Исповедуемая коллонтаевской Женей мораль была довольно широко распространена в первые послереволюционные годы. Вот другой пример из литературы. «Чего ты ломаешься? Подумаешь, какое интеллигентское поведение. Вы случайно не из института благородных девиц? Если ты человек сознательный, то сначала удовлетвори мою потребность, а потом спи, сколько тебе влезет». С такими словами в романе «Как закалялась сталь» вчерашний гимназист Женька Развалихин пристаёт к завженотделом комсомола Лиде Полевых. Но получает, правда, по щекам. Председатель пионерского суда в рассказе Пантелеймона Романова «Суд над пионером» заявляет: «Любовью пусть занимаются и стихи пишут нэпманские сынки, а с нас довольно и здоровой потребности, для удовлетворения которой мы не пойдём к проституткам потому, что у нас есть товарищи. Лучше хулиганом быть, чем любовь разводить».
Тогдашними борцами за «половое опрощение» было создано общество «Долой стыд». Его активисты разгуливали по советским городам полностью обнажёнными, когда, конечно, позволяла погода. Мой папа рассказывал, что невольным свидетелем шествия «Долой стыд» стал мой дедушка – царский морской офицер и красный командир – Георгий Сильвестрович Жвания, когда вернулся в Петроград с фронта. Не зная ничего об обществе «Долой стыд», он решил, что в ближайшей бане случилась авария. «Стыдливость в отношениях между полами – это следствие искажения всего нормального и здорового. Прежде всего, нужно освободить людей от одежды. Сначала нужно приучить людей ходить в одних трусах, а потом и вообще без ничего», — указывали «бесстыжие» теоретики. В наше время, как я понимаю, их заветы проводятся в жизнь нудистами (или натуристами).
В молодой Советской России получили распространение две теории сексуальной революции. Первая – теория «стакана воды»: любви нет; есть физиологическая потребность, которая должна находить удовлетворение без всяких условностей – так же легко и просто, как утоление жажды. Вторая – теория «крылатого Эроса». Она отрицала исключительность любви и осуждала выделение пары из коллектива. «Всё для любимого человека!» – это лозунг индивидуалистической буржуазной морали, утверждали сторонники теории «крылатого Эроса», а разработчиком её была Александра Коллонтай.
В 20-е годы в СССР вышло огромное количество работ по сексуальной тематике. Особой оригинальностью отличался подход профессора Арона Залкинда. Уже тогда – в 20-е годы – он уловил тенденцию к стиранию различий между полами. Он настаивал на необходимости уничтожения «классово-бесплодной красоты», «женственности», «грубо-мускулистой и усатой мужественности». «Так называемая “красота”, так называемая “сила” эксплуататорского периода истории человечества неминуемо будут стёрты в порошок телесными комбинациями наилучшего революционного приспособления». «Половая жизнь как неотъемлемая часть боевого арсенала пролетариата – вот единственно возможная сейчас точка зрения рабочего класса на половой вопрос. Всё социальное и биологическое имущество революционного пролетариата является сейчас его боевым арсеналом», — доказывал красный профессор Залкинд, высмеянный интеллигенцией в 90-е годы. Залкинд, в отличие от идеологов свободной любви, был против частой смены партнёров, утверждая, что половая неразборчивость граждан может обернуться вырождением нации.
Исповедуемая коллонтаевской Женей мораль была довольно широко распространена в первые послереволюционные годы. Вот другой пример из литературы. «Чего ты ломаешься? Подумаешь, какое интеллигентское поведение. Вы случайно не из института благородных девиц? Если ты человек сознательный, то сначала удовлетвори мою потребность, а потом спи, сколько тебе влезет». С такими словами в романе «Как закалялась сталь» вчерашний гимназист Женька Развалихин пристаёт к завженотделом комсомола Лиде Полевых. Но получает, правда, по щекам. Председатель пионерского суда в рассказе Пантелеймона Романова «Суд над пионером» заявляет: «Любовью пусть занимаются и стихи пишут нэпманские сынки, а с нас довольно и здоровой потребности, для удовлетворения которой мы не пойдём к проституткам потому, что у нас есть товарищи. Лучше хулиганом быть, чем любовь разводить».
Тогдашними борцами за «половое опрощение» было создано общество «Долой стыд». Его активисты разгуливали по советским городам полностью обнажёнными, когда, конечно, позволяла погода. Мой папа рассказывал, что невольным свидетелем шествия «Долой стыд» стал мой дедушка – царский морской офицер и красный командир – Георгий Сильвестрович Жвания, когда вернулся в Петроград с фронта. Не зная ничего об обществе «Долой стыд», он решил, что в ближайшей бане случилась авария. «Стыдливость в отношениях между полами – это следствие искажения всего нормального и здорового. Прежде всего, нужно освободить людей от одежды. Сначала нужно приучить людей ходить в одних трусах, а потом и вообще без ничего», — указывали «бесстыжие» теоретики. В наше время, как я понимаю, их заветы проводятся в жизнь нудистами (или натуристами).
В молодой Советской России получили распространение две теории сексуальной революции. Первая – теория «стакана воды»: любви нет; есть физиологическая потребность, которая должна находить удовлетворение без всяких условностей – так же легко и просто, как утоление жажды. Вторая – теория «крылатого Эроса». Она отрицала исключительность любви и осуждала выделение пары из коллектива. «Всё для любимого человека!» – это лозунг индивидуалистической буржуазной морали, утверждали сторонники теории «крылатого Эроса», а разработчиком её была Александра Коллонтай.
В 20-е годы в СССР вышло огромное количество работ по сексуальной тематике. Особой оригинальностью отличался подход профессора Арона Залкинда. Уже тогда – в 20-е годы – он уловил тенденцию к стиранию различий между полами. Он настаивал на необходимости уничтожения «классово-бесплодной красоты», «женственности», «грубо-мускулистой и усатой мужественности». «Так называемая “красота”, так называемая “сила” эксплуататорского периода истории человечества неминуемо будут стёрты в порошок телесными комбинациями наилучшего революционного приспособления». «Половая жизнь как неотъемлемая часть боевого арсенала пролетариата – вот единственно возможная сейчас точка зрения рабочего класса на половой вопрос. Всё социальное и биологическое имущество революционного пролетариата является сейчас его боевым арсеналом», — доказывал красный профессор Залкинд, высмеянный интеллигенцией в 90-е годы. Залкинд, в отличие от идеологов свободной любви, был против частой смены партнёров, утверждая, что половая неразборчивость граждан может обернуться вырождением нации.