Многоликий Кутиков

С бессменным бас-гитаристом “Машины времени” Александром КУТИКОВЫМ мы встретились в подмосковном поселке Гаврилково. Музыкант показал дом, который он строит для себя. Александр то и дело звонил по мобильному — только что врезали газовую трубу и нужно было выяснить детали. Хозяин будущего дома попутно контролировал, как рабочие отделывают стены. Подъехала жена Кутикова — Екатерина. Вместе с мужем они обсудили ход строительства у макета будущего дома. Александр поясняет: “За разработку ландшафта этого участка Катя даже получила приз — она стала лауреатом Московского конкурса ландшафтных дизайнеров. Но этот проект в начале практического воплощения — просматриваются только контуры отливов. Своим любимым ландшафтом жена займется чуть позже, сейчас у нее и других забот хватает. Здесь она, по сути, главный прораб…”

Потолок должен быть высоким
— Строительство дома — дорогое удовольствие?
— Порядка 300 тысяч долларов. Если же покупать уже построенный, можно выложить и миллион. Особенно если покупаешь через фирму. Для меня это невозможно.

— Сами дом придумали?
— Мы не занимались самопроектированием, как это часто бывает, а сразу обратились к специалистам. Наш дом спроектировал архитектор из Санкт-Петербурга. Многие считают, что в состоянии придумать дом сами. Взяли карандаши, набросали схемы комнат, потом позвали строителей, чтобы те по их рисункам сделали дом. Но это неправильно. Восемь лет назад я купил недостроенную дачу и считал, что мы скоро сможем туда въехать. Так вот, достраивать ее пришлось пять лет! Достраивали, перестраивали, переделывали…

— Новый дом будет одноэтажным?
— Есть второй этаж, но не по всему периметру фундамента. Дом сделан по типу ранчо. Очень высокие потолки — 5 метров 20 сантиметров. Я люблю такие — родился в сталинском доме, привык. Стандартная высота давит на меня. Метраж дома небольшой — жилая площадь 150 квадратных метров, а общая 380. Но здесь очень много подсобных помещений — прачечная, бойлерная, несколько гардеробных. У дочери будет своя ванная комната. Она уже придумала, какие там у нее будут занавески, мебель. У нас три спальни — наша с Катей, дочери и для гостей. Дом спроектирован так, чтобы утром, когда завтракаешь, кухня была освещена солнцем.

— Вы бывали в доме Макаревича в деревне Подушкино?
— Конечно. У Андрея симпатичный дом. Его в свое время построил Леонид Ермольник. Дом очень комфортный, наполнен хорошей энергией. Но мы с женой пошли другим путем — мы не экономим на земле. Многие вынуждены строить дома в два-три этажа, чтобы сэкономить на площади фундамента. У нас 27 соток, и мы землю не экономили — сделали дом в виде одноэтажного ранчо. Я хочу, чтобы внуки мои сказали — этот дом наш дед построил! Когда создаешь дом, ты реализуешь себя как мужчина.

— Кабинет ваш где будет?
— Мой кабинет рядом с кухней — тут утром тоже будет солнце. Я люблю работать рано утром. В половине седьмого меня что-то подбрасывает, и я иду к гитарам или компьютеру. Иногда бывает очень свежее состояние, которое нужно использовать. Очень светлая голова, и сразу понимаешь, что нужно делать. В голове звучит какая-то мелодия, ты быстро бежишь к порто-студии, набрасываешь черновой вариант, а потом уже доводишь. Это называется “быстро схватить ртуть, чтобы не улетучилась”.
Будет у меня и своя винная комната. У меня обычно 150 бутылок, они постоянно ротируются. Но меньше 80 не бывает.

— Что же это за вино?
— Сухое итальянское, французское. Очень люблю итальянское вино.

— Это коллекционные вина?
— Есть и такие. Например, “Шато Шеваль Блан” 1990 года — это лучший урожай столетия. Первое место в мире держит “Шато Петрюс”, на втором — “Шато Лафит Ротшильдовский”, на третьем — “Шато Марго Ротшильдовское”. Мой “Шеваль Блан” занимает четвертое место.

— Считается, что итальянские сухие вина более кислые, чем испанские, французские…
— Ничего подобного! В Италии более 25 тысяч вин. Надо просто разбираться в них. Итальянское вино роскошное! Супертосканские вина ни в чем не уступают французским. Но они при этом дешевле. Скажем, “Тиньянелло”, “Вигорелло” или “Сосикая” — это не просто вина хай-класса, это исключительные по качеству вина.

— Итальянские хорошие вина с какой суммы начинаются?
— Стоимость хорошего вина, вне зависимости от принадлежности к стране, начинается от 50-60 долларов. Все что дешевле — уже не то. Как бы производители, продавцы ни расхваливали это вино… То, что на прилавке за 10 долларов, на опте стоит 1-3 доллара. Сами понимаете, что за такие деньги хорошее вино получить невозможно.
Олигархи разбираются
не только в бизнесе

— У Кати тоже будет свой кабинет?
— Да, на втором этаже, в самом выгодном месте — оттуда прекрасная панорама на пойму реки Сходня. Там со временем обещают все расчистить и сделать конно-спортивный парк и горнолыжную трассу. Люблю горные лыжи. Бываю и на зарубежных горнолыжных курортах, предпочитаю Австрию и Францию. Это известные места — например, Лех, Куршавель.

— Катаетесь с олигархами?
— Я знаком с некоторыми из них. Они разбираются не только в бизнесе, но в жизни вообще. Умные люди. Ну да, они умудрились заработать много денег, а кто мешал другим сделать то же самое? Они пьют хорошие вина, они выбирают правильные места для катания. Но эти места созданы не ими — они были задолго до них. И поверьте, большая часть людей, которые приезжают в Куршавель, — это далеко не самые богатые люди нашей страны. Можно снять номер за две-три тысячи долларов в день, но с таким же успехом можно жить и в номере за 150 и дешевле. Конечно, даже такие деньги могут кому-то показаться неподъемными. Но я, например, могу себе это позволить. Потому что работаю на четырех-пяти работах и имею всего пару недель для отдыха — обычно сразу после Нового года. Вот их-то я и провожу в горах.

— Первая работа — “Машина времени”, вторая…
— У меня есть две издательские фирмы, которые издают музыку, есть музыкальная студия, где я работаю продюсером и руководителем, есть дистрибьюторская фирма и есть концертная — и всем этим надо заниматься.

— Смогли ли вы получить долги с одной звукозаписывающей компании — к этому даже был привлечен суд…
— Я просто обанкротил эту фирму. И стал правообладателем некоторых альбомов Кобзона, Шуфутинского и ряда других известных исполнителей. Эти записи ранее принадлежали нашему должнику. Но пока я ни разу не воспользовался ими в коммерческих целях. Мне важен был прецедент на нашем музыкальном рынке. Прецедент того, что интеллектуальную собственность можно перевести в разряд коммерческой. Вот за что я боролся. Когда я попросил через суд вернуть мне долги, фирма ответила, что денег у нее нет. Они лицемерили. Но я знал, что у них есть права на многие записи. И тогда решил: раз нет денег, заберу права.
У меня хорошие отношения и с Кобзоном, и с Шуфутинским — и у меня не было планов отобрать у них их материал. Я старался доказать, что интеллектуальная собственность имеет коммерческий эквивалент и что долги надо возвращать. Иначе наступит ликвидация компании. Что и произошло. Кстати, теперь я могу использовать по своему усмотрению весь материал, который отошел мне по судебному решению. Я могу переиздавать эти альбомы, делать сборники. Но пока нет такой задачи. Мне интереснее заниматься новыми проектами. Но те, кто сейчас попытается без моего разрешения издать материал, на который я получил механические права, могут повторить путь той фирмы, которую я закрыл. И это зависит только от моего настроения или желания. С чисто юридической точки зрения я новый хозяин этих записей. Многие считают, что достаточно новых договоров с исполнителями и все. Но все забывают, что еще есть право первоиздателя. Оно действует в течение первых 50 лет с момента издания первого экземпляра. А я стал правопреемником первоиздателя.
“Машина времени”

— Александр, вы задумывались когда-нибудь о причинах, почему так долго держится “Машина времени”?
— По-моему, все очень просто. Мы уважаем друг друга, прислушиваемся друг к другу и помогаем друг другу.

— Есть две основные причины, по которым распадаются крепкие коллективы, — это деньги и творческие амбиции. Были ли в группе такого рода сложности?
— У нас система распределения доходов от концертов не изменилась с 1969 года. Как мы когда-то договорились, так и действуем. А что касается творческих амбиций, то в “Машине времени” никогда не было никаких ограничений. Хочешь сольный проект — пожалуйста! Андрей параллельно работал в разных жанрах. Одно время он сотрудничал с группой “Папоротник”, сейчас — с “Оркестром креольского танго”. У Жени Маргулиса группа “Шанхай”. Долгое время он работал с группой “Воскресение”.
Периодически продолжает выступать сольно. Я занимался продюсерской деятельностью. Мы никогда друг другу не мешали, а наоборот, только помогали в работе над проектами.

— А можно сказать, что вас связывает дружба на уровне семей?
— Ну, конечно. Мы постоянно ездили друг к другу в гости и общались. И общаемся. Но жизнь сама регулирует интенсивность этих контактов. Нам приятно встречаться, но это не система. Мы не ездим в гости друг к другу каждую неделю. Но когда это случается — мы получаем удовольствие от общения. Мне очень приятно видеть каждого из музыкантов нашей группы у себя дома.

Время машины
— Вы любите одиночество?
— Просто я люблю побыть один. Если есть время, мне нравится ехать на машине куда-нибудь. Неважно куда.

— Без цели?
— Абсолютно! И при этом думаю. Улетаю далеко в своих мыслях. Бывало, очнешься, а за окном — Тверская область. И меня это совершенно не смущает. За рулем было придумано столько интересных проектов! Я, например, мечтаю сделать для себя трицикл и проехать на нем всю Америку — от Западного до Восточного побережья.

— Трицикл — это трехколесный мотоцикл, но без коляски?
— Да, и на широких шинах.

— А вы пробовали на трициклах ездить?
— Нет. Но у меня есть абсолютная внутренняя уверенность, что это для меня. Я долго не садился за руль автомобиля. И сел за руль, когда мне исполнилось 37 лет. Но когда я наконец-то сел за него, то понял, что я очень хороший водитель. У меня были прекрасные учителя, я их очень внимательно слушал, выполнял все их предписания. Я хорошо вожу машину и, тьфу-тьфу-тьфу, ни разу не был в ДТП. Хотя ДТП не всегда зависят от того, хорошо ты водишь машину или нет. Авария — это стечение обстоятельств. Один из моих главных учителей по вождению однажды сказал мне такую вещь: “99% людей, которые тебя окружают в потоке, водить машину не умеют. Поэтому ты должен думать не о том, что делаешь ты, а о том, что могут сделать они в тот или иной промежуток времени”. Вот я и смотрю по сторонам и думаю о том, кто из этих “водителей” в следующую секунду может нанести ущерб моей машине и мне.

— Какая у вас сейчас машина?
— “Паджеро”. Я давно езжу на “Паджеро”, это уже третья моя машина этой марки.

— Андрей Макаревич открыл шикарный стоматологический кабинет — и это логично, деньги должны работать. А у вас есть какой-нибудь не музыкальный бизнес?
— Нет, но иногда я выступаю в роли консультанта. У меня есть круг друзей, которым я помог успешно выйти из форс-мажорных обстоятельств.

Хоть продюсер, хоть издатель
— У вас был личный хитовый альбом “Танцы на крыше” в 1989 году — какую-то нишу он занял на музыкальном рынке?
— Он переиздается на CD, но этот альбом был хорош для своего времени. Сейчас я бы его аранжировал и спел бы по-другому. На второй “сольник” у меня долго не хватало времени. После Нового года займусь. В эти годы я очень много работал как продюсер и издатель. Почти все сольные альбомы Андрея Макаревича, Жени Маргулиса издавались моей компанией. Приложил руку к таким группам, как “Наутилус Помпилиус”, “Браво”, “Лицей”, к исполнителям Леониду Агутину, Марине Хлебниковой, трем сериям “Старых песен о главном”. С удовольствием работал с Михаилом Шуфутинским. Сейчас как продюсер занимаюсь Юлией Михеевой из города Магнитогорск. Мы заканчиваем ее первый альбом. У нее очень сложные и необычные песни. Особенность в том, что она не пишет куплет плюс припев. У нее стих — целая песня. Ни одна радиостанция не взяла ее материал, отказ был с модной сейчас отговоркой “не формат”. Меня это удивляет — у Юлии очень талантливая музыка и стихи.

— Это такая… Фрося Бурлакова?
— Нет, она изначально очень культурный, образованный человек. Юля — художник по костюмам, работала в театре, была неоднократным победителем конкурса актерской песни.
В случае с Юлией для меня важна не столько коммерческая отдача, сколько эмоциональная. Я должен знать, что свое время потратил на действительно талантливого человека. Даже если и не заработал денег.

— Может получиться так, что альбом уйдет в песок?
— Он не уйдет в песок, потому что у Юлии Михеевой уже есть поклонники и они наконец-то купят ее альбом. Наконец-то услышат ее не только на концертах, но и в хорошей записи. А что касается нашей общей работы, я только что закончил запись нового альбома “Машины времени”. Он называется “Машинально”, в нем 12 новых песен. Большую их часть написали Андрей Макаревич и Евгений Маргулис. Остальные сочинили мы с Андреем Державиным. Как солисты поют все. Потом последует антология песен “Машины” — ею тоже занимаюсь я.

— А с Градским работали?
— Да, как вокалист — когда он записывал свою рок-оперу “Стадион”. Я спел небольшую арию, по-моему, он остался очень доволен. Мне тоже понравилось с ним работать. Александр при всей своей внешней агрессии к окружающему миру очень талантливый, добрый и ранимый человек.

— Знаете, как Градский мне порекомендовал слушать музыку? Надо надеть хорошие наушники, лечь на спину на палас, полностью расслабиться, закрыть глаза и слушать.
А как вы слушаете музыку?
— Я могу слушать музыку по принципу Саши Градского, могу в машине, могу смотреть и слушать на DVD — люблю концертные диски.

— Группу “Нюанс” вы возродили?
— Нет, просто мы решили вместе поработать над моими песнями. Они самостоятельный коллектив.
Я просто кое-что им подсказал — они скорректировали какие-то свои вещи. А совместный проект сделаем уже в новом году.

— Вы по-прежнему занимаетесь боксом?
— Давно не надевал перчатки. Но в новом доме буду обязательно заниматься, уже присмотрел себе специальный боксерский тренажер. Когда я начинал боксировать — а это было еще в школе, — таких приспособлений еще не было. Я очень хорошо дрался и, как недавно выяснилось, по-прежнему умею это неплохо делать. Но эти подробности не для печати.

Цитаты
У нас система распределения доходов от концертов не изменилась с 1969 года. Как мы когда-то договорились, так и действуем. А что касается творческих амбиций, то в “Машине времени” никогда не было никаких ограничений.

Иногда бывает очень свежее состояние, которое нужно использовать. Очень светлая голова, и сразу понимаешь, что нужно делать. В голове звучит какая-то мелодия, ты быстро бежишь к порто-студии, набрасываешь черновой вариант,
а потом уже доводишь. Это называется
“быстро схватить ртуть, чтобы не улетучилась”.