Давайте же вспомним то далекое время, ярко освещенный день у театрального подъезда. У высоких лестничных ступеней шумит публика, щеголяя своей причастностью к событию, что должно состояться сегодня, сейчас и здесь. Уютный зал театра постепенно наполняется нарядными горожанами. Завсегдатаи театра супруги Исаты уже заняли свои постоянные места. Для них сегодняшний день — необычный. Ведь в представлении сегодня принимает участие и их дочь, и ее учительница, и многие знакомые.
Слышны настраиваемые звуки скрипок, тихий шелест рассаживающихся зрителей сменяется настороженной тишиной, медленно гаснут на сводчатом потолке яркие фонарики, пополз тихо занавес. И вот увертюра и на сцене разворачивается трагедия маленькой парижской куртизанки, рассказанная юным Дюма-сыном — в театре впервые силами своих артистов дают оперу Джузеппе Верди “Травиата”.
Да это было, было! 29 апреля 1959 года — ровно 50 лет назад состоялось это знаменательное событие, всколыхнувшее провинциальный Даугавпилс. Как все это начиналось?
Просматриваем газеты за 1959 год. Они пестрят радостными сообщениями: "29 апреля, 1 и 3 мая зрители города будут свидетелями самого выдающегося события в истории Даугавпилсского драматического театра — впервые со сцены театра прозвучат мелодии оперы Джузеппе Верди “Травиата”. Это и наметит начало настоящей работы музыкально-драматического театра, новую страницу музыкальной культуры Латгалии…
Никогда еще в нашем театре не звучало столько музыки, как за последние недели. Это и неудивительно — ставится первая и, скажем прямо “долгожданная в Даугавпилсе опера”. (“Падомью Даугава”. 28.04.1959 г.)
“Надо сказать открыто — некоторые зрители шли на премьеру оперы “Травиата” с недоверием. И это было не без основания! Не секрет, что опера является одним из наиболее трудных музыкальных жанров… Первые постановки оперы уже состоялись. В скором будущем последуют постановки новых опер". (“Падомью Даугава”. 17.05.1959 г.)
“29 апреля войдет в историю латвийского театра. Десятки, сотни лет спустя эту выдающуюся дату будут отмечать, как день рождения оперного театра в Латгалии, — такими словами начал свое приветствие творческому коллективу театра на премьере оперы “Травиата” министр культуры Латвийской ССР т. Калнинь". (“Падомью Даугава”. 04.05.1959 г.)
Вот такие восторженные голоса звучали, когда все это только начиналось. Для оживления театрального дела в Даугавпилсе решили ни много, ни мало создать здесь конгломерат четырех Муз — русскую и латышскую драму, оперетту и оперу! Были обещаны всевозможные поддержки и денежная дотация в размере 162000 рублей. Кроме того, в том году был прекрасный выпуск учащихся Рижской консерватории — и на вокальном отделении, и на оркестровом. Не хотелось их разъединять и рассовывать по разным труппам, вот и решили целиком переместить молодых людей в Даугавпилсский театр. Экзаменом для них и стала опера “Травиата”, с которой молодые исполнители справились довольно прилично. Однако этот красивый шаг или (жест?) не носил под собою разумных расчетов, что и привело театр к печальным последствиям.
Но не будем о грустном. Премьера оперы состоялась, зрители и устроители остались довольны произведенным эффектом и готовились к завоеваниям новых музыкальных вершин. Следующей постановкой намечена была опера Пуччини “Чио-Чио-сан”.
Мы же вернемся к нашей первой постановке и вместе вспомним, что же происходило в тот далекий-далекий апрель 1959 года, когда все так торжественно и славно начиналось.
Итак, в город приехали выпускники Рижской консерватории: Алида Звагуле, Екаб Креслиньш, Вита Валдмане, Марис Паварс, Айна Тауриня, Аполония Дубока, Друвис Крикис, Тилиб Висвалдис. С ними и собственный педагог Милда Брехмане-Штенгеле, и преподаватель консерватории, а на данный момент дирижер оперы Менделис Баш, и собственный художник Рудольф Пиладзис. В театре появились балетмейстеры и танцоры, свои парикмахеры, костюмеры. Все свое, привычное. Оркестр из 30 музыкантов, хор — 16 человек. Хормейстер Паул Квелде даже вышел на сцену в роли врача Гренвиля. И руководил всем этим действом режиссер-постановщик Ольгерт Дункерс.
Интерес даугавпилчан подогревался еще и тем, что в опере ввиду нехватки некоторых исполнителей, приняли участие местные актеры: Иван Свирский в роли маркиза (уж больно хорош был бас у рядового хориста), в роли слуги — Олег Чапля, нашлось занятие и Николаю Прозору. А хор полностью состоял из местных певцов — педагога из музучилища Регины Петкевич, студенток Виктории Исат и Ирены Силовой, хористок Жени Ивановой, Даниловой и Татьяны Бендеровской. Г.Макеев, Г.Кругляков, В.Казимировский, В.Солземниек представляли мужскую половину хора. Конечно же, вся родня выступавших “болела” за своих.
Вот уж кому не повезло, так это Д. Крикису, назначенному на роль Жоржа Жермона, одного из главных действующих лиц. Это ж надо было заболеть серьезно накануне премьеры! Партию Жоржа пел в тот день знаменитый рижский певец П.Гравелис.
— Когда заиграл оркестр, — рассказывает свидетель того дня Олег Степанко, — по телу поползли мурашки — до того впечатляюще звучала настоящая, красивая музыка, уже с первых аккордов создавшая трепетное настроение у зрителей.
Да, хорош был дирижер оркестра, но по свидетельству участника того спектакля, выпускника консерватории, а ныне первой скрипки Мариинского театра Петербурга Генриха Чтчяна, подлинным, слаженным, прекрасно звучащим коллективом их сделал Паул Круминьш. Это благодаря его стараниям, его безграничной любви к музыке и умным, грамотно построенным репетициям, чуткому отношению к исполнителям — ко всем вместе и к каждому отдельно — разрозненные до этого музыканты стали единым коллективом, которому подвластны самые сложные произведения. Ведь в состав оркестра входили и прежние музыканты, и консерваторцы, и музыканты из различных городских оркестров: Розенфельд, Мацералик, Антиколь, Полякова, Тымшан, Фрост, Мирошников, совсем юные ученики музучилища Правилов, Янутенас, Иванов, Филипецкий, и педагоги музучилища Грозовский, Роза Талан, Холмецкий, Райнис.
В своих воспоминаниях профессор консерватории Мендель Баш с ностальгическим окрасом так охарактеризовал события тех давних дней:
— Наш театр был архитектурно построен, как настоящий оперный театр. Нам очень все нравилось и мы надеялись работать здесь еще очень долго. Был создан хороший коллектив и солисты дали ему название “Королевская даугавпилсская опера”. С большим успехом прошла премьера “Травиаты”. Намечена была к постановке опера Пуччини “Мадам Баттерфляй” (“Чио-Чио-сан”). Последовали гастроли по городам и местечкам Латвии. Очень тепло принимали зрители и симфонический оркестр под моим непосредственным управлением. Моя недолгая работа в “Даугавпилсской королевской опере” была одним из прекраснейших периодов в моей художественной и творческой работе.
Танец цыганок исполняли Анна Гражуле, Ина Лице и Инара Павуле, а задорную испанскую пляску Бирута Зариня и Вилис Ковалевский.
… Ах, как красиво звучали в тот прекрасный вечер слова приветствия министра культуры Т. Калниня… и даже через сто лет будут помнить люди этот день и этот праздник — первая опера звучит в Латгалии!
Прошло 50 лет. И только участники того праздника сохранили в своей памяти день первой оперы. Вот Иван Иванович Свирский со своим красивым басом… после закрытия театра долгие годы был регентом в Борисоглебском соборе. И как было приятно узнать, что все эти годы он бережно хранил афишу спектакля, и программку, и фотографии участников. А Олег Чапля, поющий до сих пор в этом же соборе, предоставил в мое распоряжение десятки снимков и живые рассказы о тех незабываемых днях. И радостно сообщить, что жива-здорова и продолжает обучать вокалу прекрасная певица и замечательный педагог Регина Петровна Петкевич, ее учеников знает всякий зритель и слушатель, что посещает городские концерты: это и Виктория Цируле, сама принимавшая участие в постановке “Травиаты”, и Павел Прозор (сын Николая Ивановича) и солистка национальной оперы Илона Багеле, и всеми любимый баритон Сергей Пиманов, и совсем молодой выпускник с прекрасным басом Денис Тран, и подрастающее поколение в лице Веры Талерко. Сама Регина Петкевич всегда пела в хоре, которым руководил Станислав Брок, пела в хоре католического собора.
Виктория Исат (Цируле) в те далекие годы сфотографировалась со всеми участниками той музыкальной эпохи и я, как автор, благодарна ей за редкую сохранность облика многих артистов.
И как прекрасную сказку о латгальской Золушке можно рассказывать историю Ирены Силовой, рядовой артистки хора, которая после закрытия театра уехала вместе со всеми опереточниками в Бобруйск, потом в Могилев, а потом с мужем перебралась в Удмуртию, в город Сарапул и благодаря настойчивости и любви к избранному пути сначала стала заслуженной, а в 2007 году и Народной артисткой Удмуртии. Она училась в Даугавпилсском музыкальном училище. Как и Раиса Чапля, которая после долгих лет работы учителем пения в школе вместе с мужем поет сейчас в Борисоглебском соборе под руководством собственной дочери, тоже выпускницы музучилища.
А в Риге проживает Алида Звагуле, первая Виолетта нашей “королевской оперы” и время от времени встречается с бывшей хористкой Татьяной Бендеровской. И профессор Мендель Баш вспоминает те далекие дни с приятной ностальгией — все это было, было. Но ведь и правда было!
Конечно, не всех я назвала, возможно, не все открыты и доверены тайны: пропустила я и духовика Сан Саныча Иванова, и скрипача Филипецкого, и концертмейстера Холмецкого, и скрипача Чтчяна, все они, кроме Холмецкого, в прекрасном Петербурге продолжают свою музыкальную деятельность. Пожелаем же им удачи и благосклонности судьбы.
Чем закончить рассказ о событии 50-летней давности? А вот у меня в копилке курьезный случай на одном из последующих спектаклей “Травиаты”. Подходит к концу опера. Опускается на кушетку умирающая Виолетта, допевая свою прощальную арию. И вдруг ощущает, что на нее стала тихо наползать декорация — стена ее дома. Актриса попыталась отстранить стену — не тут-то было, стена упорно желала накрыть собою лежащую Виолетту. С испуганным криком Виолетта “оживает” и в панике убегает за сцену. С тихим шелестом стена обрушивается на пустую кушетку. Счастье, что это финал, а то…
“Это было недавно, это было давно…”
Ольга Корнилова, к юбилею первой латгальской оперы