Рост зарплаты сегодня — главный фактор риска

На прошедшей в Юрмале конференции, организованной Европейской ассоциацией деревообработчиков, участники сыпали терминами “большая” и “малая конкуренция”. С пояснения этого ранжира мы и начали беседу с г-ном Бикисом.

Реклама

Все вместе — против китайцев

— Если предприятия производят примерно одну и ту же продукцию — они конкурируют между собой, — это и есть маленькая конкуренция. Но более серьезная борьба идет с другими отраслями, которые производят схожие продукты, — тут уже упоминались деревянные и пластиковые стеклопакеты. И представьте ситуацию: производитель деревянных стеклопакетов конкурирует со своими коллегами, и все они вместе — с пластиковыми окнами. Логично, что “деревянным” коллегам стоит объединить усилия: скинуться и изобрести новый лак, суперустойчивый к влаге, или подумать о совместном “отраслевом” маркетинге — против “пластиковых” аналогов. В общем, нужно стараться переходить от малой к большой — межотраслевой — конкуренции.

Но есть еще один аспект конкуренции. Предположим, указанные выше примеры — внутриевропейские. А теперь представим, что те же деревянные стеклопакеты стали завозить из Индонезии или Китая, где рабочим платят доллар в день. С одной стороны, Китай — дешевле, с другой — местные игроки тут, на месте, внутри рынка, и именно они могут объяснить потребителю, почему местные пакеты лучше. Что те пакеты, которые китайцы будут везти сюда морем, — они будут однотипными, одной стандартной партией, не столь индивидуальны…

— Во время заседаний европейской ассоциации упоминалось о конкретной программе внутриотраслевого сотрудничества. Речь идет о том самом “изобретении лака” — то есть об общей исследовательской работе и маркетинге?

— Да, это один из основных вопросов. Смысл программы — чтобы производители были настроены на постоянное совершенствование и модернизацию своей продукции. Это как те же “экстры” в мобильных телефонах или в авто: если раньше электроподъемники в машине были эксклюзивом, то теперь потребитель — особенно если он постоянно подъезжает к КПП в Юрмалу — без этой мелочи машину не купит. Так же и у нас: потребителя нужно приучать к новому, “экстры” — одна из наших главных возможностей оставаться в строю.

— Европейская программа — это конкретные обязательства участников, с цифрами и планами?

— Нет, это скорее “протокол о намерениях” — о том, что в интересах самого производителя сбалансировать производство и инновации. Для производителя, который думает о перспективах, опасно делать такие окна или мебель, где почти вся себестоимость состоит из сырья и рабочей силы. Структура себестоимости должна быть с правильными пропорциями, и наличие в ней научных разработок — необходимо. А многие начинающие игроки стараются обходиться без этого, не понимая, что так у них нет будущего. При этом программа имеет под собой хорошую материальную базу — под нее можно взять средства из еврофондов. Хороший пример — прошлогодний проект местной деревообрабатывающей ассоциации совместно с думами Екабпилса и Вентспилса, — в результате в Елгаве был основан Институт изучения древесины. Он создает тот научный продукт, который был бы недоступен для тех же маленьких отраслевиков, если бы они поодиночке закладывали это в свою систему затрат.

В поисках прибавочной стоимости

— К слову, о деревянных стеклопакетах, о которых зашла речь: понятно, что в странах с жарким и сухим климатом можно ставить и такие, но в сырой Латвии…

— Интересный вопрос — и я бы его расширил до темы использования дерева в принципе. Дерево — если оно правильно высушено и качественно установлено, чтобы в тех же стенах не возникало сырости или конденсата, — это практически вечный продукт. Ведь в Латвии есть деревянные дома, которым по 200 и даже 300 лет, так что представления о недолговечности дерева неверны. Другое дело, что в строительной сфере совершается очень много ошибок, а традиции старого строительства утрачены. Конечно, многие думают: а зачем нам дерево, если с алюминиевыми или пластиковыми окнами таких проблем нет? Но человек все же хочет жить среди натуральных материалов — линолеумом в наше время ведь уже не увлекаются.

— Если говорить о глобальной конкуренции в вашем главном сегменте — древесных плитах, — уже слышны жалобы европейцев на тех же китайцев, которые захватывают рынок ЕС.

— На самом деле потребление в Европе больше, чем производство, и импорт в такой ситуации обоснован, он был всегда. Вопрос только в том, из каких стран будет идти импорт. Раньше он шел из стран Дальнего Востока, Индонезии, сегодня давление оказывает Китай и очень быстро развивается Бразилия. Так что предложение из дальних регионов действительно увеличивается. И тут снова становится важно то, насколько мы близки к нашему национальному потребителю, знаем ли его небольшие и уникальные потребности. Если да — бессмысленно заказывать корабль из Китая и ждать его полгода, да еще с предоплатой.

— А ваш баланс цены-качества позволяет конкурировать с китайской продукцией?

— Все дело в конкретной сфере применения продукта. Та же стружка — одно качество, а балки для возведения дома — другое. Есть продукты, где глупо применять хорошее сырье, а есть — где наоборот. Latvijas finieris, если говорить о древесных плитах, уже не может производить дешевый продукт, даже если там разрешено снизить качественный уровень, — теперь у нас это просто технически невозможно. Значит, будет импорт из “дешевых” регионов — и это неплохо. Главное — чтобы в отрасли было правильное, выгодное для национального производителя, “разделение труда”. И наши производители, думая о модернизации оборудования, должны заранее понимать не только то, какой продукт они смогут производить, но и то, какой продукт — не смогут.

Этого требует глобализация — и, например, те же датчане еще 15 лет назад начали подстраиваться под систему: их национальные производители мебели получали от правительства Дании субсидии на перенос части датских производств в страны Балтии. Той части, производить которую у себя дома они уже не могли бы. Теперь эти датские производства снова нужно переносить — отчасти в Китай, что-то — в Россию. А нам, как и датчанам 15 лет назад, нужно переходить на высокую прибавочную стоимость, вкладывая в продукт идею.

Чем конкурировать с Азией

— Многие представители самых разных отраслей говорят о Китае примерно так: да, сегодня они еще учатся и производят дешевый продукт без высокой прибавочной стоимости. Но раньше или позже они научатся делать нашу работу — и тогда нам останутся те мелкие заказы, за которые в Китае не возьмутся.

— Ну, во-первых, многое будет зависеть от того, как успешно мы будем работать именно с местным конечным потребителем, — тут у нас есть культурная и территориальная фора. Подвезти штучный продукт в нужное время точно по графику — это тоже наше преимущество: это мы находимся в Европе, а не китайцы. Китайцам, если они соберутся всерьез конкурировать, придется дополнительно инвестировать в строительство и содержание складов — а это снова дает нам шанс на конкурентоспособность. Наша логистика проще и быстрей. А если еще и партия небольшая — ее можно очень быстро произвести, чего нельзя будет сделать в Китае: там заказывают за три месяца и еще ждут полгода. А что касается повышения прибавочной стоимости китайской продукции, тут я соглашусь: жизнь в глобальном плане все выровняет. Но тут другой вопрос: не могут быть ресурсы столь дешевыми бесконечно долго. И энергия, и сырье, и кадры — все это и в Китае будет дорожать. И опыт Латвии уже показал, как быстро это может случиться.

— Latvijas finieris производит в основном древесные плиты, фанеру — нет ли тут проблем с диверсификацией по продуктам, рынкам, сырью?

— Да, это для нас весьма принципиальный момент. Может показаться, что мы уязвимы из-за узкой сырьевой базы — наша продукция делается в основном из березы. Но эту древесину мы покупаем у очень многих лесовладельцев, а после вступления в ЕС мы расширяем закупки и в Эстонии. Так что особого риска нет: березовый лес есть возможность покупать и в России. Что до конечного продукта — хотя название у него вроде одинаковое, — на самом деле мы работаем для абсолютно разных отраслевиков. Одна часть древесных плит идет в строительство, другая — в транспортную индустрию, трейлерные и морские перевозки, третья — в мебель и интерьер. Уже это разделение — хорошая страховка, так как все три отрасли вряд ли в один момент впадут в депрессию. Наконец, у нас очень диверсифицированные географические рынки — всего их 43, на которых работает 10 наших региональных представительств, которые и ищут конечных потребителей. Сейчас осваиваем Дальний Восток, Корею, Японию.

— К вопросу о десяти представительствах — Министерство экономики ЛР уже не первый год расширяет сеть государственных зарубежных торговых представительств, обещая продвигать конкретные предприятия — только обратись. Почему не пользуетесь этой услугой, а открываете собственные отделения?

— Во-первых, мы начинали раньше, чем этим занялось государство. Да и сам формат у нас отличается — торговыми представительствами это можно было назвать лишь в первое время, а потом к этому формату добавились функции маркетинга и развития. Главное, что должен делать директор нашего представительства в той же Японии, — понять этот рынок, понять что мы ему можем дать. И только потом — искать там клиентов. А государственные торгпредства — это все же не то: ну нельзя эффективно продавать одновременно и лекарства, и сыр, и древесно-стружечные плиты.

Зарплаты — убийцы рентабельности

— На вашем сайте говорится, что приоритет LF — повышение производительности труда и автоматизация. Что, без этого с нашим ростом зарплат станете низкорентабельными?

— Это на сегодня, мне кажется, самая актуальная проблема для любого латвийского бизнеса. Очень многие местные переработчики в последние годы успешно завоевывали европейские рынки, но если посмотреть в будущее — как в ближайшие 3—4 года изменится структура затрат, — становится ясно: с сегодняшними технологиями, дающими “ту” структуру затрат, работать будет нельзя. Взять ту же деревообработку: цена сырья — уже на мировом уровне, и вряд ли будет резко меняться. По сути, древесину мы уже можем покупать в Финляндии — цены сравнимы. С энергией все ясно: будет понемногу расти. Главный же фактор риска, который будет дорожать в разы, — зарплата, и тут бизнес просто в безвыходном положении: если не переходить на значительно более совершенную технику — рост зарплаты съест все доходы.

— Насколько планируете сократить персонал?

— Скорее всего, тут особых сокращений не будет: например, к 2009 году мы планируем, практически не меняя объем производства и закупок сырья, нарастить оборот минимум на 25 процентов — именно за счет более высокой прибавочной стоимости.

— Не создается ли у вас впечатления, что у LF вот уже несколько лет — эффект финансовых “ножниц”? Еще в 2002 году оборот компании составлял 70,5 миллиона латов, прибыль — 8,6 миллиона. Прогноз на 2005 год — значительно возросший оборот (103 млн.), а прибыль даже снижается (7,3 млн.)…

— Да, эти “ножницы” есть: возможно даже, что прибыль в этом году будет еще ниже запланированной. Причина — главным образом рост зарплаты, из-за чего действительно снижается рентабельность. Свой вклад внесло и подорожание сырья — в прошлом году рост цен на древесину составил около 30 процентов. Видимо, переход на более совершенные технологии еще не успел компенсировать эти факторы.

Земля в центре. Пока не продается

— По поводу вашего производства, которое находится в Риге, на улице Баускас. Огромная территория — хватит под квартал новостроек. С видом на Даугаву, недалеко от Островного моста. По соседству уже выросла офисная стеклянная новостройка…

— Понимаю (смеется). Конечно, в мире это везде так — производственники уходят на окраины, особенно в быстроразвивающихся городах. Но мне кажется, что у нас этот дисбаланс еще не наступил: нужно, чтобы сумма, которую мы получим за продажу этой земли, превышала сумму, за которую можно построить новые промышленные помещения на окраине или за городом. Мы к этому еще не пришли. Хотя в целом начало этого процесса в Риге уже заметно.