В нескольких последних номерах “ВЕСТИ” обсуждают важную тему, звучащую сейчас с новой силой: статус негражданина — что с ним делать? Этой проблеме были посвящены интервью с доцентом Балтийской международной академии Константином МАТВЕЕВЫМ, главным редактором газеты “Бизнес&Балтия” Юрием АЛЕКСЕЕВЫМ, руководителем партии “Движение 13 января” Владимиром ЛИНДЕРМАНОМ, депутатом Рижской думы Янисом АДАМСОНОМ. Сегодня наш собеседник — депутат Сейма, доктор педагогических наук Яков ПЛИНЕР, представляющий объединение “За права человека в единой Латвии”, которое изначально и последовательно борется за равные права всех жителей страны.
По пятому пункту
— Сразу же хочу отметить: разделение людей на граждан и неграждан — величайшая ошибка Латвийской Республики, — говорит Яков Гдальевич. — А результат мы видим сегодня: двухобщинное государство и его апофеоз — господин кризис.
Это ведь парадокс: вся Латвия во время всенародного опроса 3 марта 1991 года голосовала за отделение от Советского Союза, вся Латвия выбирала последний Верховный Совет — и потом этот же всенародно избранный парламент вдруг часть своих избирателей (а на тот момент их было около 700 тысяч) лишает гражданства! Но при этом депутаты Верховного Совета сами в отставку не уходят, хотя их депутатство после лишения гражданства доброй трети избирателей становится нелегитимным. Как нелегитимны и все последующие Сеймы, включая нынешний, в котором я состою. Потому что значимая часть народа лишена права голоса, несмотря на то, что половина неграждан здесь родились и выросли. Зато граждане Евросоюза, как известно, имеют возможность и голосовать, и быть избранными.
— Ну да, в Лиепайской думе датчанин вон заседает…
— Совершенно верно. Если датчанин или иной швед приезжает в Латвию, то он сразу же после покупки здесь любой недвижимости (хоть киоска) имеет право голоса при выборах в местное самоуправление. А человек, который здесь всю жизнь прожил, отработал, платил и платит налоги, дает работу еще другим людям, — должен пройти унизительную (для многих) процедуру натурализации. Я думаю, что многие латыши сегодня просто не знают, что рядом с ними живут люди (такие, как они, не лучше и не хуже), но, по сравнению с гражданами, дискриминированные в правах по 80 (!) параметрам. Например, если человек окончил юридический факультет того же Латвийского университета, прекрасно владеет латышским, но при этом негражданин, он не имеет права работать ни судьей, ни прокурором, ни адвокатом, ни даже нотариусом. Негражданин не имеет права работать в полиции, быть детективом или охранником с правом ношения оружия. А кому такой безоружный охранник тогда нужен — разве что автостоянку охранять?
При этом в госаппарате, в предприятиях самоуправления — 94% латышей, соответственно — граждан…
— Конкуренции никакой, как и контроля! Профессия — по пятому пункту, с момента зачатия. И вы говорите, что о дискриминации неграждан латыши не знают?
— Да, многие удивляются, когда им приводишь конкретные факты. Например, такой. Негражданин, будь он даже выпускником Латвийской сельхозакадемии, не имеет права купить пахотную землю, если вдруг захочет выращивать что–то на заросших бурьяном латвийских полях. Да и просто землю он может прибрести не путем обычной сделки с хозяином надела, а лишь после разрешения самоуправления. А чиновники ведь могут начать тянуть время, вымогать взятки…
В идеале надо было сделать, как в Литве. Всем, кто на момент признания независимости проживал в стране на законных основаниях, предоставить возможность получения гражданства по заявлению. Но латвийские власти выбрали аморальный принцип: разделяй и властвуй!
Безработица — для русских!
— Вот еще одна проблема, которая напрямую касается неграждан, — продолжает Яков Плинер. — В Европе существует несколько групп риска по безработице, в которые входят: молодежь до 24 лет, люди предпенсионного возраста, инвалиды, мамочки после декретного отпуска, люди, освободившиеся из тюрем…
А в Латвии, как мы выяснили с коллегами, одну из самых больших групп риска составляет как раз таки не титульное население — это в основном те же неграждане. Среди русских и русскоговорящих, по сравнению с латышами, безработица НА ТРЕТЬ больше! А среди людей предпенсионного возраста — на 97%! Среди вышедших на свободу из мест заключения — больше в 2,7 раза, у мамочек после декретного отпуска — на 15%, у инвалидов — на 13%. И единственное — среди молодежи от 15 до 24 лет безработица равная. Это свидетельствует о том, что наша псевдореформированная русская школа все же дает знания и навыки не хуже латышской. А во всех остальных категориях у русскоязычных (читай неграждан) безработица намного выше, чем у латышей. Это — очень большая проблема для страны. Но правящее большинство ее никоим образом не желает решать, никак не хочет облегчить судьбу неграждан.
Две недели назад наша фракция в Сейме предложила признать неграждан отдельной группой риска и организовать для них переквалификацию на русском языке. Сейчас, по закону, курсы проводят только на латышском. Огромные деньги уходят в песок, потому что если человек 40–50% материала не понимает, то никакой профессией он не овладеет.
— И как отреагировали депутаты Сейма на ваше предложение?
— “За” проголосовали только ЗаПЧЕЛ и “Центр согласия”. Даже Сеглиньш (член Народной партии, министр юстиции Марек СЕГЛИНЬШ. — Авт.), недавно вдруг признавший ошибку по отношению к русским, тоже, как и все правящие, голосовал против.
Мы десятки раз предлагали разные варианты и по закону о гражданстве: в частности, людей старше 60 лет натурализовать без экзаменов по госязыку. Увы, никакие варианты не принимаются. Получается, что власть имущие боятся своего же народа.
Все — на выборы!
— Как же решить проблему массового негражданства?
— Идти на выборы. Хотя в этом есть свой парадокс. Мы радеем за судьбу неграждан, и вместе с тем неграждане за нас голосовать не могут. Таким образом, граждане должны голосовать за себя и, как говорится, за того парня, не верить пустым обещаниям политиков, которые забываются сразу же после избрания, думать своей головой. А те, кто могут, должны натурализоваться.
— На сей счет есть разные точки зрения. К примеру, натурализоваться — это значит признать всю ту несправедливость, которая была и есть по отношению к так называемым нетитульным жителям. Да и для чего? Чтобы стать гражданином страны, де–факто экономически не существующей? Наворотили, мол, нацики сами — пусть сами теперь и расхлебывают…
— Я с уважением отношусь к такой позиции. И знаю, что многие неграждане отлично владеют латышским, но натурализоваться не идут. И это их право. Но я все же призываю тех, кто может получить гражданство, отодвинуть в сторону свои обиды и пройти натурализацию. Чтобы или самим потом прийти в политику, или повлиять на нее своими голосами. Потому что надеяться на Европу не приходится, у нее двойные стандарты. И неоднократные рекомендации из Брюсселя Латвии: ускорить, упростить процесс натурализации, дать право негражданам участвовать в выборах местных самоуправлений, — так и остаются рекомендациями. Хотя в той же Эстонии неграждане уже давно получили избирательное право на уровне самоуправлений, и никто за эти годы Эстонию никому не продал… Но наши власти возвели закон о гражданстве в ранг священной коровы, потому что боятся за свои тепленькие места.
— Есть и другая категория людей, которые считают, что следует и натурализоваться, и решать проблему безгражданства массовым ненасильственным сопротивлением: митингами протеста, постоянными пикетами. Тогда, мол, и Европа очнется от летаргического сна, и местные чиновники засуетятся…
— Я за право людей протестовать, но против вандализма. Я надеюсь, что читатели “Вестей” помнят, что в 2003–2004 годах Штаб защиты русских школ, одним из руководителей которого я являлся, организовывал протесты. На акции выходили и 5, и 10, и до 30 тысяч человек. В основном школьная молодежь, но вместе с ними и их родители, бабушки и дедушки. В наших акциях протеста не был перевернут ни один автомобиль, не разбито ни одно стекло и — слава Богу! — не пострадал ни один человек. Правда, сейчас в народе мнение таково: вот они протестовали–протестовали, и ничего не добились…
— Это надо ничего не понимать и не знать, чтобы так считать. Ведь были, в частности, отменены предполагавшиеся прежде соотношения преподавания на латышском к русскому — 70 на 30…
— До начала митингов в проекте закона было предписано: начиная с 2004 года, обучение с 10–го по 12–е классы вести только на госязыке. Да, сейчас 60 на 40. Это — тоже плохо, пропорция не обоснована, почему–то такая же, как в водке (60% воды на 40% спирта). Но это все же лучше, чем полный перевод на госязык.
В законе также было написано, что все экзамены наши дети будут сдавать на госязыке. Сегодня задание они получают на государственном языке, а язык ответа выбирает сам выпускник школы. Единственное правило: начал отвечать на русском — до конца отвечай на русском, начал отвечать на латышском — делай это до конца. Потому что оценивают ответ разные комиссии. Сегодня примерно половина детей сдает экзамены на русском.
И самое главное, чего мы добились: министерство БОИТСЯ повторения протестов. Оно фактически не проверяет точного соблюдения этих языковых пропорций. Все теперь зависит от воли директора и учителей, чтобы сделать так, как лучше детям. Вот чего мы добились. Так что в принципе протестовать стоит.
Однако народ сейчас апатичен. На первом месте стоит проблема не школы, не языка и не гражданства, хотя все это и важные вопросы. Но они сейчас как бы повисли в воздухе. А во главе угла, в первую очередь, — работа, крыша над головой, кредиты и лизинги, которые нужно выплачивать. Ну, еще и вопросы здоровья и учеба детей. В массе своей люди не верят, что можно что–то изменить…
Если в ближайшее время все же что–то подвигнет народ выйти на улицы, то это будут не столько вопросы безгражданства или языка. Люди предъявят властям ПОЛНЫЙ СЧЕТ. И доведенный до отчаяния народ, конечно, тогда трудно будет удержать в рамках. Ведь страна абсолютно лишилась как политической, так и экономической самостоятельности.
— Этакий национальный резерват…
— И к этому в большой степени приложили руку сами национально озабоченные политики, повторюсь, разделив нас на граждан и неграждан.
Законы можно переписать
— Подытоживая, скажем: протесты без вандализма могли бы дать несомненный эффект, как и натурализация…
— Хотел бы еще раз призвать именно к этому — к получению гражданства. Потому что из этой ямы латыши и русские могут вырваться лишь вместе. Если бы я был руководителем Латвии, то дружил бы и с Западом, и с Востоком, не лаял бы, как моська на слона, на Россию. Ведь почти для 40% жителей Латвии Россия — это историческая и этническая родина. Безусловно, с Россией нам выгодно дружить и по экономическим соображениям.
— Интересно, что среди латышских спортивных комментаторов этой неприязни, как у национально озабоченных политиков, к России нет. Например, в недавних репортажах из Канады многие с симпатией и уважением отзывались о российских спортсменах. Вспоминали с ностальгией даже какие–то советские спортивные фильмы в тему…
— И, кстати, наши хоккеисты — вполне яркий образец интеграции. Не чиновничьей — показной, а настоящей. Формальный подход для галочки в этой тонкой сфере не прошел. Сотня латов для подготовки концертного номера — игре на балалайке — проблемы не решало.
Деньги в удобных офисах проедены, министерство интеграции приказало долго жить. С самого начала этот орган был мертворожденным. Этакая филькина грамота для Европы. Мы, например, с моим коллегой — доктором педагогики Валерием Бухваловым — подали в проект еще первой государственной программы интеграции около 30 поправок, но ни одна из них не была учтена. Ратовать за дружбу и по–настоящему дружить — это далеко не одно и то же.
— Попытки поднимать вопрос о массовом безгражданстве в Сейме за эти годы так ни к чему и не привели и, видимо, в ближайшее время также лишены перспективы?
— Да. Но закон о гражданстве принимали люди — и переписать его тоже способны люди. Представьте, если ЗаПЧЕЛ и “Центр согласия” получат 51 голос в Сейме, то за полгода можно решить на законодательном уровне все эти проблемы: и вопрос со школами, и с языком, и с гражданством. Причем — никак не ущемляя права латышей. Ведь все остальные вопросы: в частности, здравоохранения, социальной помощи, проблемы жильцов денационализированных домов, — они не имеют национальности. А то из нас делают какой–то жупел: что вот, мол, придут русские шовинисты и… Хотя я даже по определению не могу быть русским шовинистом…
Речь, заметим, не идет о ликвидации каких–то прав у латышей, речь — о возврате отнятых прав у нелатышей. И это рано или поздно произойдет. Лучше, конечно, пораньше.
История с лишением почти половины жителей страны гражданства вызывает у меня ассоциацию с фактом, приведенным в новой книге Леонида КОВАЛЯ “Без суда и следствия” (“ВЕСТИ” о ней писали в 7–м номере). Это когда на “освобожденной” от евреев Москачке растягивались очереди благонамеренных рижан, скупающих по дешевке вещи замученных в гетто своих соседей и коллег по работе, их детей… Тогда, в военную годину, они делали вид, что не понимают, откуда взялись вдруг все эти платья, туфли и постельные принадлежности с явными признаками, что ими кто–то совсем недавно пользовался.
В 1991 году, когда дорвавшиеся до власти потомки, видимо, тех же рижан начали отсортировывать — по арийской принадлежности — “некачественный” человеческий материал от “качественного”, их такие же благонамеренные соплеменники вновь делали вид, что не понимают, что происходит. И с удовольствием принимали в качестве вознаграждения за свою правильную национальность отнятые у своих соседей и коллег дополнительные сертификаты, рабочие места, занимали их денационализированные квартиры и располагались в их рабочих кабинетах.
60 лет назад одичание нравов можно было списать на войну. А сейчас, в мирное время? Почему все эти 20 лет молчит латышская интеллигенция, не призывают к справедливости латышские журналисты? Не потому ли, что получили и получают щедрую мзду за свое СОУЧАСТИЕ?