На х.я я в Латвии родился,
В маленькой промозглой и больной,
Здесь давно весь этнос простудился,
Потому что дождь всгда стеной,
Здесь ребенка могут звать Лаймдотой,
Могут даже Мудисом наречь,
Здесь во власти только идиоты,
Достоянье их родная речь.
Гарумзиме и бальзам, их фетишь,
За большой границей страшный враг,
А страна, на карте не заметишь,
В Каракумах больше есть овраг.
Каждый год проводят песни праздник
Пиво пьют, горланят невпопад,
Чтоб какой то хуторской проказник,
Засадить певунье был бы рад.
Любят здесь приемы и фуршеты,
Чтоб сказать гостям заезжим: Ja-a-a!!!
А в ответ сплошные рикошеты:
Не дадим вам больше ни х.я!
Здесь не спи.дил, как не похмелился,
Страшно мне на все это смотреть,
На х.я я в Латвии родился,
Неужель чтобы в ней и помереть?
На х.я я в Латвии родился,
В маленькой промозглой и больной,
Здесь давно весь этнос простудился,
Потому что дождь всгда стеной,
Здесь ребенка могут звать Лаймдотой,
Могут даже Мудисом наречь,
Здесь во власти только идиоты,
Достоянье их родная речь.
Гарумзиме и бальзам, их фетишь,
За большой границей страшный враг,
А страна, на карте не заметишь,
В Каракумах больше есть овраг.
Каждый год проводят песни праздник
Пиво пьют, горланят невпопад,
Чтоб какой то хуторской проказник,
Засадить певунье был бы рад.
Любят здесь приемы и фуршеты,
Чтоб сказать гостям заезжим: Ja-a-a!!!
А в ответ сплошные рикошеты:
Не дадим вам больше ни х.я!
Здесь не спи.дил, как не похмелился,
Страшно мне на все это смотреть,
На х.я я в Латвии родился,
Неужель чтобы в ней и помереть?