20 лет назад на территории бывшего Советского
Союза — на Чернобыльской АЭС — произошла самая страшная радиологическая катастрофа в истории ядерной энергетики человечества
26 апреля 1986 года произошла самая крупная за всю историю человечества техногенная катастрофа — взрыв 4-го энергоблока Чернобыльской атомной станции, напомнивший миру о том, что даже мирный атом может угрожать человечеству. С тех пор прошло 20 лет. Герой этого материала даугавпилчанин Геннадий Гридасов был одним из тех, кто вместе с другими подставил себя под опасные для жизни и здоровья радиоактивные частицы. Сегодня он является инвалидом 2-й группы, его здоровье с каждым годом резко ухудшается, на смену сильным болям в теле порой приходят всякие мысли
о прошедшем. Но, по словам Геннадия, он прожил бы эту жизнь зря, если бы не Чернобыльская авария.
Партия приказала
Для ликвидации последствий взрыва на Чернобыльской АЭС житель Даугавпилса Геннадий Гридасов был направлен спустя ровно три года после случившейся трагедии, в апреле 1989 года. К этому времени физически здоровый 34-летний мужчина от побывавших в зоне аварии даугавпилчан, а также из СМИ, хорошо знал, какие страшные последствия могут его ожидать, если он даст согласие. Однажды в апреле его вызвали в военокмат и сообщили, что, по приказу партии и советского правительства, надлежит принять участие в ликвидации последствий аварии на АЭС. Долго сомневаться не пришлось, так как последние колебания “ехать-не ехать” развеял военный комиссар Даугавпилса, который, собрав будущих ликвидаторов, сообщил, что после успешного выполнения задания и возвращения домой они, конечно же, станут национальными героями. Что касается материального удовлетворения, то всех ждет новая квартира и мечта многих в то время — автомобиль, не говоря уже о всеобщей народной любви и пожизненной славе. Несмотря на это, были такие, кто не горел особым желанием ехать в Чернобыль и гробить там свое здоровье. Военком пристыдил и пригрозил позором, а для пущей убедительности — тремя годами тюрьмы за дезертирство. Но охотников до каталажки не нашлось. Геннадий прошел все этапы самых разных проверок, в том числе медкомиссию, заключившей, что он годен к борьбе с атомом безо всяких ограничений.
Словно мурашки по телу
28 апреля район Чернобыля встретил военнослужащих Прибалтийского развернутого батальона численностью в 350 человек гробовым молчанием. Беда буквально висела в воздухе, густо пропитанном невидимыми смертоносными радиоактивными частицами. Еще на подъезде к Припяти Геннадий обратил внимание на черные столбы, расположенные с обеих сторон пыльной дороги. Как оказалось, это были не столбы, а обугленные деревья. К тому времени город оказался обнесеннным плотными рядами колючей проволоки, и в нем не было ни единой души — эдакая зона мертвецов. Часть расквартировалась в селе Стечанка, находящемся в 9 километрах от реактора. На открытом воздухе военнослужащие сразу же почувствовали, как у них мгновенно перехватило горло, дышать стало нечем, а по открытым участкам тела будто ползали насекомые — следствие воздействия бета-частиц. В медпункте, куда обратились за помощью, личному составу выдали какие-то таблетки. После их приема самочувствие улучшилось, и они сразу же приступили к выполнению задания, которое для Геннадия Гридасова заключалось в следующем: у подножия радиатора он убирал радиоактивные отходы и грузил их в машины, которые затем отвозили на могильник. Ветер постоянно разгонял по территории пыль, и все приходилось начинать сначала. Учитывая дозы облучения, в сутки разрешалось работать строго по 45 минут без выходных. Остальное время занимались чем придется. Величина дозы облучения измерялась в бэрах — биологическом эквиваленте рентгена. Предельным считался показатель в 5 бэр, после этого отправляли на родину, так как дальнейшее пребывание в зоне аварии было особо губительным для здоровья. Через 2 месяца Геннадий успел набрать 4,5 бэра. Однажды от постоянного воздействия на тело радиации у него сильно загнила рана на ноге. Конечность разнесло, словно колоду. Пришлось отлечиться целый месяц в медсанбате, расположенном в зоне отчуждения в селе Стещено. Потом опять вернулся в строй.
Как без ста граммов?
Ходили слухи о том, что для предохранения от смертоносных радиоактивных частиц чернобыльцы безбожно хлестали водку, якобы входившую в нормы продовольствия. На самом деле ничего подобного не происходило. Напротив, употребление алкоголя в зоне бедствия строго запрещалось и каралось. Кстати, Прибалтийский батальон в этом отношении в сравнении с другими подразделениями считался самым дисциплинированным. Что-что, а кормили в самом деле на убой. Но что за солдат без ста граммов? Поэтому расторопные чернобыльцы периодически заказывали водку у водителей, имевших возможность выезжать за пределы зоны бедствия. Геннадий вспоминает, как однажды в часть привезли аж 40 ящиков горячительного напитка. Но бдительные батальонные начальники прямо возле КПП разбили все бутылки до единой. Оставшийся день, скрипя зубами, чернобыльцы офицерскую самодеятельность еще кое-как терпели, а наутро, объявив забастовку, дружно отказались выходить на работу, мотивируя тем, что за товар как — никак заплачены деньги, и их, по совести, надо бы всем вернуть. Офицерам стоило немало трудов уговорить подчиненных, за которых неожиданно заступился сам комбат, сделавший своим замам выговор: “Эти люди каждый день рискуют жизнью, а вы им водки пожалели?” Впредь таких конфузов больше не происходило.
Однажды солдаты для бытовых нужд батальона привезли из Припяти мебель. Два мягких стула досталось Геннадию. Посидев на них три дня, Гридасов мягким местом стал чувствовать что-то неладное. Решили проверить уровень зараженности. Когда вызванный из химвзвода специалист поднес к стульям прибор, то он показал такой высокий уровень радиации, что, не прикасаясь к мебели руками, ее на тросах вытащили за пределы зоны.
Здоровье не железное
Некоторые военнослужащие ухитрялись убыть домой раньше, чем показатель бэров достигал нужной цифры. Для этого прибор помещали в места сильного излучения. Лишь позже медики стали определять уровень облучения не по приборам, а по реальному наличию радиации в организме человека. Никаких отрицательных ощущений, связанных с ухудшением здоровья, в Чернобыле Геннадий Гридасов не чувствовал, хотя пробыл там 5 с половиной месяцев. Предельный уровень бэров на момент отъезда у него составлял 4,837 — почти допущенный предел. Надо отдать должное: батальонные медики за этим делом следили очень строго. Проблемы стали проявляться позже. Вместе с ними, не без воздействия радиации, с организмом Геннадия происходили совершенно любопытные процессы. Например, в зону бедствия он приехал с сединой в голове, а спустя несколько лет волосы стали совершенно темными, там, где было облысение, волосы выросли. В Припяти он раз и навсегда бросил курить, а от сигаретного дыма сейчас испытывает такую сильную аллергию, что порой приходится переходить на другую сторону улицы.
В Даугавпилсе героя Чернобыля, кроме семьи, никто особо не ждал и с почестями не встречал. Он стал как бы отработанным материалом, о котором должностные лица предпочли забыть. Спустя год болячки стали напоминать о себе. Начали сильно болеть суставы, Геннадий не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, не в состоянии был даже открыть рот. Пришлось лечь в больницу: “Медсестры катали меня, как бревно”. Даугавпилсские эскулапы долго не могли выявить причину заболевания, так как Генннадий ничего им не рассказывал. Пришлось ехать для лечения в Ригу, где столичные специалисты поставили чернобыльца на ноги. После этого он еще два года учился передвигаться. За свои физические мучения и многочисленные серьезные хвори получил 2-ю группу инвалидности, постоянно проходит в столице медобследование и лечение. Помимо положенных по закону льготных лекарств, каждый месяц тратит до полусотни латов на приобретение платных препаратов, без ежедневного применения которых “на этом свете не протянул бы и дня”. Идет самая настоящая борьба за жизнь. И это не пустые слова. В телефонной книге Гена обвел в рамку номера телефонов четырех из восьми хороших знакомых — бывших чернобыльцев. Они умерли….
“Спасибо вам…”
А грамоты и благодарности, которыми государство с барского плеча щедро отметило чернобыльский подвиг Геннадия Гридасова, он тщательно хранит. Они очень дороги ему памятью прошлых молодых лет. Обещанной машины, разумеется, не получил, квартиры — тоже. Зато супруга Геннадия, Эльвира Миятовна, получила письменную благодарность от командира части, в которой служил ее смелый и самоотверженный супруг: “За Ваши заслуги, способствующие успешному выполнению Вашим мужем государственной задачи”. Но все эти бумаги и характеристики с высокопарными и хвалебными словами в адрес их обладателя не возымели абсолютно никакого действия на руководство предприятия, где трудился Геннадий, чтобы его начальство ударило бы пальцем о палец для выполнения обещания родины. Остался бывший ликвидатор со своми проблемами один на один. Не получил в свое время мало-мальской моральной поддержки от некогда существовавшего и сегодня не подающего никаких признаков жизни Даугавпилсского союза “Чернобыль”. Одни только пустые разговоры…
Наконец, самое главное. Как все-таки оценивает Геннадий Гридасов свой уходящий в историю поступок с точки зрения сегодняшнего бытия, когда общечеловеческие качества — героизм и самопожертвование — абсолютно не в моде? “В то время мы были воспитаны так, что выполнение задачи, связанной с риском для жизни, считали делом чести, своим воинским и гражданским долгом. По-другому не могло и быть. Кто бы это сделал, если не мы? Время здесь ни при чем, так как это — собственный выбор каждого конкретного человека”,— говорит Геннадий.