Юрий Поляков на духовной гражданской войне

Страсти по Горькому


По своим убеждениям Поляков традиционалист-государственник. Но не в замшелой форме, а в образе трезво мыслящего человека, который не боится шагать не в ногу и при необходимости отстаивает свое инакомыслие. Эта позиция проявилась уже с первых его романов «ЧП районного масштаба» (написан в 1981 году, опубликован в 85-м) и «Сто дней до приказа» (написан в 1980-м, опубликован в 87-м).

Но вернемся к «Литературке». Не случайно Поляков вернул на первую страницу профиль Горького, который в 1929 году возродил к жизни в советской тогда России газету, созданную когда-то Пушкиным и Дельвигом.

- Его убрал в 90-м году либерально настроенный коллектив газеты. Он-де сотрудничал с большевиками. Что же он, с махновцами должен был сотрудничать? Я посчитал это свинством… Возвращение Горького читатели восприняли с удовлетворением.

Не случайно и название полемической статьи Полякова восходит к горьковскому «С кем вы, мастера культуры?». Налицо преемственность – не отказ от корней, а признание того, что прошлое должно оставаться с нами и работать на будущее.

К моменту прихода Полякова в «ЛГ» газета уже твердо стояла на пути «либеральной моноидеологии», когда неприятие любых других точек зрения дошло до такой степени, что, например, имя Валентина Распутина там ни разу не упоминалось в течение 10 лет.

- Я прошел через то же самое, – рассказывает Поляков, – потому что когда в 93-м году опубликовал в «Комсомольской правде» статью против расстрела «Белого дома» – «Оппозиция умерла. Да здравствует оппозиция!», то хотя и был любимым автором «ЛГ» (Печатался там с 70-х гг. – Авт. ), мое имя не появлялось на ее страницах пять лет. У меня выходили книги, собрания сочинений, но для «ЛГ» я не существовал.

Считаю, что такая политизация, небрежение мнением других людей недопустимы для журналистики. Нельзя издавать газету, интересную только нескольким сотням либералов-москвичей. В конечном счете она стала стремительно терять своих читателей, упала экономика газеты.

Пришлось все начинать сначала. Я сказал сотрудникам: «Дорогие друзья, не надейтесь, что для личного пользования «Литературной газетой» вам оставят немножко социализма. Будем жить как положено изданию в капиталистической системе координат».

И мы открыли газету всем направлениям. Как писателям и сотрудникам – либералам, так и тем, кого за взгляды отлучили от газеты. Сегодня «ЛГ» дает достаточно репрезентативный спектр всех направлений в обществе. У нас сразу пополз вверх тираж. Мы открыли пункты в Питере, Ростове и даже во Франкфурте.

Честный диалог с читателем и предоставленная возможность выбирать близкую ему точку зрения из тех, что бытуют в обществе, получили свое экономическое выражение. Газета вышла из кризиса.

Надеюсь, что мой приезд к вам послужит установлению горячей линии с теми, кто пишет здесь на русском языке.

Литература, которую знают


Поляков – успешный, много и интересно пишущий автор, его романы активно экранизируют. Своей повестью «Апофегей» стал основоположником «антиельцинизма» в литературе. Эту же тему продолжил в публицистике.

Его романы регулярно печатают и допечатывают. «Парижская любовь Кости Гуманкова», «Козленок в молоке», «Демгородок», «Небо падших», «Замыслил я побег…», «Возвращение блудного мужа», «Грибной царь». Три последние являют собой трилогию.

- Это попытка понять через судьбу семьи все, что произошло с нами. Наверное, именно семейные устои спасли русскую цивилизацию и во время большевистских экспериментов начала ХХ века, и во время необольшевистских экспериментов конца века. Еще меня очень интересует процесс превращения советского человека в постсоветского.

Последние годы Поляков активно работает как сценарист, драматург. Из пьес этого периода – «Контрольный выстрел» (совместно со Ст. Говорухиным), «Хомо эректус, или Свинг по-русски».

- Это нормальная реалистическая драматургия. Я глубоко убежден, что по современной постмодернистской драматургии невозможно понять, что происходит с нами и нашим обществом.

Я всегда говорю своим знакомым писателям-постмодернистам: мы живем во время, которое просто сочится парадоксами, необыкновенными изменениями участи и судеб человеческих – материал взывает писать, а вы придумываете какой-то интертекстуальный мир с фантазиями, которые зрителю неинтересны.

- Ваша встреча с читателями прошла под названием «Литература, которую вы не знаете». Почему?

- Эту формулировку мы придумали для Парижского салона, куда пригласили Россию. Из писателей в делегацию не были включены ни один фронтовик (а Россия была главным гостем в связи с 60-летием Победы), ни один из писателей, пишущих на языках народов России, и вообще писатели традиционного реалистического направления. Поехала постмодернистская тусовка, которая и так уже на Западе надоела (Сорокин, Ерофеев и иже с ними). А это очень узкий сектор современной литературы, читателем почти не востребованный.

Мы возмутились, но в минкульте и минпечати не встретили понимания. Тогда мы за свой счет поехали туда и устроили альтернативный круглый стол, где рассказали, что все эти годы в стране развивалась и активно издавалась литература традиционного направления (Алексей Варламов, Павел Крусанов, Александр Проханов, Тимур Зульфикаров, недавно умерший Вячеслав Дегтев – очень хороший рассказчик, Вера Галактионова, Юрий Козлов). В книгах этих писателей есть честная попытка отразить время, разобраться в том, что же произошло в душах людей, в социуме.

К сожалению, в результате замалчивания и манипуляций общественным сознанием западные читатели абсолютно уверены, что у нас сейчас нет реалистической мощной школы. А, на мой взгляд, именно книги авторов этого направления останутся и расскажут о том, что произошло в катастрофическом для России конце ХХ века… Думаю, в конечном счете победа будет за нами, потому что настоящую литературу замолчать еще никому не удавалось. На какое-то время – да. Навсегда – нет!

В одном из многочисленных интервью Полякова спросили, кто из современных писателей может остаться в вечности.

- Лимонов – эпоху он точно запечатлел. Астафьев, Распутин, Трифонов, Шолохов. Самое трудное – остаться не в истории литературы, а в самой литературе. Чтобы тебя читали как современника.

Акунин? Качественная книжная продукция. Донцова? Некачественная. Но оба – не литература.

Деньги на патриотизм


- Ваше отношение к нецензурщине в литературе.

- Я – категорически против. Придя в газету, я запретил печатать стихи и рассказы с нецензурной бранью. До этого печатали. Считаю, что это – от бессилия творческого. Потому что русский язык настолько богат и гибок, что все то же самое можно выразить, не выходя за рамки нормальной лексики. Нецензурная литература – хулиганство, более или менее талантливое, лично я себе этого не позволяю.

- Почему не в чести русскость, патриотизм? Почему столько чернухи и так далее?

- Патриотизм был одним из главных объектов разрушения, потому что это иммунная система народа. У меня, кстати, в 94-м в «Комсомолке» вышла статья «Россия накануне патриотического бума». Тогда это было табуированное слово. А я писал, что государство развиваться без патриотического сознания не может. Рано или поздно придется озаботиться его возрождением.

Я как в воду глядел: буквально две недели назад нашим российским правительством принято постановление о патриотическом воспитании с 2006 по 2010 год и выделены приличные средства на это дело.

Последнее, что было в той статье: боюсь я только, что возрождать патриотизм поручат именно тем людям, которые сейчас его с таким удовольствием рушат, гноят, осмеивают. Так и оказалось: сейчас, когда сюда готовы влиться большие деньги, я просто по глазам вижу, как вчерашние антипатриоты мгновенно становятся патриотами и, потирая руки, встают в очередь к кассе. Потому что теперь можно заработать на патриотизме так же хорошо, как они предыдущие 15 лет зарабатывали на антипатриотизме. Этого, конечно, допустить нельзя.

Война в эфире


- В России достаточно порядочных журналистов, любящих родину, но значительная часть интеллигенции, работающей в СМИ, и особенно на телевидении, почти сплошь антигосударственна. Это одна из серьезнейших проблем.

Электронные СМИ, хотим мы этого или не хотим, – информационный каркас державы. Они должны объединять все слои, группы и классы, а на самом деле разъединяют, выпячивая интересы одних и замалчивая или высмеивая интересы других. В 90-е годы эфир заполонило самооплевывание, самобичевание, взлелеивание комплекса исторической и национальной неполноценности. Ни к чему хорошему это не привело.

Меня абсолютно не устраивает, что с телевидения сегодня изгнан думающий человек, прежде всего писатель… Когда о смысле жизни и разных высоких материях в эфире пускается говорить Бари Алибасов, начинает острить Евгений Петросян, а Ефим Шифрин – петь, мне хочется выкинуть телевизор в окно!

Вот мелкая деталь, говорящая об информационном пространстве России. Прошла встреча совета по культуре с президентом. Наш вечный оппонент, газета «Известия» написала материал об этом, опубликовав список приглашенных участников – отдельно, в рамочке. Были перечислены все, кроме меня. Я звоню главному редактору Бородину – молодой парень, ему тридцати лет нет – и говорю: вы можете не любить меня, не разделять моих взглядов, но вы же либералы-демократы, вы же боретесь за свободу слова, упрекая Путина в ее зажиме. Почему же вы вычеркиваете меня из списка и тем самым дезинформируете читателя? Грош цена вашим крикам о наступлении на свободу слова… Надо чаще ловить за руку.

Поляков считает, что в том числе и работа бывшего министра культуры Швыдкого на телевидении «направлена на подрыв наших государственных и национальных архетипов».

- На уровне среднего звена министерства культуры и массовых коммуникаций существует узкая команда «своих людей», которые представляют страну, страшно обедняя картину и даже нанося этим ущерб авторитету России и ее литературы.

Мы сегодня живем в стране, где свободы слова больше, чем здравого смысла. Ведь, казалось бы, езжай за свой счет и ругай кого хочешь! Однако ж нет: у нас развилось неведомое на Западе «державопоносительство» за казенный счет.

На духовной гражданской войне, которая еще идет, очень многие зарабатывают себе на жизнь – кто-то получает гранты, кто-то ездит за границу, кто-то получает премии. А к литературе это имеет меньше всего отношения. Вот как раз об этом я и попытался поразмышлять в статье «Зачем вы, мастера культуры?». Я ее писал довольно долго, пытался проанализировать, что происходит…

«Хватит ставить на черное!»


Краткое содержание статьи «Зачем вы, мастера культуры?»

Статья опубликована под рубрикой «Заметки несогласного». Поляков сопроводил текст хлесткими подзаголовками типа «Молчание кремлят», «Осведомительная муза», «Узники «Букервальда», «Интерфекальность» и т. п. Писатель обладает удивительным свойством увидеть проблему, очистить ее от второстепенной шелухи, обнажив суть, и жестко припечатать.

Итак, складывается ощущение, что в сегодняшней России культура отделена от государства. Почему? Во-первых, до сих пор имеет хождение залежавшийся с начала 90-х годов тезис «лаборантов-реформаторов» – «будет рыночная экономика – будет процветающая культура». А это плод вульгарного материалистического мышления выпускника партшколы. Вторая причина – последствия «обкомовского макиавеллизма Ельцина», то есть точечной финансовой поддержки тех «творцов», что готовы не раздумывая бить канделябрами оппозицию.

Сегодня власти боятся власть употребить и продолжают ходить вокруг культуры как вокруг осиного гнезда. В то же время «американцы, бомбящие все, что стоит не на коленях, сурово критикуют нас за сворачивание свободы слова. Но извините: Фила Донахью погнали с работы всего лишь за робкий антиамериканизм в телеэфире в связи с началом войны в Ираке. Зато Владимира Познера за неутомимый американизм на ОРТ никто даже пальцем ни разу не тронул».

Автор призывает к солидарному взгляду на недавнее прошлое, необходимое для духовного единения общества. Политическая острота ушла, и настало время взглянуть на советскую цивилизацию без заламывания рук. Одной из причин для демонизации советского периода служит маскировка того насилия, которое совершалось над обществом в 90-е годы.

«У вас отобрали пенсии и зарплаты, ваши НИИ и заводы позакрывали, ваших детей отправили в Чечню, вас лишили социальных гарантий, а теперь еще монетизировали льготы и готовят жилищную реформу… Ужас? Ужас. Но что это по сравнению с кошмарами Колымы! Ведь в лагерную пыль вас не превратили? Так что живите и радуйтесь! Однако забывают добавить, что в системе ГУЛАГа (эти данные опубликованы) единовременно тогда томилось немногим больше, чем сегодня только в российских тюрьмах… Я не идеализирую советское время, но я против того, чтобы гулагизировать эту сложнейшую, кровавую, героическую эпоху – и таким образом воспитывать в нации комплекс исторической неполноценности».

Недаром Черчилль говорил: «Политик думает о следующих выборах, а государственный деятель – о следующем поколении…»

Поляков считает, что «мы, сегодняшние, вообще не имеем ни морального, ни исторического права судить советскую эпоху». Да потому хотя бы, что «ломка 90-х нанесла стране непоправимый территориальный, а народу – страшный экономический, нравственный, да и количественный урон… Произошедшее в стране – шариковщина наоборот… Но в отличие от событий, когда многие отобрали у немногих, теперь немногие отобрали у многих… Точнее, до сих пор делят со стрельбой, взрывами, а ухваченное норовят утащить за бугор и там зарыть, как кость».

«Кризис нашей культуры заключается не столько в ее материальной скудности и соответственно снижении материального статуса творческого работника, сколько в оторванности от исторических смыслов существования народа и государства».

«Многочисленные фонды, вроде Соросовского, обметали страну, словно грибы упавшее дерево». При этом малейший намек на патриотичность и государственность сразу делает автора или учреждение культуры «грантонеполучабельным».

Исчезла сатира уровня Зощенко, Ильфа и Петрова, Булгакова, Эрдмана! Осталось мелкое зубоскальство. «Ведь наше время вызывающе сатирично, буквально сочится чудовищным гротеском!» А сатиры нет, как нет и социальной диагностики. Дело в том, что правящая элита сама прекрасно знает свой диагноз – «кастовый антигосударственный гедонизм» – и не хочет, чтобы эта болезнь стала предметом художественного анализа.

То же самое происходит на театре. Пьесы острой социально-психологической направленности не востребованы – в них «неизбежно обнажатся главные конфликты современности: между обобравшими и обобранными, между теми, кто сохранил совесть, и теми, кто вложил ее в дело».

Лет 20 назад, вспоминает Поляков, его повесть «ЧП районного масштаба» хотел инсценировать Марк Розовский. Но постеснялся «шефов» – горкома комсомола, который подарил его театру списанные кресла для зрительного зала. «Тогда это казалось забавным недоразумением, сегодня это «мейнстрим».

«Создалась идиотская ситуация, когда значительная часть отечественной культуры работает как коллективный поставщик аргументов и фактов для мирового сообщества в пользу решения о закрытии «неудавшейся» российской цивилизации… Самое нелепое, что эта работа нередко оплачивается из российской же казны: Но хватит об этом: иначе придется назвать статью «Почем вы, мастера культуры?».

«Доходит до смешного: создан специальный госфонд для улучшения имиджа России за рубежом. Но по миру с этими благими целями командируются именно те деятели, которые последние 15 лет только тем и занимались, что ухудшали образ нашей страны».

Что же делать? «Прекратить вкладывать государственные деньги в духовное саморазрушение страны. Достаточно того, что наша смута оплачивается зарубежными налогоплательщиками».

Поляков призывает к некоему позитивному проекту, устремленному в будущее и учитывающему чаяния всех слоев общества, назвав его «созидательным реваншем».

- У каждого народа после исторического провала могут произойти очень мощные цивилизационные прорывы (судьбы Германии, Японии). И я считаю, что именно деятели культуры, российская интеллигенция не только может, но и обязана сформулировать идеологию созидательного реванша. И формировать эмоциональное состояние общества. Мне кажется, что постепенно, исподволь процесс выздоровления, восстановления страны – идет.

А это уже из статьи: «Я все-таки надеюсь, что у нынешних «насельников Кремля» есть естественное историческое честолюбие, желание остаться в людской памяти спасителями, а не ликвидаторами Отечества».