Кровавая бойня
Город уже наизусть знает подробности той кровавой бани. В тот злополучный день (пять лет назад) в квартире Германа находились трое: он, сосед и знакомый Германа Алексей Соловьев, живущий в соседнем доме. Все трое – солидные, взрослые люди. Как водится, решили “сообразить”. Сосед, сославшись на занятость, ушел. Герман с Алексеем решили продолжить. Скоро к компании присоединились Евгений Копылов, Олег Николаенко и его двадцатилетняя девушка Татьяна Богданова. Известно, что Алексей Соловьев был знаком с Копыловым и Николаенко. У молодых людей была бутылка бальзама, Соловьев купил водки – мероприятие по опорожнению было решено продолжить на квартире Германа.
Когда Копылов и Соловьев с четырьмя емкостями горячительного пришли домой к Андрееву, компания уже вовсю гуляла: от бутылки бальзама остался один запах. Гуляли, как положено – с танцами, под баян Соловьева, оставленный еще с лета в квартире Андреева.
Единственным некурящим в компании был Соловьев. Курящий люд постоянно перемещался по квартире, поэтому инцидент с пропавшей пачкой сигарет (на следующий день обнаруженной полицией) прошел для него незамеченным. Зато он стал свидетелем другого случая: Татьяна заявила, что дед (так все звали Андреева) прячет от гостей спиртное в ванной. Копылов встал со стула и прошел в прихожую. Затем послышася удар и всхлип.
Соловьев, сидевший спиной, обернулся и увидел залитого кровью приятеля. Дав нагоняй молодежи, Соловьев пошел в комнату к Андрееву и, пропесочив для острастки, затащил его в ванную, обмыл и налил старику граненый. Сильно пьяный Андреев стал выговаривать, чтобы все убирались из его квартиры. Выпивка кончилась. У Соловьева были еще деньги. Однако, найти кошелек он никак не мог. Молодежь тут же взорвалась: “Все ясно, это – дед!” Копылов и Николаенко отправились искать кошелек в комнату Андреева, закрыв за собой двери. Через несколько минут за стеной послышались крики.
Залетев в комнату, Соловьев увидел окровавленного, с разбитыми зубами, старика. Несколько раз Соловьев вступался за приятеля, отталкивал, однако избиения продолжались. Били ногами, не упускала случая и Татьяна. Смотря на хрипящего, харкающего кровью старика, Соловьев взмолился и попросил налить в ванну воды – обмыть и привести человека в чувство.
Вместо “обмыть” последовали реплики: “утопить урода”. Тогда, взвалив старика на себя, Соловьев один затащил его в ванную. Вода немного привела Андреева в себя. Он стал снова просить всех убраться. Увидев ужасающие следы побоев, Соловьев попросил вызвать “скорую”. Предложение не прошло, Копылов с Николаенко справедливо рассудили, что за “скорой” тут же явится полиция. Соловьев забрал баян, сказал, что он думает о молодых людях – и ушел. Молодые люди остались… Как Герман Матвеевич умирал – не узнает никто.
Точно известно лишь, что сам закрывал входную дверь, сумел сам добраться до постели (диван и все пространство возле него были залиты кровью). Наутро в пятницу объявился Соловьев. Заходил, звонил, стучал трижды.
Не достучавшись, пошел к соседям. Попросил проволочку, объяснил, что вчера вечером “Германа избивали малолетки”, нужно попробовать открыть дверную цепочку. Дверь открыли… Обомлевший от увиденного сосед, выскочив на лестничную площадку, сообщил Соловьеву, что бежит вызывать полицию. Скоро явилась полиция. Еще через полчаса во дворе дома Соловьев сам сдался полиции. – Почему я ушел? – переспрашивает Соловьев у журналиста. – Кто ж знал? Да в ту минуту я сам боялся этих зверей. Когда сидел в “подвале”, думал, все – крышка. Ну как же – сын Николаенко… Некоторые полицейские сами говорили: лучше у нас посиди, пока ребяток поймают, у нас тут безопаснее. А что? Остался бы – напились. Утром проснулся бы с окровавленным молотком в руке. И пошел бы сдаваться…
Справка “Динабурга”
Герман Андреев в прошлом директор популярного в городе железнодорожного ресторана – в народе “Желдорчика”. Жил один. Похоронен 15 октября 2002 г. братьями, живущими в Риге.
По отзывам соседей, друзей и знакомых – приветливый, отзывчивый, очень интеллигентный человек. Последние годы покойный выпивал. Упрекать за эту слабость его вряд ли кто вправе. Жизнь есть жизнь, его она не щадила. В 1994 году от сердечного приступа у Германа умерла жена.
Через два года от рака умерла единственная дочь Марина. Родные стены стали в тягость, именно тогда Герман переехал в однокомнатную квартиру по улице Циетокшня. Именно тогда потихоньку стал злоупотреблять спиртным. На пенсию вышел в 98-ом. Пенсия была крохотная – около 45 латов. Накопления растворились. Стали появляться долги за квартиру. Единственную помощь оказывали братья из Риги (Герман по возрасту был средним). Он следил за собой, был всегда опрятно одетым, однако смысла в этой жизни, по-видимому, не видел. Последнее время все чаще обращался мыслями к жене и дочери. Провожали Германа в последний путь братья, друзья, соседи, бывшие сослуживцы. По воле покойного он захоронен рядом с родными.
Трагедия, ставшая фарсом
Олег Николаенко в момент совершения преступления слыл непутевым сыном главного юриста городской думы. Будучи замешанным в убийстве пожилого человека и отпущенный под подписку о невыезде, сынуля продолжал творить беспредел, регулярно фигурируя в криминальных делах.
Уроки юному отпрыску не шли впрок, юноша продолжал резвиться в свое удовольствие. Отдельного разговора заслуживает суд как таковой и даугавпилсский суд, в частности. Позорище: штат дознавателей, следователей, прокуратура – никто и ничто не в состоянии были повлиять на процесс целых четыре года!
Наша Фемида оказалась совершенно бессильной перед юристом с известной фамилией! Даугавпилсский суд был не просто не в состоянии поставить точку в очевидном деле – даугавпилсский суд не в состоянии был просто начаться! Адвокаты и подсудимые болели буквально “по графику”. После того, как все “переболели”, адвокаты подсудимых составили “график занятости” “более важных” дел. На одном из заседаний адвокатура превзошла самою себя: по причине “занятости” предложила перенести очередное заседание не на неделю, не на месяц, а на “следующий год”. Трагедия стала фарсом!
А судьи – где?
Парадоксально (если не сказать больше), но в эстафете задавали темп (точнее, его полное отсутствие) сами судьи: после перерыва и назначения нового судьи в апреле прошлого года, суд был перенесен по причине занятости этого самого судьи – он пребывал на семинаре! Прежний даугавпилсский судья перед тем, как уйти на новую, более ответственную работу, за три с половиной года успел лишь дать пострадавшему Виталию Андрееву воочию лицезреть душегубов его брата.
Круг замыкался несколько раз, на очередном витке снова начинали “болеть” обвиняемые. Четыре года понадобилось даугавпилсскому суду, чтобы понять очевидное: над ним давно и последовательно измываются! Измываются над людьми и просто законом! Элементарное право, записанное в Конституции, на скорый и праведный суд – в даугавпилсском суде иногда звучит как издевка. “Нужно быть совсем слепым и глупым, чтобы не видеть вмешательства человеческого фактора”, – писал ваш покорный слуга на протяжении всех пяти лет, дошел до самого министра юстиции.
“Это знаковое дело”, – говорил журналист. И ничего. Нынешние громкие коррупционные скандалы: задержания и взятие под арест судей Видземского предместья Риги по подозрению во взяточничестве сотрудниками Бюро по предотвращению и борьбе с коррупцией, критика Министерства юстиции главой государства и его заявления о судьях с “испачканными мантиями”, выход в свет скандальной книги “Судопроизводство как кухня”, в которой опубликованы расшифровки телефонных разговоров адвокатского бюро, свидетельствующие о противозаконных действиях высокопоставленных работников судебной системы, – видимо, такие потрясения и живые примеры нужны нашему судопроизводству, чтобы работать по закону! По сути, дело об убийстве Германа Андреева было рассмотрено за год.
Справедливости ради, стоит отметить последнего судью Владимира Исаева, поставившего в деле точку, прекратившего, наконец, “болезни” подсудимых. Что только с шустрыми ребятами не случалось? И отнимались ноги, и ведра с песком падали на голову, аккурат под заседание друзья-подсудимые вдруг оказывались психически нездоровыми. После проведения медицинских экспертиз, друзья доставлялись в зал принудительно.
Именно судья Исаев впервые показал характер, прекратив порочную практику адвокатуры ссылаться на “другие очень важные” дела. Это знаковое дело. Пусть поздно, это лучше, чем никогда. Справедливость восторжествовала. Дело Татьяны Богдановой, приятельницы осужденных, в отдельном производстве. Десять лет – достаточный срок, чтобы подумать: стоит ли одна “веселая” пьянка такого похмелья?
Вы УРОДЫ... Разве можно о таких вещах писать так подробно. Если человек виновный, он виновный!!! А подробности,... Вас самих за это судить надо.