Президент Латвии помогла Шираку?

Британская The Times писала на следующий день после встречи: «… президент Франции сделал признание. Он сказал гостю, что это Франция виновата в бунтах в пригородах, потому что она приговорила своих иммигрантов и их потомков к гетто и «не сделала все возможное для этих молодых людей, не поддерживала их так, чтобы они чувствовали себя понятыми, услышанными и уважаемыми».

Странность ситуации заключается уже в том, что мнение президента Франции о событиях в его стране мир узнает от президента другой страны, не говоря уже о том, что мнение это было высказано в приватном (что особо подчеркивает The Times ) разговоре двух глав государств.

Здесь есть своя ирония, и она не исчерпывается только лишь хорошо понятной в Латвии интеграционной темой. (Не стоит забывать о ранее публично высказывавшейся президентом Вике-Фрейбергой симпатии французской модели интеграции; и теперь ей приходится сообщать «городу и миру» о том, что модель катастрофически сбоит.)

Большая и более глобальная ирония кроется в другом. Из слов Вике-Фрейберги (в сочетании с антуражем, в котором они были произнесены) Жак Ширак, президент глобальной великой державы, предстает слабым, потерявшим лицо и проигравшим лидером: он рефлексирует, запершись в Президентском дворце, и от его имени говорит женщина, глава несоизмеримо меньшего по влиянию в мире государства. (Та же The Times в заголовке уже цитировавшейся статьи провозглашает – «Эпитафия президентству Ширака» – фактически списывая его, несмотря на то, что до конца президентского срока еще далеко.)

Пресс-служба президента Вике-Фрейберги, что совершенно естественно, не сообщает, существовала ли договоренность между двумя президентами о подобной «утечке» или же решение было принято главой ЛР единолично. Почему президент Латвии поступила так, как поступила, остается только гадать. Возможна и договоренность (и это значит, что Ширак действительно находился в отчаянном положении), возможно и чисто дружеское желание помочь. Но не только.

Три недели назад на конференции ЮНЕСКО, проходившей в Париже же, была одобрена Конвенция об охране и поощрении многообразия форм культурного самовыражения – которая стала огромным камнем преткновения в отношениях США и Евросоюза, во главе в данном случае в первую очередь с Францией.

Прореспубликанские комментаторы, близкие к администрации Джорджа Буша, видят в некоторых статьях конвенции рычаги для запретительного регулирования коммерческих аспектов культурных отношений (таможенное ограничение распространения, например, продукции американской развлекательной индустрии во имя сохранения «культурной самобытности») и более того, возможности для распространения этих норм еще и на «не-культурную» торговлю.

Несмотря на предшествовавший голосованию в ЮНЕСКО оживленный дипломатический обмен между США и «друзьями и союзниками» и в «старой», и в «новой» Европах, Вашингтону не удалось добиться внесения поправок в текст конвенции. Америка осталась практически в изоляции: за принятие конвенции проголосовали 148 стран, против – две (включая и сами США) при еще четырех воздержавшихся. Европа голосовала единым фронтом, и Латвия не обнаруживается ни среди воздержавшихся, ни среди голосовавших против. Конвенция вступит в силу после ратификации ее хотя бы 30 странами-участницами, и, видимо, сейчас для США наступает период отстаивания своих интересы через двусторонние контакты, в первую очередь со странами, которые нуждаются в американской помощи и/или поддержке.

Несмотря на очевидные торговые аспекты конвенции, основным все-таки в ней является культурная политика государств-подписантов, которая неизбежно получает продолжение и в моделях проводимой ими политики интеграции. Французские бунты основательно дискредитировали французскую модель, а эпизод с президентом Вике-Фрейбергой, пересказывающей свой разговор с Шираком, испортил еще и впечатление о тех, кто ее проводит.