Победившая судьбу 1

С Анфисой Петровной Кирилловой я познакомилась случайно. Она позвонила к нам в «Миллион», ища помощи в крайней жизненной ситуации: пожилая женщина-инвалид осталась буквально без копейки. Нет, она вовсе не считает себя беднее других пенсионеров, также с трудом сводящих концы с концами, и уж совсем не из тех, кто привык жаловаться – скорее, напротив. Просто так уж сложились обстоятельства, что знакомая женщина, до того одолжившая ей в трудную минуту деньги, сама попала в больницу, и Анфиса Петровна, понимая, какие расходы той предстоят, решила вернуть весь долг сразу (а это составило половину пенсии) – естественно, не сказав, что отдает все, что у нее осталось. Ведь вторую половину она, как обычно, отдала за коммунальные услуги. До следующей пенсии – две недели, а тут начались сильнейшие боли, терпеть которые – свыше человеческих сил, а лекарства купить не на что, да и есть хоть что-нибудь надо. Вот и обратилась она в «Миллион» как в последнюю инстанцию. Наш издатель  Григорий Немцов, как всегда, не остался равнодушным к чужому горю и выделил из собственных денег небольшую, но спасительную сумму. Отнести ее попросил меня. И вот я в скромной однокомнатной «хрущевке» – в гостях у Анфисы Петровны Кирилловой.
Женщина благодарит, пытаясь гостеприимно суетиться на негнущихся, с трудом слушающих ее ногах. Кругом – обстановка более чем скромная, чувствуется нужда. Однако нужда, наполненная чувством собственного достоинства. А когда у меня слово за слово завязывается разговор с хозяйкой, убогость ее жилья и вовсе отступает на задний план, а перед глазами невольно возникают иные картины. Анфиса Петровна оказалась на удивление интересной рассказчицей, а ее судьба и судьба ее семьи – достойной того, чтобы поведать о ней читателям.
Прадед Анфисы Петровны генерал Покровский – бравый и прославленный вояка, бывший порученцем при Кутузове во время военных кампаний, вышел в отставку раньше положенного ему срока – давали о себе знать многочисленные ранения. Решив удалиться на покой, он приехал в Витебскую губернию, в состав которой входил тогда и Двинск. Здесь-то суровый генерал в летах, наградах и шрамах встретил свою судьбу в образе юной красавицы Марьи Григорьевны. Ее пленительный облик донесла до наших дней изящная миниатюра на броши, заказанная некогда влюбленным генералом. Анфиса Петровна бережно хранит этот портрет среди немногих семейных реликвий, напоминающих о далеком прошлом.
Впрочем, сама она помнит прабабушку совсем другой – достигшей весьма почтенного возраста (та дожила почти до ста лет), однако по-прежнему энергичной, властной, уверенной в себе, одетой с вызывающей элегантностью. Одно из первых детских воспоминаний Анфисы Петровны связано именно с ней. Девочке было 4 года, когда прабабка, взяв ее за руки, повела в земскую больницу на Варшавской улице, чтобы познакомить с новорожденным братом. В отделение к малышам пускать посетителей запрещалось, однако Марья Григорьевна, гордо отметая все запреты и отодвигая в стороны пытавшийся слабо протестовать медперсонал, прошествовала прямо в комнату, где лежали пищащие сверточки, и коротко спросила: «Который?». Ей указали на правнука, она подошла, перекрестила его, бережно поцеловала, а затем так же гордо удалилась.
Семья Покровских была большой и дружной. Мать Анфисы Петровны всегда ощущала любовь и поддержку со стороны своих братьев и сестер и платила им тем же. Однако счастье было нарушено страшными событиями, вторгшимися в их семью точно так же, как в многие тысячи других мирных семей. Так же, как в жизнь целой страны. К началу революционной смуты один из братьев Покровских служил офицером в Двинском стрелковом полку. Это были те самые печально известные латышские стрелки, которые стали чуть ли не главной опорой революции и орудием террора. Двинский стрелковый полк получил приказ отправиться в красный Питер охранять Ленина. Покровский посчитал это изменой офицерской присяге и отказался выполнять приказ, позорящий его честь. За что и был расстрелян латышскими стрелками – своими недавними товарищами по оружию. После этого события мать Анфисы Петровны, бывшая «бестужевка», прекрасно владевшая несколькими языками – наотрез отказалась изучать латышский. И потом, живя в первой Латвийской Республике, не изменила своего решения даже несмотря на то, что ей, прекрасно образованной учительнице, предоставили из-за этого работу лишь в сельской школе.
Расстрел брата стал первой, но, к сожалению, не последней потерей в семье Покровских. Еще один из братьев – Павел – оказался на территории Советской России. Как только между Россией и Латвией установились более-менее стабильные дипломатические отношения и стало возможно получить визу, одна из сестер поехала навестить брата, а заодно и еще нескольких знакомых, обосновавшихся там же. Погостила недолгое время, уехала – и с тех пор от Павла не поступало никаких известий. Лишь много лет спустя удалось узнать о его судьбе. Буквально на следующий день после отъезда зарубежной гостьи были арестованы все, кого она посетила. Павел в числе прочих заключенных строил ленинградское метро – самые опасные его участки. Однажды, когда они прорывали туннель под Невой, дно прорвало и воды реки хлынули на людей. Об этом рассказал Анфисе Петровне несколько лет назад случайно встреченный ею очевидец трагедии – чуть ли не единственный, кому тогда удалось спастись.
Впрочем, все это Анфиса Петровна узнала потом. А тогда, в раннем детстве, жизнь представлялась ей радостной, а будущее – заманчивым и привлекательным. Девочка начала ходить в школу, увлеклась балетом и, по признанию окружающих, весьма хорошо танцевала. Могла ли она предположить даже в кошмарном сне, что скоро не сможет не только танцевать, но и ходить…
В 1938 году по Двинску и его окрестностям прокатилась волна эпидемии детского полиомиелита. Заболела и Анфиса, а после от нее заразился и брат. Девочке было тогда 8 лет, братишке – четыре. Ноги отказали, и даже многомесячное лечение в Риге не дало особых результатов. Прикованная к постели, она вынужденЯа была продолжить учебу дома, с помощью матери. Каково было ребенку пережить такое? Вряд ли мы можем вообразить себе, какие мысли, полные отчаяния, теснились тогда в маленькой головке. Но жизнь продолжалась – да еще как бурно. Пришла 2-я Мировая война. Как ни странно, правление немцев принесло в их дом надежду: дело в том, что соседка повезла свою единственную дочку, также переболевшую полиомиелитом, в Германию, в Нюрнберг, где находилась клиника профессора, занимавшегося уникальными по тем временам операциями. Девочка вернулась с ногами, обезображенными послеоперационными шрамами, однако – она ходила! И семья начала собирать деньги на такую же операцию для Анфисы. Тети, дяди, бабушки, дедушки продавали все, что только можно было продать, в том числе и фамильные драгоценности, подаренные когда-то на свадьбу генерала Покровского с Марьей Григорьевной самим Государем. В конце концов нужная сумма набралась. Однако война уже подходила к концу, немцы поспешно оставляли Латвию, и родители Анфисы Петровны поняли, что если сейчас поедут в Германию, возврата уже не будет. Так операция и не состоялась.
И все же Анфиса Петровна начала ходить – напрягая все физические и душевные силы, превозмогая боль, много раз падая и поднимаясь, ломая при падениях пальцы на руках. Со стороны казалось, что она ходит почти легко, опираясь на одну палочку – и лишь она одна знала, чего это ей стоит на самом деле. Анфиса Петровна сумела получить образование и поступила работать бухгалтером в Даугавпилсский общестроительный трест. Там и трудилась 30 лет подряд. Самое трудное было – добраться до работы и обратно. А дома ее тоже ждал отнюдь не отдых. Мать состарилась, превратилась в лежачего инвалида, и все заботы по уходу за ней легли на слабые плечи Анфисы Петровны. Поднимать, переворачивать, мыть, переодевать – с этим и здоровому-то человеку нелегко справиться. А как тому, кто едва стоит на ногах? Невозможно представить – как, но Анфиса Петровна справлялась – несколько лет изо дня в день.
Мамы не стало. И подкралось одиночество. Однако Анфисе Петровне повезло – она встретила хорошего человека и судьба отпустила ей 30 лет дружной семейной жизни. Супруг был старшее ее, и, как часто бывает в пожилом возрасте, болезни потекли одна за одной. Он пережил два инсульта и инфаркт. И наконец не смог уже вставать с постели. И снова Анфиса Петровна превратилась в сиделку при тяжелобольном человеке, снова надо было поднимать, мыть, переодевать… Инвалид, чуть ли не полжизни обреченный выхаживать других инвалидов! Такая выдержка кажется просто невероятной! Полгода назад супруга Анфисы Петровны не стало. Казалось бы, несмотря на горе потери, физически ей должно стать полегче. Оказалось – совсем наоборот. Пустота одиночества отняла последние силы Анфисы Петровны. «Как будто прокололи воздушный шарик – и он из крепкого и прочного стал никому не нужной сдувшейся тряпочкой,» – говорит она печально. Болезнь прогрессирует, и нет прежних сил с ней бороться.
И все же Анфиса Петровна не отчаивается. Жизнь приучила ее к трудностям и бедам, и она не собирается сдаваться им без боя. Помогают твердость характера, сила воли, и еще – дорогие сердцу воспоминания, память о тех, кого уже нет с ней рядом, но кто, как живые, выплывают из прошлого, наполняя душу теплом и придавая уверенности в себе.