Переход на евро в 2008 году — не самоцель

Насколько это серьезно? И не пострадает ли латвийская экономика от единой валюты — ведь ЕЦБ в своей политике не будет исходить из нашей, сугубо латвийской, ситуации? За ответами Kb отправился к главному “монетаристу” страны.
Реклама




— Действительно, еще год назад мы говорили о переходе на евро с большей уверенностью,— сразу признал глава БЛ.— Теперь же ощущается приближение привязки лата к евро, и мы хотели бы видеть более успокаивающие показатели, чем те, которые есть в данный момент. И все же переход на евро в 2008 году, на наш взгляд, реален — хотя сегодня, в отличие от ситуации годичной давности, мы понимаем, что для достижения этой цели нам придется поднапрячься. Но о панике и совсем уж серьезных волнениях речь не идет.

Главное, чтобы деятельность БЛ поддерживалась действиями правительства: несмотря на некоторые наши разногласия, мне кажется, нас там все же услышали, и последнее заявление премьера о том, что дефицит бюджета в этом году не превысит 1,6%, нас очень обрадовало. Ведь такой бюджетный дефицит — это даже ниже уровня прошлого года.

Евро-2008 в руках правительства, а не БЛ

— Вы упоминали, что в ближайшие два года БЛ не сможет использовать инструменты монетарной политики, чтобы сдерживать инфляцию. Поэтому именно в этот период особенно важно сотрудничество с правительством, которое может сдерживать ту же инфляцию инструментами политики фискальной. Каких действий вы хотели бы от правительства в идеале?

— Идеальная ситуация была бы в случае бездефицитного бюджета. В прошлом году наши соседи-эстонцы, видя, что экономика развивается слишком бурно, смогли этого достичь. Идеальная ситуация из реально возможных для сегодняшней Латвии — иметь небольшой дефицит бюджета. Но я уже давно говорю, что для латвийских чиновников дефицит бюджета — это уже составляющая менталитета: они привыкли жить по 10—11 месяцев с определенными планами по дефициту, чтобы потом, к концу года, выяснить, что на самом деле наш показатель все же лучше, чем ранее планировалось. Так было в 2002-м, 2003-м, так, видимо, будет и в этом году: планировали 2,2% от ВВП, а в итоге может оказаться 1,8%, а то и 1,6%.

Конечно, я был бы рад, если бы мы уже в начале года говорили, что планируем дефицит в 1,6—1,8% от ВВП. Ведь иначе слишком уж большая амплитуда колебаний говорит западному инвестору не в пользу нашей предсказуемости и способности планировать. Да и зачем в течение всего года давать нашим оппонентам лишний повод для упреков? Остается надеяться, что и в следующем году с дефицитом все будет так же оптимистично, как и в этом: на сегодня он запланирован на уровне 2%.

— Вам не кажется, что такой дефицит выглядит неплохо лишь при довольно оптимистическом прогнозе самого бюджета: по сравнению с этим годом он вырастет на 20—25%. А если налогов недоберут — дефицит окажется выше. Насколько такой прогноз роста реален?

— В структуре бюджета много составляющих, которые и объясняют такой рост. К примеру, ожидаемое увеличение налоговых поступлений — 14%, и это нормально. Остальной рост — это зарубежная помощь, структурные фонды. Так что в целом тут проблем не предвидится.

— Возвращаясь к вопросу о вашем сотрудничестве с правительством: для удержания инфляции нужно если не уменьшать, то хотя бы не увеличивать госрасходы. Но пока создается впечатление, что коалиционные партии скорее готовы смириться с ростом инфляции и — как результат — отсрочкой перехода на евро еще на пару лет, чем проводить строгую фискальную политику (не повышать мамины зарплаты, пособия, пенсии, необлагаемый налогами минимум) и в итоге не угодить избирателю. Ведь на носу муниципальные выборы, а переход на евро — это для многих все же менее важно, чем реальная прибавка денег уже сегодня. Это я к тому, что поддержки правительства, на которую вы надеетесь, может и не быть.

— (Пауза). Да, непростой вопрос. Если бы в экономике было универсальное лекарство, позволяющее качать деньги и решать все возникающие проблемы, — было бы просто замечательно. Но так не бывает. Мы здесь работаем с восстановления независимости, и за это время заметили тенденцию: страны, которые длительное время живут в долг, раньше или позже сталкиваются с экономическими и политическими катаклизмами…

— Вы предрекаете США, уже не первое десятилетие живущим в долг, экономические и политические катаклизмы?

— У Соединенных Штатов нет такой инфляции, в прошлом году ее уровень составил около 2,6%. Да, можно привести в пример страны, которые тоже живут в долг и вроде бы без потрясений. Но это достаточно большие экономики, не стоит сравнивать нас и их. А возвращаясь к вашему основному вопросу: да, можно говорить, что переход на евро в 2008 году — не самоцель, но тем не менее именно таков план правительства, и его никто не отменял. И если вы хотите, чтобы с вами считались, нужно стараться заявленный план выполнить. Думаю, этот план все еще реален. Но если мы сегодня не примем те меры, которые необходимы для выравнивания ситуации, то в 2009 и 2010 годах ввести евро будет еще сложнее.

— Почему сложнее? Та же инфляция будет уже не столь актуальна…

— Я не вижу таких факторов, из-за влияния которых Латвия смогла бы выполнить те же Маастрихтские критерии в более поздний срок, если она не смогла бы выдержать этот экзамен в 2005-2006 годах. Нахождение вне еврозоны, в то время как наши соседи уже в ней работают, и появление оснований для сомнений, а будем ли мы там вообще — все это очень нехорошо скажется на отношении к нам иностранных инвесторов. Они просто повернутся к нам спиной. И тогда Латвия станет непредсказуемой зоной, экономическое будущее которой неизвестно. Но разве возможно, чтобы непредсказуемая экономика прирастала на 8—9% ежегодно?

— Я понимаю ваши аргументы в пользу того, как надо, но повторю вопрос: вы верите, что правительство, если недоберет налогов и из-за этого встанет перед выбором “евро-2008” или кресла", выберет именно первое?

— Это уже решать правительству: работать на ближайшее будущее, удовлетворяя сегодняшние нужды потребителя и проигрывая в долгосрочной перспективе, или же временно ограничить себя, чтобы набраться сил для введения единой валюты, после чего пользоваться всеми ее благами — свежими инвестициями, которые создают новые рабочие места и налоговые поступления.

— И все же, верите ли вы, что правительство так и сделает?

— Скажем так: я еще не утратил этой веры. К нам прислушиваются, хотя, может, и не всегда применяют наши советы на практике. Но тут уж ничего не поделаешь: последнее слово всегда остается за правительством.

Данусевич требует невозможного

— Ваши подчиненные уже отметили, что главная угроза экономике на следующий год — возможные “инфляционные ожидания” потребителя и предпринимателя, которые, наблюдая рост цен в этом году, будут исходить из того, что ситуация может повториться. В итоге потребитель будет скупать товары, бизнес — вносить инфляционные ожидания в стоимость своей продукции… Единственный способ с этим бороться — объяснять обществу, что реальных причин для столь же высокой инфляции в следующем году нет. Почему не объясняете?

— Мы постоянно объясняем. Другой вопрос — всегда ли нас слышат? Мы ведь с 1992 года критиковали правительство за тот же дефицитный бюджет, а потом хвалили за бездефицитный. Что до необходимости говорить с народом… По мнению наших консультантов, если Банк Латвии будет что-либо слишком настойчиво объяснять, это может привести к обратному эффекту — подозрительности: а чего это они так старательно объясняют? Нут ли тут подвоха?

— При этом глава Ассоциации торговцев г-н Данусевич на вашей конференции ясно дал понять: если переходный период, когда торговцы обязаны указывать цену товара и в латах, и в евро, продлится больше двух недель, а также если будут предъявлены новые требования к кассовым аппаратам — у торговцев появятся дополнительные расходы, которые будет компенсировать покупатель. А в итоге — инфляция, как это уже было в ЕС.

— Я не воспринимаю это так, что если рекомендации Данусевича не будут исполнены — обязательно вырастут цены. Думаю, это скорее пожелание, да и ситуацию они представили несколько упрощенно. Двухнедельный переходный период, или “двойные” цены, неприемлем как для БЛ, так и для правительства. Жителям как раз нужно привыкнуть к новым ценам в евро, и на это понадобится как минимум 5—6 месяцев до окончательного перехода на общую валюту. И именно такой срок не позволит торговцам манипулировать ценами в свою пользу.

— Торговцы уверяют, что это не столько манипуляции, сколько реальные дополнительные расходы…

— Это просто смешно. Разве сложно поставить еще один ценник?

— Торговцы говорят о двойной системе учета — в латах и евро — и возможных требованиях к кассовым аппаратам…

— Мне кажется, тут могут возникнуть некоторые траты, но они не могут значительно повлиять на цены. Другое дело, что в Европе были попытки торговцев использовать ситуацию с переходом на евро и поднять цены. И думаю, что в Латвии такие попытки тоже будут.

Выгоды от евро: 2% — хорошо, 19% — замечательно

— Спорить о том, нужен переход на евро или нет, уже поздно, но хочется хотя бы знать, к чему готовиться. Политики любят говорить, что евро — это только благо, БЛ же сначала говорит, что, может, лет через 20—30 евро принесет нам 19 “лишних” процентов от общего ВВП, а потом упоминает о возможном итоговом выигрыше уже в 2 процента…

— Наверное, главное тут — понять, что такой шаг, как минимум, не во вред. А сколько уже той выгоды — так цыплят по осени считают. Будет 2 процента — хорошо, 19 — замечательно. Для такой маленькой страны, как Латвия, существует слишком много рисков, связанных с тем, что наша валюта должна плавать в океане мировых валют. И постоянно приходится сталкиваться с разными спекуляциями и спекулятивными мнениями! Так лучше уж один раз войти в монетарный союз, закрыть тему спекуляций и дать бизнесу возможность спокойно работать, думая о других рисках. А то сегодня предприниматель слишком часто задается лишними вопросами. Что будет с латом? В какой валюте брать кредит? А общая валюта — это отмена всех этих рисков. Другое дело, что многих, наверное, настораживает обязательность перехода на евро: у нас нет возможности выбора, как у Швеции и Великобритании…

— Но ведь евро — это валюта старой Европы, решающая определенные проблемы этого региона. В частности, низкими ставками подталкивающая уже давно буксующие экономики Германии и Франции. И тут мы — новые страны ЕС — с абсолютно другими проблемами: наши экономики не то что не нужно подталкивать — как бы не перегреть. А евро и связанные с ним монетарные инструменты — одни на всех нас, таких разных. И при этом у вас в БЛ после 2008 года — никаких, пусть даже и малоэффективных, инструментов для сглаживания развития местного бизнеса и избежания кризиса…

— Это все верно, я лишь немного дополню: говоря о перегреве, мы волнуемся о том, чтобы сохранить валютную стабильность, чтобы ничего не случилось с латом. А когда мы будем в монетарном союзе, с нашей национальной валютой уже ничего не произойдет.

— Многие полагают, что с евро нам не грозит ничего. Этакая одна стабильная валюта на всех. Но ведь даже с единой евровалютой уровень инфляции в Латвии может быть совсем иным, чем в Германии, — особенно с учетом ставок, не ориентированных на латвийскую ситуацию и способствующих перегреву экономики.

— А вы вспомните ситуацию, которая была несколько лет назад. Ведь разница между ставками по латам и евро была минимальной. А когда мы будем в еврозоне — процентные ставки будут ближе к инфляции и это будет способствовать более сбалансированному развитию латвийского бизнеса. Кроме того, переходя на евро, мы убираем хотя бы один риск — валютный. А это для стабильного развития бизнеса тоже существенно. Наконец, есть правительство с его фискальной политикой — и если оно сочтет ситуацию тревожной, перегрев всегда можно будет предотвратить.

— А вам, как президенту Банка Латвии, не грустно? Ведь через четыре года вы, даже понимая, что и как нужно делать для лучшего развития экономики, будете бессильны. И останется лишь звонить в большой дом через парк — правительство, чтобы они что-то делали.

— Ну, уж совсем бессильным БЛ не будет. Ведь решения ЕЦБ хотя и не всегда четко совпадают с нашей, латвийской, реальностью, но все же ее учитывают. Но, конечно, некоторая грусть все же есть: определять монетарную политику из Риги как-то привычнее, чем из Франкфурта. Однако еще раз отмечу: даже в последнем случае у нас остаются рычаги воздействия. Если Латвия поднимет вопрос о необходимости повышения ставок для предотвращения перегрева экономики, и ее мнение окажется актуальным и для Балтии, а может, и некоторых стран новой Европы — поверьте, во Франкфурте начнутся такие дискуссии! И никто не сможет сказать: ребята, вы тут сидите тихо, нам, напротив, нужны низкие ставки, чтобы вытягивать заглохшие экономики Германии и Франции. Потому что голос Германии при принятии ЕЦБ решений равен голосу какого-нибудь Люксембурга, и у каждой страны еврозоны — одинаковое влияние. Кстати, это было особенно хорошо видно в прошлом году: как тогда Германия давила на ЕЦБ, чтобы тот продолжил снижать ставки! А чем все закончилось?..

Комментарий КВ

То, что ЕЦБ будет принимать решения с учетом интересов всех стран еврозоны, — конечно, отрадно. Радует и прогноз главы БЛ, что “решения ЕЦБ хотя и не всегда четко совпадают с нашей, латвийской, реальностью, но все же ее учитывают…” Однако тут стоит отметить, что сегодня центробанк ЕС исходит из интересов, противных интересам Латвии. Ну, вот, например: еще недавно, в конце сентября, президент Европейского центробанка Жан-Клод Трише выступил на заседании Европарламента, где отметил, что “практически ничто не указывает на усиление инфляционных процессов в Европе”, поэтому ЕЦБ не готов отказаться от сегодняшней низкой (2%) базовой ставки по евро, которая дает европейскому бизнесу возможность брать дешевые кредиты для своего развития.

Отметим, что для латвийского бизнеса такая политика чревата: у нас-то, напротив, инфляция зашкаливает за ненормальный уровень в 7%, обесценивая деньги в любом кармане, а экономика и без стимулирования бурно развивается. Конечно, пока Латвия не входит в еврозону, поэтому и наши интересы никто в ЕЦБ особо не учитывает. Будут ли учитывать, когда мы перейдем на евро? Хотелось бы.