Мелкие игры по-крупному

Эта тема послужила отправной точкой для нашей беседы с заместителем главного редактора газеты “Совершенно секретно” Леонидом ВЕЛЕХОВЫМ, на прошлой неделе ставшим гостем редакции “МК-Латвии”.

Заложники политических стереотипов

- Какова цель твоей поездки в Латвию?

- Я хотел своими глазами посмотреть на шествие легионеров 16 марта. К сожалению, хлопоты с визой затянулись, я опоздал и самого шествия не увидел. Но мне удалось побеседовать со многими людьми, высказывавшими разные точки зрения по поводу этого события. Хотелось понять, действительно ли в Латвии доминируют неонацистские настроения, как об этом вещают российские СМИ. Именно это было целью моей командировки.


- В какой степени увиденное тобой в Риге отличалось от того расхожего представления о Латвии, которое сложилось у россиян благодаря вашим телеканалам и печатным изданиям?

- Сразу хочу сказать, что я сугубо отрицательно отношусь к попыткам героизации и мифологизации людей, участвовавших в войне на стороне нацистской Германии. Вопрос в другом: насколько честно и объективно наши СМИ отражают те или иные события в Латвии. И я вижу, не могу не видеть, что у нас, в России, информация о вашей стране подается односторонне, тенденциозно — некоторые, не самые радостные для истории события грубо искажаются, а их негатив сгущается и преувеличивается.

- Что, по-твоему, является первопричиной такого искажения — то ли непонимание, то ли заведомо тенденциозный подход к отображению фактов?

- Думаю, что здесь не столько непонимание или тенденциозность в чистом виде, сколько сложившаяся инерция психологического стереотипа — все происходящее в Латвии для российских политиков определенного толка неприемлемо, точно так же, как для латвийских политиков неприемлемо то, что происходит в России. На любое событие накладывается уже существующая матрица, что освобождает от необходимости проникновения в суть событий и попытки посмотреть на происходящее трезвым взглядом.

- Привычную роль в нагнетании негатива играют средства массовой информации. А что, пресса тоже работает по инерции или является хитрым механизмом, выполняющим политический заказ?

- Часть прессы, безусловно, выполняет политический заказ. Особенно та часть, которая является государственной. Кто-то работает по инерции, но есть и объективно сложные вещи. Все вопросы, связанные с событиями Второй мировой войной, до сих пор остаются сильно идеологизированными и политизированными. Срабатывает этот механизм, провоцирующий искажение фактов и событий помимо воли самого журналиста.

- С Латвией понятно, а вот интересно: отношения с другими постсоветскими республиками Россия выстраивает по тем же принципам?

- Нет, конечно. Есть страны, на словах полностью лояльные к России. Прежде всего, это почти все страны Средней Азии. Есть государства, с которыми мы не хотим ссориться в силу их экономической стабильности и заинтересованности российской стороны в сотрудничестве с ними, например, Азербайджан. И есть вечная головная боль для части российских политиков — в первую очередь это касается прибалтийских стран. Недавно этот список пополнили Грузия и Молдова, не совсем понятна картина в отношениях между Россией и Украиной. По определению, они не могут развиваться по балтийскому сценарию, слишком многое поставлено на карту. Тем не менее пережить то, что к власти пришел не тот кандидат, которого поддерживала российская политическая элита, до сих пор трудно.

- А может, Россия права, отстаивая свои геополитические интересы? Ведь стоит ей на полшага отступить, как инициативу в регионе тут же перехватывает Америка.

- Альтернатива России не определяется в том смысле, что она колеблется — отступить или приблизиться на полшага. Она все время хочет “все или ничего”. Сегодня это уже не осуществимо, Россия не Советский Союз, она не так привлекательна для этих стран экономически. В этой ситуации не стоит абсолютизировать геополитику. Какие, скажите, у США геополитические интересы в Грузии? Никаких. Они ограничиваются небольшой помощью, какими-то кредитами. Никогда серьезный американский капитал не придет в Грузию, в этом нет заинтересованности. Грузия — страна без ресурсов, находящаяся в крайне нестабильном регионе. У нее нет альтернативы сотрудничеству с Россией. В этом смысле у России нет повода нервничать и с недоверием относиться к новым лидерам — я имею в виду президента Грузии — и сразу идти на “вы”. Поступая так, Россия теряет акции как большая сильная держава. Поступая так, она ведет себя как-то очень мелко — суетится, сердится и раздражается там, где крупные державы как раз никогда не позволят себе такого поведения по отношению к сравнительно небольшим странам. Она все время клюет, выражаясь современным языком, на какие-то подначки и разводки, на кем-то специально распространяемую информацию, что, видите ли, Соединенные Штаты руководят всем и вся — и розовой революцией, и оранжевой. Несерьезно это.

- Чем тогда объяснить те суммы, которые США инвестировали в предвыборные кампании в той же Грузии и на Украине?

- Все очень конкретно. Россия также могла инвестировать в предвыборную кампанию Саакашвили, причем ей это обошлось бы дешевле, нежели Штатам. Для этого были все предпосылки со стороны посредника в российско-грузинских отношениях, бывшего премьера Зураба Жвания, царство ему небесное. Но Россия не стала этого делать, и они пошли искать других спонсоров. С Украиной ситуация совершенно иная. Во время оранжевой революции Россия вложила в Януковича на порядок больше денег, чем США и Сорос в кампанию Ющенко. И что в результате?

- Ты хочешь сказать, что результат украинских президентских выборов является объективным и отражает реальную ситуацию в стране?

- Думаю, что да. Во многом в этом результате повинно крайне бестактное и неумное поведение России и тот дурацкий пиар, который был устроен Януковичу с привлечением в качестве пиарщика самого президента России Владимира Путина.

Блеск и нищета журналистских расследований

- В чем секрет миллионного тиража газеты “Совершенно секретно”? Означает ли это, что легче всего сегодня продавать какие-то разоблачения?

- Секрет в выверенном временем бренде. Наше издание является самым старым из российских независимых частных газет, о чем сейчас порой забывают. Многие думают, что первой была “Независимая газета”, хотя на самом деле это не так. Много с тех пор возникало газет и журналов, в том числе очень хороших, но выжили немногие. Брэнд “Совершенно секретно” устоял. У него, согласись, удачное название. Название, которое сразу отпечатывается в памяти. В российской независимой прессе таких были два — “Независимая газета” и “Совершенно секретно”.

- Название и бренд есть всего лишь форма, которая ничего не значит, если ее не наполнить неким значимым содержанием.

- Верно, удачно подобранное название лишь отражает удачно найденное направление. Как корабль назовешь, так он и поплывет. Само время породило газету, приоритетным жанром которой стали журналистские расследования. Газета, публикующая сенсационные истории и делающая это на хорошем журналистком и даже литературном уровне, — это была правильная идея. Очень важно, что она не претерпела никакой ломки после того, как создавший газету Юлиан Семенов ушел из жизни. Артем Боровик продолжил начатое направление, наполнил проект новыми идеями, привнес в него свою личность, свой журналистский почерк. На протяжении всего развития соблюдался правильный американский принцип “не сломан — не чини”. Это в большой степени определило, что газета сохранила популярность и огромный тираж. – Именно “Совершенно секретно” в постсоветских СМИ задал тон так называемым журналистским расследованиям.

- Мне не нравится слово “расследования”. Дело даже не в том, что не нравится. В российской прессе оно сильно скомпрометировано, что помешало этому жанру утвердиться в качестве отдельного направления. Уже в начале 90-х годов политики смекнули, что журналистику очень удобно использовать в качестве дубинки в борьбе с политическими конкурентами. Уже тогда сама идея расследования претерпела уродливую деформацию. Под видом расследований стали публиковаться “сливы”, досье службы безопасности группы “Мост” или службы безопасности Березовского. Все это скомпрометировало жанр и подменило его квази- и псевдорасследованиями.

- Назови хрестоматийный пример журналистского расследования в мировой практике.

- Уотергейт. Конечно, это расследование тоже было мотивировано политической борьбой. Но истина не была в нем принесена в жертву политическим интересам. Здесь не было экономических или коррупционных интересов — одна только большая политика.

- В Росси возможно расследование подобного масштаба?

- Вряд ли, у нас нет даже такого формата журналистики. Там журналисту дается, скажем, год, за который он должен провести одно-два расследования. Мы не можем позволить себе такую роскошь. Все делается на скорую руку и на живую нить. Может, это одна из причин, почему журналистские расследования не прижились и не реализовались в полной мере как жанр. Но главная причина, конечно, то, что нет или почти нет по-настоящему независимой прессы.

- Можно ли провести четкую грань между настоящими и псевдожурналистскими расследованиями?

- Из любого заказного и “сливного” материала торчат, что называется, уши. Я думаю, что именно здесь эта грань и проходит. Но если кто-то думает, что в российской журналистике все расследования такие — кем-то оплаченные и в чьих-то частных интересах сделанные, то он сильно ошибается. Значит, скорее всего, он по каким-то причинам не читает “Совершенно секретно”.

- Политический интерес присутствует в любом расследовании и является либо стимулом, либо препятствием и тормозом. Так, может, журналистского расследования в чистом виде не бывает вовсе?

- Журналист — только человек, со своими политическими пристрастиями гражданина и избирателя. Само по себе это не влияет на чистоту жанра и не превращает априори расследование в квазирасследование. Но если журналисту за это заплачено одной из сторон, это уже меняет не только жанр, но и саму его профессию.

- Самый удачный российский пример журналистского расследования?

- У нас бывали удачные расследования на историческую тему. Но чтобы привести пример из области политического расследования… даже не припомню. Все на ум идут “прослушки” и “сливы”.

- Как ты относишься к расследованию по поводу “человека, похожего на генерального прокурора”?

- Где здесь расследование? Это типичный пример того, как спецслужбы выдали материал в приказном порядке. Тогдашний председатель российской телекомпании взял под козырек и вывел все это в эфир, причем в совершенно неподобающее время — телевизор еще смотрели подростки и дети. Да, возможно это было расследование в буквальном смысле слова, но его провели органы, проводящие другого рода мероприятия, которые называются следственными.

Третья власть против четвертой

- Пока издания издательского дома “Совершенно секретно” занимаются всевозможными расследованиями, остается открытым вопрос о причинах гибели Артема Боровика… Или я ошибаюсь, и в вашем собственном расследовании уже поставлена последняя точка?

- Мне кажется, что пусть не окончательная, но точка в этом расследовании поставлена. Скорее всего, это все же была трагическая случайность. Я не склонен принимать версию теракта, тем более что серьезных аргументов в пользу этой версии не существует. Сомнения, конечно, остаются. Все прошло очень неожиданно и именно в ту пору, когда Артем был очень активно вовлечен в политику. Он играл на стороне сил, противостоявших Кремлю, Ельцину и его ставленникам. Потому многие люди в случайный характер этой трагедии еще долго не смогут поверить.

- Если проводить параллели и верить приговорам российского суда, то гибель журналиста “МК” Дмитрия Холодова тоже является несчастным случаем?

- Я так не думаю. Просто в этом беспрецедентном по срокам судебного разбирательства деле обвиняемым удалось уболтать и следствие, и суд. Я уверен, что истина по делу Холодова давно известна, но все целенаправленно опутано, замотано, затянуто и заболтано.

- Продолжая тему трагической гибели журналистов и затягивания следствия, нельзя не вспомнить Влада Листьева…

- Хотя Влад Листьев и был журналистом, но убили его как топ-менеджера, генерального директора ОРТ. Его политика вступила в противоречие с какими-то прежними хозяевами рекламного рынка, так что это убийство совершено пусть на профессиональной, но не на журналистской почве. Тут как раз я думаю, что у следствия есть четкое представление, кто и ради чего это совершил. Но, очевидно, не хватает либо политической воли довести дело до конца, либо весомых доказательств.

- Часто ли журналисты издательского дома “Совершенно секретно” встречаются с давлением и чинимыми препятствиями при сборе материала?

- Достаточно часто. Правда, в последнее время герои наших расследований прибегают к иной тактике. После любой острой публикации следует незамедлительное выдвижение судебного иска. В современных условиях, когда суд почти всегда априори занимает позицию против средства массовой информации, это огромная опасность. Более того, мы неоднократно видели, что эти иски удовлетворяются совершенно несоразмерно с реальным финансовым ущербом. Иски заведомо выдвигаются с целью разорить то или иное издание. Все помнят удовлетворенный судом иск Альфа-Банка против издательского дома “Коммерсант” на 10 миллионов долларов. Как бы гендиректор “Коммерсанта” Андрей Васильев потом не хорохорился, но это очень существенный материальный удар даже при успешном ходе дел издания.

- “Совершенно секретно” тоже имел тяжбу с Альфа-Банком?

- Мы тоже проиграли им очень много денег. До сих пор это дело находится в подвешенном состоянии. Что-то удалось решить путем мировых соглашений, какую-то часть претензий снять, но часть до сих пор осталась. Потому у многих средств массовой информации при обдумывании вопроса, браться или не браться за такого рода тему, срабатывает “сигнализация”.

- С кем еще вы судились?

- Проще перечислить, с кем мы не судились. Несколько раз мы судились с президентом Башкирии Рахимовым, с Министерством внутренних дел Башкирии. Много такого рода тяжб было и с коммерческими структурами. Если раньше иногда удавалось выиграть подобные судебные процессы, то в последнее время прослеживается совершенно определенная тенденция, что уже с самого начала разбирательства суды занимают позицию против журналиста.

- Как преодолеть эту, столь губительную для настоящей журналистики тенденцию?

- Затрудняюсь ответить. Сама эта тенденция лежит в русле существующей в России более широкой политической тенденции, направленной на всяческое усечение свободы слова и независимости СМИ. В этом смысле суды четко реагируют на высшую политическую волю и приводят свою практику в соответствии с ней.

- Ты согласен с мнением, что в целом уровень журналистики в советское время был выше, нежели сейчас?

- Я бы так не сказал. Да, нынешняя российская журналистика еще не достигла уровня лучших советских образцов. Нет у нас журналистов уровня Валерия Аграновского и таких же замечательных расследований, которые он проводил. Нет международников уровня Генриха Боровика. Но в целом… Если в советское время я доставал газету из почтового ящика, и времени, пока я на лифте поднимался в свою квартиру, оказалось достаточно, чтобы ее прочесть, то сегодня это уже не так. Да, может, сильно затянулся переходный период, как и во всем — в экономике, политике, искусстве, литературе, театре. Новой журналистике нужны новые стимулы и пусть не идеологические, но идейные мотивации.

- Чем бы ты пожелал завершить нашу беседу?

- Констатацией факта, что мы сидим в замечательном городе, где я каждый раз ощущаю одно и то же — резкий контраст между настроениями, царящими в обществе, и настроениями политической элиты. Не претендуя на полноту ощущений и глубину своей точки зрения, замечу, что никаких реальных предпосылок для каких-то конфликтов между русскоязычной частью населения и латышами я не вижу. Потому всегда шокирует факт, когда политика (латвийская, российская, какая разница) неадекватна истинной картине царящих в обществе настроений. Все время вытаскиваются из нафталина и абсолютизируются застарелые обиды, что создает это странное расхождение между политической жизнью и реальным бытием.