Голод — не тетка, а форма протеста

На этот крайний шаг протеста против произвола властей решился правозащитник Владимир Богданов 34 дня назад (это положение на среду, 24 ноября).

Никакой еды — только минеральная вода. В стадии, опасной для здоровья человека, счет идет на часы, но генпрокурор г–н Майзитис, от которого в первую очередь зависит прекращение голодовки, хранит гробовое молчание (хотя одна из его обязанностей — отвечать на заявления в течение месяца. Заявление же ему принес сам Богданов да плюс все свое дело, которое сам сброшюровал).

Корреспондент “Вести Сегодня”, посетивший голодающего Богданова, испытал потрясение от увиденного. Вместо “человека на грани”, жалкого в своих безнадежных требованиях к властям, Богданов предстал спокойным, просветленным, даже величественным в сознании своей правоты человеком с неизменной Библией в руках. Было видно, что он не свернет с дороги, не изменит принципам, обеспечит чистоту поставленного им эксперимента ДО КОНЦА. Похудел — кожа да кости, но в глазах — ум и ясность. Владимир Васильевич, конечно, не Моисей и не Христос, но сказал несколько откровений.

— Меня замучили сочувствующие звонки: “Прекращай, Володя! Ты хороший парень, и ты нам нужен живой!” Но я намерен доказать свою правоту. Итак, вступило в силу решение суда о выселении меня вместе с семьей из квартиры, но мой протест — не против решения суда. Я ставлю вопрос иначе: о возбуждении УГОЛОВНОГО ДЕЛА — либо в отношении судей, принявших преступное реше ние, либо в отношении МЕНЯ как лица, обвиняющего судей в совершении тяжкого преступления. А именно: принятие заведомо неправосудного решения является преступлением против правосудия, карающимся статьей 291 Уголовного закона. Ходатайствовать о таком протесте могут только 4 лица в государстве: генпрокурор, председатель Верховного суда и два его зама. Г–н Майзитис молчит — значит, ему нечего сказать.

Я борюсь не за себя. Я помню о тысячах безвинно выселенных и хочу создать прецедент, чтобы люди разбирались в окружающей обстановке. Еще в 1994 году я потребовал технико–экономических обоснований волюнтаристских, высосанных из пальца коммунальных платежей, присылаемых мне домоуправлением. Как равная из двух договаривающихся сторон я имею право получить эти обоснования, но до сих пор их не получил. Если это не военная тайна, то почему? Да потому, что их просто НЕТ. Объективные цифры, по моему мнению, превышены в несколько раз. Я принес на суд все деньги, приписываемые мне как “долг”, и сказал, что могу заплатить и в три раза больше (в моей семье все работают и неплохо зарабатывают), пусть только предоставят обоснования. Но представитель домоуправления ответил откровенно–цинично: “Нам не нужны ваши деньги, нам нужна ваша КВАРТИРА”. Когда все в стране разворовано, власти охотятся за последним, что есть у людей — их квартирами. Суд принял за данность, что я должник, а я требую установить эту “данность” судом. Понимаете? ДОКАЖИТЕ МНЕ, ЧТО Я ДОЛЖНИК!

— Владимир Васильевич, но что же вы будете делать, когда придут судебные исполнители? Куда пойдете с семьей?

— Не мы первое — не мы последнее звено этой преступной системы. Не было случая, чтобы “дело выселенца” было решено судом в пользу выселенца. Но пусть будет как будет. Если Богу будет угодно — а все в его воле, — то окажемся на улице. Но я все же надеюсь, что Бог этого не допустит. Все мог бы изменить один звонок мэра города — ведь моя квартира не приватизированная, она принадлежит Рижской думе.

Не думайте, что я считаю себя “самым умным”. Я просто не хочу быть закатанным в асфальт тем же катком, который закатал многих и многих. И другого способа, кроме голодовки, у меня нет. Я на себе поставил социальный эксперимент под названием ДОЛГОВАЯ КАБАЛА.

А еще Владимир Васильевич поделился, что этот эксперимент помог ему как личности. Он встал на путь истинной веры, постиг многие истины, размышляя над каждым словом Библии. Однако что касается его правозащитной деятельности, то у него никогда не было и сейчас нет никаких сомнений: “Никогда я не давал человеку консультацию, не изучив его дело, всегда шел к людям с чистым сердцем”.

Семья Богданова — жена Тамара, две дочери, зятья, внуки и сын — поддерживают его и гордятся им. А жена и дочери 10 дней назад присоединились к его голодовке. Их жизненные ценности высоки и духовны. Красивые люди.

P. S. В среду сопредседатель Латвийского комитета по правам человека и депутат Рижской думы вручил вице–мэру Риги Сергею Долгополову заявление ЗаПЧЕЛ с просьбой не допустить выселение голодающего правозащитника из муниципальной квартиры на улицу. По предварительной информации, процедура выселения Богданова, назначенная на пятницу, не состоится. На какое время она отложена и как Рижская дума будет решать этот вопрос — пока неясно.