Публика выбирает «фанеру»?

Этой работой не гнушаются даже знаменитые Вилли Токарев и Любовь Успенская. А у нас… Вот недавно друг хотел отпраздновать юбилей в ресторане с живой музыкой. Объехал полгорода, пока не нашел кабачок, где к меню прилагался мужичок с синтезатором. Тот долго исполнял нечто достаточно тягомотное, а на робкую просьбу сыграть что–то повеселее, чтобы потанцевать можно было, гордо ответил: “А это уже платный репертуар!” Получив десятку на руки, исполнил пять веселых песен и опять перешел на репертуар бесплатный. И мы пожалели, что не выбрали другое заведение, с обычным магнитофоном.

Так все же, это музыканты брезгают играть в ресторанах или рестораны пренебрегают живой музыкой, потому как не востребована она народом? Посетители предпочитают магнитофон? Эти вопросы я задала Григорию Городко, участнику группы One day, выступающей во многих музыкальных клубах:

— В Латвии много профессиональных музыкантов, но публика пока не готова их слушать. Ее загрузили дешевой поп–музыкой, она остается в подсознании, и люди просто не воспринимают серьезную музыку, к примеру, мелодический джаз. За рубежом, какая бы группа ни выступала, популярная или нет, в ресторан придет отдыхать уйма народу. Может быть, у нас просто воспитание другое.

— Но ведь не так давно и в рижских ресторанах звучала живая музыка?

— Ее расцвет пришелся на то время, когда все было под запретом, не было свободного доступа ни к инструментам, ни к записям. И есть еще одна проблема. Многие считают живой музыкой все, что не магнитофон. Но на самом деле это понятие означает целый коллектив: ударник, гитарист, клавишник, аккордеон, духовые, и еще солисты вживую поют. А сейчас купил человек синтезатор или записал диск и поет под “фанеру”. И вот таких одиночек много, они конкуренты серьезным музыкантам. Фирмы предпочитают приглашать именно их, поскольку один человек стоит дешевле, чем группа.

— А может, нет ничего плохого в том, что люди хотят отдыхать не под серьезную, а под совсем даже легкомысленную музыку, к примеру, ту же Сердючку?

— Да, многим нравится попса. Недавно мы играли в юрмальском клубе для русской публики. Исполняли на английском хиты 70–х, 80–х годов, а все подходили и спрашивали: “Любэ” не знаете? “Би–2” не знаете?" Отвечаем: “Знаем, но лучше другое сыграем”. Так публика снаружи даже забастовку устроила, не хотела заходить, раз не те песни играют… Но те, кто был в зале и нас уже послушал, устроили голосование и проголосовали за ту музыку, которую мы исполняли!

— Почему же вы так против русской попсы?

— Латвия очень маленькая страна, и потерять публику очень просто. Русская публика слушает достаточно профессиональную российскую музыку. Многие пытались создать здесь группы, поющие на русском языке, но не получилось. А в Россию со своей программой даже незачем соваться, там таких групп тысячи. Зато мы уже три года пытаемся попасть на “Евровидение”, но нас отклоняют, не знаю, по каким причинам. Может, по возрасту — мне уже сорок лет, хотя исполнителей из других стран по возрасту не ограничивают. Во Франции продюсеры слушали нашу запись и сказали, что уровень у нас вполне достойный. А вот “Евровидение” в их стране как раз считается тусовкой невысокого уровня. И я даже порадовался, что не попал, — ну зачем терять лицо?

— Но основная работа у вас не музыкантом, а продавцом?

— Да, в музыкальном магазине, тут я все–таки связан с инструментами. Выступлениями на жизнь не заработаешь. Хотя играем в популярных клубах, на летних фестивалях, на новогодних вечерах, на Лиго. Сейчас выступаем меньше, пишем диск на латышском и на английском языках, одна песня будет и на русском. Наша группа исполняет только свою музыку, но это музыка некоммерческая. Кроме того, в России можно зарабатывать не только в клубах. Издал один диск — и можно ездить по стране пять лет, он все еще считается новым. А в Латвии через два месяца диск устаревает, надо записывать новый, все делается наспех, и это тоже влияет на уровень музыки. Чтобы профессионально написать песню, нужен минимум год. Одну песню, а не весь альбом, как у нас.