемент неоправданно большой, он создает проблемы соседним частям всей конструкции. И эти части, которые до того несли гармонично нагрузку, становятся неспособными ее нести. К тому же, проектируя с большим запасом, инженеры перестают думать, не прогрессируют в своих знаниях.
Месть сопромата
По мнению Пауля Сирмайса, все дело в том, что нет инженерной школы, она исчезла вместе с отвергнутой нами 15 лет назад системой. Огромные проектные институты прежних лет были плохи только с одной стороны. Но с другой — было и в них свое рациональное зерно. Выпускники вуза попадали к опытным руководителям. Прежде чем начать самостоятельно проектировать что-то серьезное, они проходили их школу. Да и само обучение в вузах было лучше. Будущие инженеры учились пять лет полный день с большой нагрузкой. Теперь те же специальности осваиваются за одну треть от того времени, да еще многие совмещают работу с учебой (чтобы оплатить ее). И вот такой новоиспеченный специалист через год после окончания вуза получает сертификат и создает свою фирму. Теперь он и есть самый умный человек на фирме. И к нему приходят работать либо студенты, либо такого же ранга инженеры.
— В этом смысле положение просто катастрофическое, — говорит Пауль Сирмайс. — И такие фирмы легко находят заказы, потому что объем строительства за последние годы очень возрос, стало много богатых людей, пошли деньги европейских фондов. Да еще появилось много новых материалов, а как они поведут себя в наших условиях, не все знают. Конечно, опытные инженеры и материалы правильно подберут. Но любой крупный заказ начинается с конкурса. Фирма предложит хуже материал и выигрывает конкурс, потому что у нее дешевле. Заказчик это проконтролировать не может. Проектировщик, как я уже говорил, не имея опыта и знаний, тоже не всегда может это проконтролировать. К слову, автор статьи при подготовке этого материала встречала инженеров, которые получили все сертификаты и степени магистров, но не изучали в вузе сопромат — основу инженерной науки. Они его “прошли” еще в ПТУ, переименованном нынче на модный манер в колледж. Хорошо, что люди, о которых я говорю, изучили этот предмет самостоятельно, но не все ведь такие фанаты своей профессии…
Спортзал
на краешке беды
Современные общественные здания, спортзалы, выставочные павильоны, бассейны архитекторы стараются спроектировать так, чтобы они выглядели наиболее изящно. Поэтому в них появляются большие пролеты. Но как только такой объект попадает в руки неопытного инженера, появляются очень сомнительные решения. По основным элементам конструкция рассчитана, но проблемы устойчивости и сочетания напряжений от всех комбинаций нагрузок остаются нерешенными, да такой инженер и представления не имеет об этих проблемах.
— В нашу компанию обращаются, чтобы получить рецензию и на проекты, и на уже построенные здания, — делится с Телеграфом сокровенным г-н Сирмайс. — У нас вызывает тревогу состояние построенных в последнее время и строящихся спортзалов (в спортивных и обычных школах. — Прим. авт.). В их проектах применяются очень рискованные инженерные решения, в которых не решены проблемы устойчивости конструкций. При неблагоприятном сочетании природных нагрузок — снега, ветра и температуры, такие здания могут рухнуть.
Пауль Сирмайс не хочет называть фамилии, потому что это известные в Латвии люди, но, оказывается, у богатых заказчиков тоже есть проблемы со строительством особняков.
— Мы занимались укреплением частных домов. Только что построенных, в которые были вложены огромные деньги. Автор проекта, чтобы подстраховаться, заложил материалов намного больше, чем необходимо. Но сама конструкция получилась настолько абсурдной, что нам пришлось ее укреплять, потому что здание однозначно разрушилось бы. Обнаруживали мы явные конструктивные нарушения и в супермаркетах. Скажем, если ошибки грозят обрушением, то, как закон, они исправляются. Но бывает, в уже готовых зданиях появляются серьезные трещины в полах и стенах. Это еще не значит, что крыша рухнет, но требует от заказчиков немалых дополнительных средств на ремонт.
А строит кто?
Катастрофическое положение складывается у нас не только с конструкторами, но и со строителями. Пауль Сирмайс знает это не понаслышке. Когда что-то строится, проектировщик должен вести авторский надзор.
— Если это объект, который мы проектировали, — говорит он, — то мы очень жестко следим за ходом его возведения. Строители у нас не такие уж плохие. Были. Пока не было утечки за рубеж, у нас строили лучше, чем в Европе. Но сейчас многие квалифицированные кадры уезжают, а объем заказов растет. И освободившиеся места занимают малоквалифицированные строители. Мы приходим на объект и начинаем их обучать, как надо вязать арматуру. Хоть это не наша задача, а руководителя строительства. Но прорабы и мастера сегодня выдвигаются на должности не по своим инженерным качествам, а по каким-то другим критериям. Он должен знать технические требования, как конструктор, но он этого не знает. Но, надо признать, если к ним выдвигать очень жесткие требования, то работу они выполняют хорошо, и у нас нет претензий.
Ложка меда
И все же нам рано паниковать. Потому что, как говорит наш собеседник, если сравнивать подготовку инженеров в Голландии, Италии, Дании, Норвегии, Америке, то их уровень ниже, чем у нас. Страны он перечисляет не случайные, а те, с чьими специалистами ему доводилось в последние годы совместно работать: “В Вентспилсе мы усилили сооружение, которое спроектировала, как говорили англичане, самая лучшая компания Великобритании. Объект, в который вложили миллионы долларов, собирались даже сносить. По нашему проекту он был реконструирован на средства меньшие, чем 0,5% от стоимости строительства”.
А для того, чтобы у нас кое-что исправить, у Сирмайса есть свои предложения: “Наш инженер сегодня, поработав год после окончания института, сдает два проекта и получает сертификат, позволяющий ему самостоятельно разрабатывать проекты. А надо дифференцировать эти вещи. Сначала ему надо выдавать сертификат, позволяющий работать инженером только под чьим-то руководством. А потом уже — сертификат на самостоятельное проектирование”.
Не нормы, а чистая эстетика
Пауль Сирмайс готов с кем угодно поспорить, что европейские строительные нормы хуже тех, что действовали в Латвии до сих пор. Зато юристы, которые тоже к ним руку приложили, очень постарались, чтобы составителя этих норм нельзя было привлечь к ответу. Поэтому они получились очень неконкретными и пустыми. Так как наш собеседник очень много в свое время проектировал, в том числе и вентспилсский нефтетерминал, он привел нам в пример резервуары для нефтепродуктов. В западных нормах по их поводу сказано, что допускаются такие деформации, чтобы после них сооружение выглядело эстетично. И это про объекты, в случае аварии на которых пострадает весь город!
В бывших латвийских нормах четко записано, какие допускаются деформации, каков может быть крен, какая допустима осадка и ее темпы. Но бывшие советские СНиПы были отменены приказом Министерства юстиции ЛР. Так что выводы делайте сами.
Мнение официального лица
Стройинспекция не гарантирует
Как сказал агентству BNS начальник Государственной стройинспекции Леонид Якобсонс, гарантировать, что надежность здания проверена в полном объеме, можно не всегда. Этому препятствует большая нехватка строителей-конструкторов и в муниципальных стройинспекциях, и в проектных бюро. “Надо сказать, что подаваемые в стройинспекции проекты новостроек с каждым днем становятся все хуже, так как к их разработке не всегда привлекаются строители-конструкторы и их работу часто берут на себя архитекторы”, — отметил он.
Где Союз инженеров?
“Союз инженеров Латвии, на наш взгляд, работает не на должном уровне, — считает ведущий специалист компании Ierosme Пауль Сирмайс, — он очень мало внимания уделяет подготовке инженерных кадров, особенно в сфере проектирования. Все подчинено крупным строительным фирмам, а уровень знаний инженеров не контролируется. Нет никаких дискуссий или обмена опытом”.