«Закон против разжигания межнациональной розни не работает»

Уголовные дела против ультрарадикальных политиков и организаций в Латвии практически никогда не доходят до суда. Почему? На эту тему Телеграф решил поговорить с ведущим экспертом в области межнациональных отношений, директором Института прав человека Латвийского университета Артуром КУЧСОМ.

Первый шаг сделан

— Господин Кучс, как вы оцениваете ситуацию с соблюдением прав человека в Латвии?
— Конечно, назвать ее идеальной трудно. Больше всего пробелов, на мой взгляд, социального и экономического толка, чересчур долго тянущиеся судебные процессы, права заключенных, наконец.
Но постепенно проблемы решаются: если посмотреть на то, что творилось еще в середине 1990-х, разница заметна. Насчет своей практики могу сказать, что государственные структуры довольно часто обращаются за консультациями к нашему институту. Правда, на результате это отражается не всегда. Кстати, недавно мы начали исследовать, как работает Рамочная конвенция по правам нацменьшинств в странах Европы. Думаю, результаты проекта могут быть полезны и для латвийских политиков.
— В вашем списке “узких мест” национальная политика не значится?
— Значится, конечно. Но и здесь, как мне кажется, есть заметные сдвиги. То есть до недавнего времени у Латвии вообще не было осмысленной национальной политики. Было давление со стороны: международные организации указывают на недочеты — мы исправляем. Учредив секретариат по делам интеграции, государство заложило основу для самостоятельной работы в этом направлении. Результат его деятельности должен проявиться в долгосрочной перспективе.

Абсурд, которым пользуются радикалы

— Но в чем логика наших политиков, если, с одной стороны, создается такое министерство, а с другой — тот же Александр Кирштейнс, принадлежащий к правящей партии, со страниц газеты делает провокационные заявления?
— Ситуация действительно неприятная. Но радикалы есть и справа и слева, и вряд ли стоит ориентироваться именно на них. Ваша же газета в своем опросе показала, что даже соратники по партии не поддерживают высказывания Кирштейнса.
— Увы, подобные заявления в нашей стране, как правило, остаются без последствий…
— Тут вы правы. Практически разжигание межнациональной розни за последние несколько лет только дважды стало предметом судебного разбирательства: один раз соответствующая статья фигурировала в деле “перконкрустовцев” и один раз — в деле Гунтара Ландманиса, редактора лиепайской газеты экстремистского толка Patriots.
— Не густо, если учесть, что только по поводу газеты DDD и Айвара Гарды Полиция безопасности неоднократно устраивала проверки…
— Проблема действительно есть, закон, запрещающий разжигание межнациональной розни, не работает.
Я говорил со специалистами в области уголовного права, и они убеждены, что главная проблема — практика. Сейчас по Уголовному закону необходимо доказывать, что у человека, сделавшего публичное заявление такого рода, был умысел. При нынешнем подходе правоохранительных структур сделать это очень трудно, поэтому большинство дел так и не доходит до суда.
Но можно принять по умолчанию, что раз он говорит — против русских ли, латышей ли, евреев и так далее — значит, умысел был. Мы же взрослые люди. Публичные заявления не делаются бессознательно, и доказывать намерения человека, разжигающего межнациональную рознь, нет нужды. Ну как это так? Я пишу националистическую статью или выступаю на каком-нибудь мероприятии, а потом говорю — ой, извините, я так не думал? Абсурд. Между тем радикалы этим часто пользуются. Поэтому правоохранительным органам, занимающимся такими делами, надо менять трактовку закона. С другой стороны, и на уровне Сейма необходимо изменить закон, потому что сейчас он не соответствует конвенции ООН по искоренению всех видов расовой дискриминации.
Правда, здесь надо соблюдать осторожность. С момента восстановления независимости свобода слова в Латвии превратилась в священную корову, на которую никто не осмеливается поднять руку. Так, конечно, быть не должно. Но нельзя бросаться и в другую крайность — за любое высказывание, которое кому-то показалось обидным, привлекать к уголовной ответственности. С печатными изданиями еще сложнее. Если дать возможность политикам закрывать газеты (я не говорю конкретно о DDD), где гарантия, что они не войдут во вкус и не начнут злоупотреблять полномочиями?
Не секрет, что издания, выступающие против реформы образования, правительству не совсем по душе. И если у него будет возможность ограничивать свободу слова по своему усмотрению, оно может взяться и просто за неугодные СМИ. Но если газета регулярно публикует материалы, направленные на стравливание этнических групп, и у властей есть очень сильные аргументы, следует применить соответствующие меры. Но, по-моему, с точки зрения права адекватнее было бы привлекать к ответственности конкретных авторов за конкретные материалы. Если издатель увидит, что его позиция приводит к большим проблемам, он, скорее всего, свернет свою деятельность или перестроится в мирное русло.
Материя эта очень тонкая, и здесь необходимо соблюдать баланс. Впрочем, есть другой способ борьбы с радикальными изданиями и политиками, о котором почему-то никто не вспоминает. За оскорбление чести и достоинства вы можете подать иск в гражданском порядке. И если вы прочитали статью, направленную, например, против русскоязычных или против евреев, обращайтесь в суд. Здесь нет ничего зазорного. Требуйте денежную компенсацию. Думаю, такая практика стала бы еще одним инструментом — вполне эффективным — для усмирения радикалов.

Побочный эффект свободы слова

— Но есть же в конце концов разница — рассказывает ксенофобские анекдоты Вася в пивной или должностное лицо с трибуны поливает какую-то часть населения!
— Разница есть. Но надо понимать, что у свободы слова — хотим мы этого или нет — есть побочный эффект: при ней допускаются мнения, которые могут задевать конкретного человека или даже группы людей. Хотя она вовсе не означает вседозволенности, и есть границы, через которые переступать не стоит. В любом случае мы должны отвечать за свои слова. И, если уж ты балансируешь на грани между “можно” и “нельзя”, используешь националистическую риторику, не удивляйся, когда получишь повестку в суд.
Конечно, политики несут особенную ответственность: они на виду, они управляют государством, и они должны препятствовать распространению экстремистских взглядов, а не плодить их. Но вряд ли такую ответственность можно прописать в документах — это относится, скорее, не только к законодательству, но и к этике. Кстати, существует Дурбанская декларация Всемирной конференции ООН против расизма, которая подчеркивает особую ответственность политиков в борьбе против ксенофобии. Это, конечно, только рекомендательный документ, но раз он принят на столь высоком уровне, было бы неплохо, если бы и наши депутаты и общественные деятели придерживались его принципов.
— Но даже если не брать во внимание особую миссию политиков, рассуждения Кирштейнса об оккупантах просто оскорбительны для большой части населения…
— Не спорю. Кстати, они наглядно показывают еще один пробел в нашем законодательстве. В Латвии ответственность предусматривается только за разжигание межнациональной розни. Но оккупант — не национальность. Радикалы, кстати, пользуются этим. Если попробовать кого-то из них привлечь к ответственности, они честно скажут: а мы не про русских, белорусов или украинцев, а об оккупантах. Но кто же это? В аналогичных законах европейских стран есть определение “идентифицируемая группа”. Очень правильная формулировка, которая в общем-то исключает подобные ситуации. Теоретически здесь тоже проблему можно решать на двух уровнях — практическом и законодательном. Но слишком широкая трактовка актов нежелательна, поэтому здесь, очевидно, надо поработать парламенту — просто добавить два слова. Ведь прописать все группы в документах невозможно, а эта норма включает их в “зону влияния”.