Восьмым в повестке дня стоял вопрос о принятии поправок к признанному срочным закону «О собраниях, шествиях и демонстрациях» во втором, окончательном чтении. Двадцать третьим же номером стояло предложение депутатов от ЗаПЧЕЛ и Соцпартии снять с того же закона гриф срочности и продлить срок подачи поправок.
Я заметил, что обсуждать вопрос о срочности закона сразу после того, как он будет принят, явно бессмысленно, и добавил, что Сейм – высший законодательный орган страны, а не цирк-шапито. Процитировал я и часть вторую статьи 42-й регламента Сейма, гласящую, что порядок расстановки вопросов в повестке дня полностью находится в компетенции президиума. После чего заявил, что голосование по перестановке вопросов – это проверка факта, являются ли ненормальными члены президиума, или только готовившие проект повестки дня консультанты.
Госпожа Удре, видимо, желая расширить круг неадекватных, заявила, что решение о ТАКОЙ повестке дня принято на коалиционном совете, и у депутатов есть полное право вносить предложения по повестке на самом заседании Сейма.
Вот так! Сам по себе безумный законопроект, предусматривающий полностью исключить возможность проведения легальных акций протеста, пытаются провести через Сейм безумными методами.
Владимир БУЗАЕВ, депутат Сейма от ЗаПЧЕЛ.
Сейм превращается в сумасшедший дом?
Вчера президиум Сейма обсуждал повестку дня пленарного заседания на следующий четверг. Я пришел на заседание президиума с целью обратить внимание руководства Сейма на одно логическое несоответствие в проекте упомянутого документа.