В этот день молодые звали в гости не просто так, на угощенье, но и еще для того, чтобы поучиться уму-разуму у старших, выслушать их полезные советы и добрые напутствия, которые пригодятся молодым для дальнейшей жизни. И родители жены очень ждали этого дня и всегда были рады и горды, что дети не забывают о них и ждут их к себе в гости. Об этом заранее оповещались все родственники, и к вечеру уже вся деревня знала, кто приглашен, а кто нет. И если приглашения не последовало, то теща была обижена на всю жизнь и зять уже никак не мог исправить своей оплошности.
А сам ритуал состоял в следующем: каждая теща должна накануне вечером отослать в дом зятя всю утварь – сковороды, плошки, котел и т. д. для замеса теста, а тесть в свою очередь должен был поставить все продукты, чтобы новоиспеченный зять смог замесить опару и испечь вкусные блины к приходу дорогих родственников. А вот воскресенье – Прощеное, самый лучший день Масленицы. В этот день принято просить прощения за все плохое и прощать тех, кто просит прощения у тебя. А еще было принято сжигать Масленицу из соломы, этим самым люди прогоняли зиму и звали весну. В последний день Масленицы уже можно было пить спиртное и веселиться до упаду.
И все-таки у большинства из нас Масленица ассоциируется с блинами. И это правильно.
Масленичная неделя – последняя перед Великим постом. Поэтому на Масленицу едят, и много. Причем даже те, кто поститься не собирается, все равно не отказывают себе в удовольствии поесть блинов. На Масленицу блины – первое блюдо.
Но надо иметь в виду, что, по словам одного литературного героя, «как бы ни был растяжим желудок, но он не может растянуться за пределы живота…»
У каждой уважающей себя хозяйки обязательно будет свой рецепт блинов, который она считает самым несравненным. В поваренной книге Елены Молоховец, которую девушки из приличных семей в свое время обязательно получали вместе с приданым, есть рецепт под названием «Блины самые лучшие».
Надо замесить тесто из полутора стаканов пшеничной и двух с половиной стаканов гречневой муки, двух с половиной стаканов теплой воды, 20 граммов дрожжей. Когда тесто подойдет, всыпать еще стакан гречневой муки и дать снова подняться. За час перед тем, как печь, заварить тесто двумя стаканами почти кипящего молока и размешать. Когда остынет, добавить соль, сахар, по желанию 23 яйца и 50 граммов сливочного масла, дать последний раз подняться и, больше не мешая, печь.
Или вот еще не менее достойный рецепт. В кастрюлю налить стакан теплой воды, развести в ней 30 г дрожжей, добавить стакан гречневой муки, перемешать и поставить опару в теплое место. Пока опара подходит, выложить в кастрюлю два стакана сметаны, всыпать три стакана пшеничной муки и замесить негустое тесто. Охлажденные яичные белки (числом пять) взбить, добавить их и 50 граммов размягченного сливочного масла в тесто из пшеничной муки и перемешать.
Когда опара подойдет, выложить ее в кастрюлю с тестом из пшеничной муки, добавить стакан теплого молока с растворенными в нем сахаром и солью по вкусу и хорошо взбить тесто. Можно начинать печь блины. Причем учтите, что блины – это завтрак. Ну в крайнем случае – второй завтрак.
Вы скажете, что и мужчины пекут блины… Да, но мужские блины не блины. Из их ноздрей дышит холодом, на зубах они дают впечатление резиновых калош, а вкусом далеко отстают от женских. Повара должны ретироваться и признать себя побежденными. Печенье блинов есть дело исключительно женское…
Приятного аппетита!
- * *
А сейчас с позволения хозяина заглянем в дом надворного советника Семена Петровича Подтыкина, с которым меня, Федота Горшкова, познакомил А. П. Чехов.
Итак… Посреди стола, вытянувшись во фронт, стояли стройные бутылки. Тут были три сорта водок, киевская наливка, шатолароз, рейнвейн и даже пузатый сосуд с произведением отцов бенедиктинцев. Вокруг напитков в художественном беспорядке теснились сельди с горчичным соусом, кильки, сметана, зернистая икра (3 руб. 40 коп. фунт), свежая семга и проч. Но вот наконец показалась кухарка с блинами. Семен Петрович, рискуя ожечь пальцы, схватил два верхних, самых горячих блина и аппетитно шлепнул их на свою тарелку. Блины были поджаристые, пористые, пухлые, как плечо купеческой дочки… Подтыкин приятно улыбнулся, икнул от восторга и облил их горячим маслом. Засим, как бы разжигая свой аппетит и наслаждаясь предвкушением, он медленно, с расстановкой обмазал их икрой. Места, на которые не попала икра, он облил сметаной… Оставалось теперь только есть, не правда ли? Но нет! Подтыкин взглянул на дела рук своих и не удовлетворился… Подумав немного, он положил на блины самый жирный кусок семги, кильку и сардинку, потом уж, млея и задыхаясь, свернул оба блина в трубочку, с чувством выпил рюмку водки, крякнул, раскрыл рот… Но тут его хватил апоплексический удар.
Но это так, к слову о бренности всего земного.