Впрочем, что другим пенять – сами-то русские давно ли вспомнили о своих корнях? Даже автор книги Лидия Константиновна Розеншильд-Паулин, по свидетельству выступавших на вечере ее друзей, была вполне типичной советской женщиной, убежденной, что русские дворяне были народными кровопийцами. И только на склоне лет узнала, что ее отец пошел служить в Красную армию, а его братья воевали на стороне белых. И тогда на всякий случай послала запрос в архивы и получила полную родословную.
Оказалось, что она принадлежит к древнему роду, что в числе предков – верой и правдой служившие Отечеству Кульневы. Лидия Константиновна побывала в Латгалии, подружилась с сотрудниками музея, особенно с Инной Васильевной Егоровой. Уже вместе начали поиск документов и исторических реликвий.
Результатом стала книга «Храбрый Кульнев», вышедшая в серии «Россия забытая и неизвестная». Деньги на издание выделило Российское дворянское собрание.
«Ничего мы не забыли!» – скажет кто-то. Позволю себе спросить: а кто такие, собственно, были гусары, о которых мы поем в романсах?
Вот, например, известная песня начинается словами: «Кавалергарды век недолог»… А кто это и почему его век недолог? Оказывается, кавалергарды – это конные гвардейцы, особый привилегированный полк. Привилегия такова – сражаться в самых опасных местах. Гусары же играли примерно ту роль, что нынешние десантники. Легкая кавалерия, быстрая, летучая. Их задача – рейды в тыл врага, разведка, неожиданное стремительное нападение. И отбирали туда по особым качествам – храбрости и умению действовать самостоятельно. Вот почему звание «гусар» было синонимом воинской доблести.
Яков Кульнев после кадетского корпуса был зачислен в пехоту. Но он сразу начал хлопоты о переводе в кавалерию. И добился своего, был зачислен в Санкт-Петербургский драгунский полк. Однако десять лет оставался поручиком, прослыл неудачником. Все изменилось, когда начались военные походы. Кульнев участвовал в составе гусарских полков в семи кампаниях – с 1789 по 1812год. Тут и проявились его лучшие качества. То, что в столичных казармах считалось чудачеством, на войне стало геройством. И не только отчаянная храбрость.
Отец, Петр Васильевич, служил под началом Суворова, был дружен с ним. Сын сделал легендарного полководца свои кумиром. Оттого и старался вести себя так же.
<TABLE WIDTH=220 CELLSPACING=0 CELLPADDING=0 BORDER=0 ALIGN="RIGHT">
В полку его звали Люцинский Дон Кихот. Треть жалованья тратил на лошадей, военное снаряжение, треть отсылал матушке, а на остальные деньги жил весьма скромно. Достаточно упомянуть, что у Кульнева был только один столовый прибор. Второй он считал ненужной роскошью. Так что охотно приглашал к себе на щи и кашу друзей, но предупреждал, чтобы приходили со своими ложками и вилками. В походах спал одетым. Мылся и сразу надевал амуницию, приговаривая: «Пока я тружусь, пусть армия отдыхает». Всегда проверял, сыты ли солдаты, не получается ли так, что одни едят, а другие работают. При этом за служебные нарушения взыскивал нещадно. После Финско-шведской кампании заслужил особую благодарность императора за гуманное отношение к населению покоренных областей.
Примечательно, что будущий собиратель эпоса «Калевала» Рунеберг сочинил поэму о Кульневе, где есть такие строки:
Своим носившим смерть
клинком
Он нас глубоко уязвил,
Но также любим доблесть
в нем,
Как будто наш он был!
Войну с Наполеоном Кульнев встретил в звании генерал-майора, шефа Гродненского гусарского полка. Он имел множество наград, его лубочные портреты – лихой усатый генерал в гусарском доломане – висели во многих крестьянских избах.
Прославленный герой был назначен командовать авангардом корпуса Витгенштейна. Задача гусар была все та же – атаковать и заманивать неприятеля. Коньком Кульнева было с малыми силами произвести впечатление громадного войска. Это не раз приносило успех. До рокового дня битвы под Клястицами…
Поначалу все шло обычным порядком: гусары изрядно потрепали и потеснили противника. Но на сей раз в ловушку заманили их. Пришлось отступать. Огорченный неудачей, Кульнев спешился и шел в последних рядах. Вдруг раздался вой пушечного ядра. Через секунду гусары увидели агонию своего командира, которому взрывом оторвало обе ноги.
Смерть любимого генерала вызвала необычный подъем духа в русских войсках, которые наутро сражались с небывалой яростью. И некоторые исследователи считают, что именно этот эпизод заставил наполеоновскую армию изменить первоначальный план и повернуть на Смоленск, потом – на Москву. И проиграть войну.
По легенде, Кульнев погиб на том самом месте, где родился. Якобы его матушка не доехала до дома и родила сына прямо у дороги, возле деревеньки Клястицы. Но это легенда. А быль такова. При большевиках власти грозились уничтожить могилу Кульнева. Портрет генерала, ядро, оборвавшее его жизнь и хранившееся в изголовье гробницы, серебряную лавровую ветвь, обвитую гусарским шнуром, – дар памяти однополчан – все эти реликвии разобрали по хуторам местные жители и сохранили в целости. Теперь это музейные экспонаты.