«Мы можем победить СПИД!»

Через год Институту оргсинтеза исполнится 50 лет. В прошлом местные специалисты разработали 17 полностью оригинальных препаратов. По нынешним меркам, создание лишь одного из них стоит 800 миллионов долларов! Самые известные из препаратов — фторафур и леакадин, предназначенные для лечения рака, милдронат, значительно улучшающий работу сердца, а также мазь, защищающая кожу от радиационного облучения, антидот, спасающий человека от действия боевых отравляющих веществ вроде иприта и зарина, и так далее. Сейчас в разработке еще ряд лекарств, в частности — от болезни Альцгеймера!

Но НИ ОДИН из этих уникальных препаратов не останется на рынке Латвии, всеми достижениями наших ученых воспользуются в других странах мира… Почему?! Об этом и рассказал корреспондентам “Вести Сегодня” директор института профессор Ивар Калвиньш.

МОН, нищее умом

— После того как Латвия стала независимой, мы начали тонуть, оказались на грани закрытия. Ведь в начале 90–х государство занималось форменным вредительством в отношении науки! — возмущенно произносит Ивар Калвиньш. — Во–первых, в стране прекратили финансирование любых прикладных исследований.

Во–вторых, отменили “патентный закон”, и Латвии можно было бесплатно использовать изобретения местных ученых. И, наконец, в–третьих, зарубили финансирование нашего института. Все деньги, которые раньше выделялись на науку, власти распорядились перечислять на гранты, на кратковременные проекты, а значит, в среднем на каждого работника института выходило 37 латов в месяц. Но когда ты получаешь копеечный грант, просто невозможно заниматься долгосрочными проектами. Да и реально ли на такие деньги прожить?..

Мы находились под патронажем Министерства образования и науки ЛР, при этом за все годы не получили ни сантима на содержание института (разве что в последние месяцы ситуация изменилась в лучшую сторону)! Нам не давали денег ни на прикладную научную деятельность, ни на работу и обучение персонала, ни на обновление устаревшей технической базы, ни на поддержание собственно здания! “Так на что же до сих пор живете?” — спросите вы. Когда мы осознали смысл выражения “Спасение утопающих — дело рук самих утопающих”, стали искать деньги за границей.

Поняли: пора работать на Запад. Завязали отношения с теми, с кем мы уже раньше сотрудничали, а потом обзавелись и новыми мощными партнерами. Вот результат: то, что должно создаваться для Латвии, ею же и продаваться, мы теперь делаем на заказ для Англии, Германии, США, Японии, Финляндии, Швеции и так далее, словом, практически для всего мира. И сейчас мы платим государству намного больше налогов, нежели оно дает нам денег. Поэтому кто кого поддерживает — государство науку или наука государство, — ясно, — замечает профессор.

“Мы избавили бы мир от СПИДа, но…”

На мировом рынке фармацевтики Латвийский институт органического синтеза ценится очень высоко, и от заявок западных партнеров нет отбоя. Сейчас в институте одновременно в работе 14 международных проектов создания уникальных препаратов принципиально нового действия для лечения артритов, кожных заболеваний, опухолей и борьбы со страшными вирусами.

Ивар Калвиньш показал нам лишь один международный проект, точнее — его основную теоретическую базу (толщиной с два тома Большой советской энциклопедии!), совершенно нового принципа регулирования считывания генетической информации с клетки человеческого организма. Это часть разработки препарата для лечения раковых опухолей, когда клетка человеческого организма сама способна распознавать и блокировать процессы, способные ее поразить. Проект был продан одной европейской компании за 100 000 долларов. Дальше — круче. Его теперь перекупает мощный американский концерн, но уже — за миллиард. Сейчас американцы планируют провести за свой счет 12 клинических сессий по изучению действия препарата на разные формы рака!

— Однако наши ученые уже давно создали ряд веществ, способных защитить организм от раковых опухолей, — делится достижениями института Ивар Калвиньш. — К примеру, стоило нам разработать фторафур, как его оперативно перекупили японцы. А что касается созданного в советские годы леакадина, так он еще посерьезнее будет. Он вообще опередил время и тогдашнее мышление фармацевтов лет на тридцать! Леакадин способен помечать в организме пораженные клетки и делать их уязвимыми перед иммунной системой. Ведь как развивается рак? Организм “читает” больные клетки как здоровые, а значит — не реагирует на них и не уничтожает. В результате больные клетки продолжают делиться в организме и все активнее поражать здоровые.

Но когда мы наконец довели препарат до ума и уже получили разрешение на применение его в клиниках СССР, рухнул Союз, местное правительство, освобождая дорогу “своим” зарубежным компаниям, прекратило выделять нам средства, а западных партнеров тогда у института еще толком и не было… Вдобавок началось время ненормальной приватизации, в результате чего мы лишились своих лабораторий и экспериментального завода, который потом превратился в помещения фирмы "Гриндекс"… А ведь если бы мы запустили леакадин в производство, то спрос на него был бы огромный!

Другой пример: милдронат, предназначенный для лечения сердечно–сосудистых и других заболеваний, когда организму — клеткам крови и мозга — не хватает кислорода. Уникальное средство! Причем милдронат не улучшает кровообращение, а экономит потребление человеком кислорода, и КПД сердца становится выше. Проведу параллель: зачем производить больше бензина для автомобиля, когда можно сделать экономнее двигатель?! Сейчас милдронат производит и успешно продает "Гриндекс"… Кстати, 80 процентов из того, что теперь производят латвийские фармацевтические заводы, в прошлом разработали именно в нашем институте. Увы, но большинство наших патентов на препараты давно утратили силу. На их широкое патентование в мире надо сразу заплатить 100 000 долларов, а потом ежегодно 50 000 на их поддержание!

Поверьте, мы спокойно можем разработать лекарства и от СПИДа. И это не бред из моих уст. Поймите, ведь уже есть наработки! Но институту нужны помещения для лабораторных исследований, экспериментальный завод, завод по созданию готовых лекарственных форм, виварий и прочее. А ведь все у института было… И если это восстановить, то мы, конечно, сможем победить СПИД, — подчеркивает ученый.

Удушение продолжается

Другая реальная проблема — воспитание подрастающего поколения, молодых ученых. Ведь сейчас в институте, помимо деятелей науки “старой гвардии”, работают лишь 89 студентов из ЛУ, РТУ и Рижского института Страдыня. Удивитесь, но Институт оргсинтеза создает для студентов, будущих своих специалистов, бюджетные места на химфаке РТУ, закупает научную литературу и реагенты, в то время как это должно делать государство. То есть институт за свои деньги выполняет функции МОН. По закону, принятому в начале 90–х, институт не имеет права сам обучать студентов, а тем более — платить им стипендии. Как считает Ивар Калвиньш, это был запланированный удар по потенциальным конкурентам, способным воспитывать несравнимо более сильных специалистов в области химии, нежели любой государственный вуз Латвии! Однако молодых людей в институте все равно с каждым годом становится все больше, да и деньги им уже платят практически наравне с западными компаниями.

— Да, мы за счет международного сотрудничества зарабатываем серьезные деньги, но… Из них большую часть, которую хотелось бы платить специалистам, приходится перечислять на обновление оборудования и ремонт помещений, причем ведь и то и другое принадлежит государству… А хотите знать, какое мы используем оборудование и сколько оно стоит? Прогуляемся по институту, — предлагает профессор.

В больших помещениях мы видим самую современную аппаратуру. В лабораториях стоят хромографы, печи, весы, всевозможные приборы для разделения сложнейших смесей в веществах, магнитные миксеры, устройства, очищающие инструменты ультразвуком, и прочее и прочее. Можно представить, сколько все это вместе стоит, если даже плита для точнейшего подогрева веществ (по размеру она не больше бытовой электроплитки) обошлась институту в 25 000 долларов! А что уж говорить о ядерных спектрометрах, сканирующих молекулы разных веществ, или о помещениях, где образцы лекарств хранятся годами, при этом в каждой комнате никак не меняется состояние окружающей среды в течение многих лет.

Латвия лишилась миллиардов!

— У нас есть приборы, современнее которых нет в мире, — подчеркивает Ивар Калвиньш и подводит нас к одному компьютеризированному аппарату, где уже ждали проверки примеси препарата, разработанного для борьбы с болезнью Альцгеймера (как считают многие — неизлечимой болезнью!). — Институт участвует в проекте на определенной стадии создания вещества. Почему мы участвуем лишь “на определенной стадии”, хотя и сами могли бы полностью создать лекарство? Так ведь на разработку такого препарата “с нуля” и до финальной стадии нужно ориентировочно 800 миллионов долларов! Зато, по прогнозам аналитиков, в мире объем продаж одного из разработанных нами лекарств достигнет в год свыше 1,5 миллиарда долларов… Вот я вам сказал, что в прошлом мы создали 17 препаратов принципиально нового действия. Но что это значит? Судите сами. На сегодняшний день в мире фармацевтической индустрии все НИИ (даже если они объединятся) не смогут создать столько принципиально новых препаратов за те деньги, которыми мы располагали в прошлом. Ведь на это придется потратить “всего лишь” 15 миллиардов долларов США… — подытожил Ивар Калвиньш.