Наша история: Провал «выступления Керенского» в Двинске 5

Военный историк Петр Андреевич Зайончковский писал: «В начале мая 1917 года, когда портфель военного и морского министра получил Керенский, началась лихорадочная подготовка к активным действиям на фронте. Керенский переезжает из одной армии в другую, из одного корпуса в другой и ведет бешеную агитацию за общее наступление.

Эсеро-меньшевистские Советы и фронтовые комитеты всемерно помогали Керенскому. Чтобы приостановить продолжавшийся развал армии, Керенский приступил к формированию добровольческих ударных частей. «Наступать, наступать!» — истерически кричал он, где только можно, и ему вторило офицерство и фронтовые, армейские полковые комитеты, особенно Юго-Западного фронта. Солдаты же, находившиеся в окопах, к приезжающим на фронт «орателям», призывавшим к войне и наступлению, относились не только безразлично и равнодушно, но и враждебно. Громадное большинство солдатской массы было, как и прежде, против всяких наступательных действий…»

Как Двинск встречал Керенского

Из автобиографической книги Владимира Слюсаренко «На Мировой войне, в Добровольческой армии и эмиграции. Воспоминания 1914-1921»: «…Приезжал в Двинск, когда 5-й армией уже командовал генерал Данилов-черный. Все командиры корпусов, комитетов – дивизионных и корпусных – были вызваны туда и собраны в громадном здании железнодорожных мастерских. Для встречи Керенского построились шпалерами по дороге от вокзала, имея своих начальников на флангах, – не имелось только оркестров музыки.

Эта церемония встречи на меня производила тяжелое, омерзительное и оскорбительное впечатление. Один вид Керенского – несомненно, жида, бритого, с неприятным изгибом широкого рта, с толстыми губами и редкими зубами, одетого во френч и шведские перчатки, под которыми скрывались запаршивленные экземой руки, не умеющего носить военной формы, здороваться с войсками – производил удручающее впечатление.

Не лучше его самого была и свита из каких-то потасканных мальчишек-адъютантов. Встречавших он обходил скорым шагом, не останавливаясь для опросов и не обращаясь ни к кому в отдельности. После этого обхода все гурьбой двинулись в здание мастерских, где была устроена эстрада, на которую взобрался Керенский со своей свитой и командиры корпусов.

Когда все заняли свои места и водворилась тишина, из широчайшей глотки полилась громкая, членораздельная речь, чеканившая каждое слово. Видно было, что оратор опытен в произношении речей на собраниях с большим числом слушателей и в обширных помещениях. Однако говорил он без оттенков, и речь производила впечатление барабанного боя, была длинна, неубедительна и утомительна, особенно для слушателя близко к нему стоявшего.

…Я почти ничего не понимал из того, что он говорил; помню только, что все беды России он валил на «проклятый царизм» и наследие от него. Приглашал повиноваться Временному правительству, возглавлявшему всю Россию, где свята только воля большинства…

Уезжал я из Двинска к своему корпусу без всякой веры в счастливое будущее России, униженной и оплеванной!».

В восторге от Керенского

Из книги Петра Арзубьева (Губера) «Керенский на фронте»: «…Имя Керенского популярно не столько среди темных и безграмотных рядовых солдат, легко становящихся добычей первого ловкого агитатора, сколько среди солдатской интеллигенции, среди тех, кого можно назвать третьим элементом в армии; таковы: вольноопределяющиеся, солдаты, прошедшие народную школу высшего типа, ротные фельдшера, прапорщики, вышедшие из крестьян и рабочих, и, наконец, огромный процент среди молодых офицеров вообще.

Эти люди, возглавляющие большинство комитетов — полковых, дивизионных, корпусных и армейских – всего тверже стоят за Керенского… Гучкову они не верили, а Керенскому верят. В их среде он вызывает восторг, граничащий с обожанием. И главным образом к ним обращены были его наиболее содержательные речи, произнесенные на армейских съездах в Риге и Двинске. Стоит отметить, что инициатива всех чествований, которыми был встречен Керенский, всецело принадлежала военным комитетам...».

«Мы не пойдем!»

Увы, пламенные речи «революционного вождя русской армии» Александра Керенского, произносимые им во время его июньского вояжа, народ так и не вдохновили. «Вот сам и иди, а мы не пойдем», – так отвечали Керенскому солдаты. В те дни генерал Брусилов телеграфировал военному министру, что отложил сроки наступления Северном фронте из-за нежелания войск наступать.

И все же 23 июля 1917 года наступление русских войск 5-й армии началось. Огромные массы солдат отказались выполнить приказ. Заняв первую линию окопов противника, они не стали продвигаться дальше и вернулись на исходные позиции. Германские войска столкнулись в третьей линии обороны лишь с горсткой русских солдат, пошедших вперед по зову Керенского «За свободу и революцию!», но не поддержанных «свободными полками», оставшимися сидеть в своих окопах и безучастно наблюдать их гибель.

«Наступление Керенского» провалилось. Часть мятежных полков была расформирована. Около 13 000 солдат и офицеров были заключены в Двинскую крепость и городскую тюрьму.

Использованы материалы статьи Людмилы Жилвинской «На линии огня и смерти», книг В. Слюсаренко «На Мировой войне, в Добровольческой армии и эмиграции. Воспоминания 1914-1921», А.М. Зайочиновского «Мировая война 1914-1918 гг.», П. Арзубьева (Губера) «Керенский на фронте», фотографии Latgales Dati (из частной коллекции Михаила Мизанова).