Выдающемуся советскому кинооператору и режиссеру исполнилось сто лет
О Кармене написан не вагон, а товарные составы статей. Он снимал войну в Испании, Китае, снимал Великую Отечественную, откликался на войну во Вьетнаме, национально-освободительные движения в Индии, на Кубе, в Чили. Он автор 20-серийной киноэпопеи «Неизвестная война», сделанной специально для показа по телевидению США. Но еще больше, чем войну, он снимал человека. «Не будь этих людей, моя жизнь была бы намного беднее», – не раз признавался он.
Отдать дань уважения мастеру мы решили вместе с режиссером Евгением Пашкевичем, который окончил во ВГИКе мастерскую Кармена (это был его последний курс).
- Если бы не он, – утверждает Пашкевич, – то я не уверен, что моя судьба как режиссера состоялась бы. Я имел возможность сравнить фильм Йориса Ивенса об испанской войне (где автором текста – Хемингуэй) и картину Эсфири Шуб, которую сняли Борис Макасеев и Роман Кармен. И увидел наглядно, кто из снимающих был ближе к передовой. Поэтому уважение к Кармену как оператору и мужчине – не трусу испытывал нешуточное.
…На вступительных экзаменах, на собеседовании некто из окружения Кармена спросил Евгения, какой из фильмов Романа Лазаревича для него самый любимый.
- Это ж надо, – смеется Пашкевич, – не просто любимый, а самый-самый… Согласитесь: вопрос несложный по содержанию, но омерзительный по форме. Вижу, что Кармену неудобно, он начинает рыться в дипломате, перебирать бумажки. Такое было чувство, что он и сам не против залезть в этот свой портфель.
Меня, что называется, заклинило, потому что с такой лестью я прежде не встречался. После долгого молчания я четко произнес: «Уважаемый Роман Лазаревич! Вы меня, конечно, извините, но ни одного вашего фильма я не видел». Вот так! Роман Лазаревич поспешно возразил: «Ну что вы, что вы» и постарался перевести разговор.
…На последнем вступительном экзамене, по истории, Пашкевичу поставили двойку, потому что к Кармену от Латвии поступали двое: нацкадр – по направлению (который проходил практически без конкурса) и Евгений. По правилам разнарядки «лишнего» надо было срезать.
Наутро в весьма нехорошем настроении Женя пошел забирать документы…
- В вестибюле меня обступили «болельщики» и Диля, ассистент Кармена. Они куда-то поволокли меня. Как оказалось – пересдавать историю. Я предстал перед тем же экзаменатором, который вчера нагло влепил мне пару. Билет попался легкий – получил четверку.
«Хватило бы и тройки», – сообщила Диля. Оказывается, Кармен, вернувшись с дачи, поинтересовался, как идут дела, и не обнаружил в списках Пашкевича.
Дальше тоже было непросто. В конце первого курса – экзамен по специальности. Почти все получили пятерки, немногие – четверки. И все знали, что я получу двойку – из-за идеологии.
Кармен вошел в аудиторию, и мое место оказалось напротив него. В аудитории стало очень тихо. «Ну вот, ребята, – сказал Кармен. – Вот он сидит передо мной и смотрит на меня своими умными глазами… Три». Это означало, что я буду учиться во ВГИКе дальше. Все сокурсники, которые отшатнулись от меня в виду перспективы отчисления, снова меня полюбили.
- Кармен являлся лидером так называемой придворной документалистики, государственным человеком. Меня поражает, что придворному такого высокого сана хватило мудрости, не знаю, чего еще, гуманности…
- Не могу заглянуть в чужую душу, но мне кажется, что это был изголодавшийся по чему-то естественному, натуральному человек. Он ведь явно работал на государство не только как кинематографист. Он был близким другом Альенде, Фиделя, был вхож к Мао Дзэдуну. Список великих политических людей ХХ века, с которыми он был знаком, очень длинный. Безусловно, во время своих бесконечных зарубежных вояжей он выполнял какие-то дополнительные поручения, которые можно и нужно было исполнить неофициальным путем.
…Женя рассказал, как, посмотрев его первый материал к курсовой работе о русском Нечерноземье «Зимний пейзаж» (1974), мастер сказал, что в таком ключе эта тема не пройдет нигде и никак, и предложил ему поменять тему, обещал дать новую пленку вместо уже отснятой. Разговаривая, Кармен уснул: он в это время работал над 20-серийной киноэпопеей о Великой Отечественной войне, сутками сидя в монтажной. Ему уже было за 70.
- Вдруг Кармен открыл глаза и спросил: «Евгений, скажите, пожалуйста, мы с вами договорились?» Я честно ответил, что не могу принять его предложение и хочу продолжать работу дальше. Недолгая пауза, и Роман Лазаревич сказал: «Ну и правильно». Все.
Я закончил фильм. После чего проректор ВГИКа (а ныне ректор) Новиков поймал меня в вестибюле и, подхватив под локоть, шепотом сказал: «Понимаете, Евгений, если вы еще одну такую картину снимете, мы ВЫНУЖДЕНЫ будем вас исключить».
Я продолжал делать курсовые работы, которые не соответствовали направлению советского документального кинематографа, бузотерил со студентами в общежитии. И всегда был прикрыт Карменом. Практически никто не сумел меня достать (из тех, кто мог и хотел), потому что Кармен им объяснял (я это точно знаю), что «Пашкевич делает правильно», и тем сохранил меня для последующей жизни в кино. Потому что в то время без документа о высшем профессиональном образовании работать режиссером было невозможно. И хотя я считаю, что научить человека делать искусство нельзя, можно лишь пробудить в нем что-то заложенное свыше, нашего Риму, как звали его студенты и близкие, мне хочется назвать Учитель…
У Романа Кармена до Пашкевича учился еще один документалист из Риги – Имант Брилс. Талантливый и порядочный. Он давно отошел от дел, живет в деревне.