«Моя мама Анастасия Михайловна была глубоко верующим человеком, – рассказывает Николай Емельянович, вспоминая военное лихолетье. – Она каждый день ходила в храм, молилась за нас и плакала. Прихожане удивлялись. Я сейчас думаю, что мама, наверно, нас выплакала. Ведь редко какая семья не получала похоронку – а тут все шестеро были на фронте и выжили.
Старший брат Семен служил в противотанковой артиллерии, был тяжело ранен, потерял ногу, но вернулся. Мария была шофером военного грузовика. Андрей служил в военно-морском флоте, участвовал в знаменитом конвое PQ-17, тонул (их корабль был торпедирован), спасся чудом – вцепившись в деревянный корабельный обломок. Он стал кадровым военным, дослужился до звания капитана 1-го ранга, после войны преподавал в Ленинградской военно-морской академии связи. Кузьма накануне войны окончил Сталинградское летное училище, летал на «Дугласе» и был личным летчиком прокурора Вышинского. Иван был авиационным техником, обслуживал самолеты. Все воевали и все остались живы».
Всю войну – в одном полку
Николай Емельянович родился в 1923 году в городе Борисоглебск Воронежской области.
«Мы с папой работали в поле, – вспоминает Ванин о первых днях войны, – а мимо по грунтовой дороге проезжали машины с мобилизованными. Одни пели разухабистые песни, играли на гармошке – казалось, что эти люди войну воспринимают с какой-то легкостью. Мобилизованные на других машинах оставляли тягостное впечатление – будто они больше не вернутся. Помню, папа в этом момент сказал: «Ну, все! Тебя призовут!» И действительно, как только в августе мне исполнилось 18 лет, я получил из военкомата повестку».
Бывшего десятиклассника в огромной колонне таких же призывников пешим ходом отправили в сторону Балашова. Жара, солнце… В Балашове к призывникам приходили представители различных родов войск и отбирали себе ребят. Николай как достаточно образованный человек был направлен во 2-е Киевское артиллерийское училище. Украина была уже оккупирована немцами, и училище эвакуировали в Саратовскую область. Полгода учебы пролетели, как один день, и восемнадцатилетний лейтенант получил назначение в 789-й артиллерийский полк 251-й стрелковой дивизии. В этом полку и в этой дивизии Ванин прошел всю войну. Весь выпуск – примерно 500-600 человек – отправили в Подмосковье.
«Начало моего фронтового пути – Московская область, поселок Погорелое городище, – рассказывает Ванин. – Там впервые увидел, как бомбят самолеты. Сначала подумал, что из самолетов выпрыгивают люди. А потом, когда начались взрывы, понял, что это бомбежка. Впрочем, у меня не было такого дня, чтобы я не видел противника. Я каждый день наблюдал за ним через специальный прибор – стереотрубу».
В артиллерийской разведке
Артиллерийская разведка несколько отличается от обычной, той же пехотной. Одной из ее важных задач было наблюдение за полем боя. Внимательно осматривая местность, Ванин должен был по малейшим деталям – даже по дымку сигареты – определить, где проходит оборона противника, расположены огневые точки немцев, и нанести их на карту.
«Немец стоит в своей ячейке, – продолжает рассказ Николай Емельянович, – мне его не видно. Но прошел дождь – и я вижу, как над бруствером появляется ведро, из которого выливают воду. Если я нашел место, где немец находится постоянно, определил его координаты, то наша батарея будет бить по этому участку. Во время артиллерийского обстрела, когда рвутся рядом снаряды, этот немец не может стрелять. Он нейтрализован. Пока артиллерия стреляет по переднему краю по своей определенной цели, пехота начинает подходить к исходному рубежу, расположенному за 20-30 метров от противника. Как только артиллерия кончает свою работу, а противник прислушивается и выжидает, будут стрелять или нет, наша пехота идет вперед.
Когда артиллерия обстреливает траншеи – это страшно. От удара снаряды на метр-полтора уходят в землю и выбрасывают в воздух весь вынутый грунт. Удар идет за ударом. Земля не успевает осесть и висит сплошной стеной. Стоит несмолкающий гул, который слышен на 20-25 километров. После прекращения обстрела вся земля усыпана железными осколками. Люди не выдерживали этого кошмара, сходили с ума. Я помню, мы заскакиваем в немецкий блиндаж и видим: сидит немец, у него между ног – автомат, а он смотрит обалделыми глазами и не понимает, что происходит».
Наступление пехоты начиналось с артобстрела немецких позиций, и тут капитан Ванин вместо разведки вел уже корректировку огня. По вспышкам засекал артиллерию противника, диктовал радисту, а тот передавал информацию на свои батареи, и артиллеристы уничтожали немецкие огневые точки.
«Можно сказать, что наши «утюжили» немецкие батареи, – объясняет Николай Емельянович. – Вал артиллерийского огня по площади, где стояли гаубицы противника, шел то вперед, то назад – словно движется утюг. Это делалось для того, чтобы не дать противнику стрелять. Между артиллерией и пехотой была настоящая дружба. Пехота идет в наступление – я иду за ними. Моя задача как корректировщика – подавить огневую точку противника, чтобы он не стрелял по нашей пехоте».
Первый орден
Свою первую награду – орден Красной Звезды – Ванин получил в боях в Подмосковье.
«Немцы с минометной батареей засели в деревне Сычовка, в кирпичных домах, – вспоминает Николай Емельянович. – И нужно было их выбить. Мы старалась как можно ближе подтащить свою гаубицу к немецким позициям. Трактором тащить уже было нельзя – немец услышал и начал на звук стрелять. Снег глубокий, ночь, но с помощью лошадей мы вытянули гаубицу и установили ее почти вплотную к противнику. Как только стало светать, мы начали стрелять по немцам. Когда снаряд угодил в дом, немцы в нательном белье начали выпрыгивать из окон второго этажа. Когда мы увидели, что немцы бегут, не смогли устоять на месте – оставили все и побежали их догонять. За этот бой, за стрельбу прямой наводкой по противнику я и получил награду».
Через полгода Ванин получил звание капитана. Николай Емельянович воевал в Московской, Смоленской области, освобождал Белоруссию, Латвию, Литву, закончил войну в Восточной Пруссии.
Студент ЛИИЖТа
Закончилась война. Разоренной и стоявшей в руинах стране нужна была не огромная армия военных, а рабочие руки. Для многих кадровых офицеров это стало трагедией, потому что они не умели делать ничего иного, как воевать. Ванин вспоминал, как плакал полковник, которому не хватило несколько месяцев до 25-летней выслуги, и он демобилизовался, не получив даже копеечной пенсии.
Николаю, которому недавно исполнилось всего 23 года, было проще – он решил идти учиться.
«Осенью 1946 года я приехал в Ленинград поступать в ЛИИЖТ, – рассказывает Ванин. – Был октябрь, и занятия шли уже более месяца. В институт мы отправились вместе с братом Андреем. Он – в форме морского офицера, с кортиком, и я – в парадном кителе. Ректор ни в какую не соглашался меня принимать. И только благодаря поддержке профессора Гордиенко, у которого было немало известных учеников (среди которых – министр путей сообщения Бещев), меня приняли в институт. Сначала было трудно, особенно в первую сессию, но потом втянулся. Непросто было и в материальном плане. На занятия ходил в том, что было, а была у меня только военная форма. 26 декабря 1951 года я защитил диплом, по распределению был направлен на Латвийскую железную дорогу, хотя я просился в Воронеж. Работал дежурным по станции в Вентспилсе, Даугавпилсе, а с 1954 года в течение почти 40 лет преподавал в Даугавпилсском железнодорожном техникуме»
Нина Федоровна, жена Николая Емельяновича, окончила наш Педагогический институт и более 35 лет проработала учителем математики в 7-й средней школе. Ванины воспитали двух детей, гордятся ими и своими тремя внучками и внуком – особенно тем, что все внуки получили высшее образование и успешно работают.
А мы, в свою очередь, гордимся тем, что в нашем городе живут такие замечательные люди, как ветеран Николай Емельянович Ванин и его близкие.
