Крайне низкая явка избирателей и сокрушительный успех «тевземцев» стали в нынешних выборах теми двумя деревьями, за которыми леса не видно. Однако принципиально важно не только кто сколько голосов собрал, но и кто и сколько НЕ собрал. И тут картина становится и вовсе неприятной.
Если подсчитывать не в процентах, а в избирательских душах, то число проголосовавших сторонников ТБ/ДННЛ возросло в три с половиной раза по сравнению с выборами 8-го Сейма: 53,4 тысячи голосов тогда и 170,8 сейчас. (И это – при явке, которая в полтора раза меньше, чем на предыдущих выборах.) Столько у националов со времен 6-го Сейма не было (при том, что тогда они шли еще и в блоке с «зелеными», а явка опять же была несоизмеримо больше). Безусловно, это радикализация, причем шоково резкая: какими бы мотивами ни руководствовались избиратели ТБ, они отдали голоса партии с национал-фундаменталистской программой.
Можно долго (и совершенно обоснованно) рассуждать, что «тевземцы» едва ли не единственные из всех выставили на выборы сильную команду узнаваемых политиков. Что трое из четырех избранных в Европарламент «тевземцев» представляют экономическо-прагматическое, умеренное крыло партии. Что этнические-языковые-школьные вопросы в мандат парламента в Страсбуре не входят, и значит, прикладные последствия «национальной» деятельности четверки там будут нулевыми. Что на любых выборах носители крайних взглядов всегда более активны, чем лентяи-центристы. Что голосование за ТБ было рефлекторной реакцией на «равноправский» лозунг «Русские идут»…
Однако как только рассуждения доходят до этой точки, немедленно возникает вопрос: кто идет-то?
На последних выборах Сейма за тогдашних ЗаПЧЕЛ («Равноправие» плюс ПНС плюс Соцпартия) проголосовали 189 тысяч граждан. На евровыборах – на 48 процентов меньше (98,2 тысячи за ПНС, ЗаПЧЕЛ и Соцпартию в сумме). Почему не использовала свои голоса 91 тысяча русскоязычных граждан? Предполагать, что они проголосовали за какую-то из «латышских» партий, было бы, мягко говоря, не реалистично. Почему, раз уж «русские идут», сами русские об этом ничего не знают? Если усиление «тевземцев» – радикализация, то почему она несимметрична и на левом фланге царит полная апатия?
Ответов может быть несколько. Евроскептические настроения среди русскоязычных граждан сильнее, чем среди латышско- язычных (помните референдум?), и игнорирование выборов евро- власти можно трактовать и как повторное «фе» Евросоюзу.
Новый порядок голосования и дефицит информации на русском о нем также сыграли свою роль.
Раскол былых «пчел» породил неясность: а которые тут защитники школ и языка самые-самые? Кому за крышу-то голос отстегивать?
Все так, но есть и другое, страшное, объяснение – средний избиратель «меньшинственных» партий вообще больше не хочет платить за крышу. Никому.
Выборы 8-го Сейма убедили многих граждан-нелатышей – совершенно не важно, сколько депутатов представляют их интересы в парламенте: 25, 5 или вообще ни одного. Все равно эти интересы реализованы не будут. Голосования по этнически-языковым вопросам проходят по принципу «стенка на стенку», и любые «променьшинственные» инициативы топятся без рассмотрения «национальным» большинством вне зависимости от партийных раскладов в нем. Короче, голосуй – не голосуй…
Если это действительно так и налицо и впрямь тотальное разочарование в выборных методах влияния на государственную машину, говорить надо уже не о неявке на выборы, а о бойкоте выборов. Такая радикализация действительно несимметрична: на действия в парламенте одной стороны вторая отвечает действиями в другом месте.
Обычно – на улицах.
«Русские идут». Но русские об этом ничего не знают
Если считать итоги только что прошедших евровыборов более или менее точным срезом настроений общества, приходится констатировать, что Латвия входит в один из весьма тяжелых (и, возможно, самый тяжелый) периодов своей истории. Не новейшей - всей.