Кирштейнс или Франкенштейн?

Латвия должна подписать с Россией договор, согласно которому российские власти вывезли бы отсюда всех “гражданских оккупантов”. А когда русские будут рассаживаться по вагонам, в их честь должен играть духовой оркестр. С таким заявлением в интервью газете Latvijas Avize выступил вчера глава парламентской Комиссии по иностранным делам Александр Кирштейнс.

Найди трех оккупантов

У латвийской внешней и внутренней политики, по Кирштейнсу, есть только одна проблема. И называется она проблемой “трех оккупантов”. “Первый — это войска, которые, слава богу, удалось выпроводить вон. Второй — сами оккупанты, гражданские оккупанты, иностранцы или как их там называть. Третий — потерянная территория”, — говорит Кирштейнс. И дает рецепт, как от них избавиться: “Нужно помочь им репатриироваться на этническую родину. С духовым оркестром у поезда, с выдачей почетных грамот и удостоверений о том, что они в Латвии не совершили никаких преступлений” (…)
Причем как истинный националист он уверен, что в Латвии была самая удивительная оккупация в мире, поскольку “нет ни одного оккупанта”. “Мы этих трех оккупантов не можем найти. Их нет — есть лишь те, которых нужно интегрировать”, — поясняет он. И тут же приводит параллель с историей Туниса (вот не знали мы до сих пор, что у нас может быть столько общего с этим североафриканским государством!). "В Тунисе живут 99% верующих в ислам. Но ведь были времена, когда там жили как минимум несколько десятков процентов христиан. Когда мы спросили у посла этой страны, куда исчезли эти 20%, он ответил — знаете, как поступают с иностранными колонизаторами? Они все уехали домой. И у нас тоже, чтобы наконец-то достичь свободы и счастья, необходимо этих “трех оккупантов” найти и вывезти, чтобы мы могли западникам сказать, что все вопросы решены. Но это надо сделать нам самим", — цитирует газета слова руководителя комиссии.

Тут у вас ошибки

По словам Кирштейнса, теперешняя программа по интеграции написана с ошибками. Мол, финансирование из бюджета нужно предусмотреть только для тех, кто действительно хочет интегрироваться. А по его информации, которую он черпает, основываясь на данных Евробарометра конца 90-х, это только треть неграждан. Еще примерно треть хотели бы “уехать на богатый Запад”, треть — “домой в Россию”. “А наша программа предусматривает поголовную интеграцию при помощи власти”, — отметил Кирштейнс.
"И мы бы уже поверили в желание интегрироваться, но тут вдруг начали проходить демонстрации школьников, где было сказано, что им противны “гансы”, противен язык и противно жить на этой маленькой земле. Вышло так, что они готовы здесь жить только с одним условием — все должно проходить по тем же законам, что и в России. Но я уже понял, что об этом говорить нельзя… Это будет неполиткорректно", — делится своими откровениями парламентарий.
И продолжает: “У нас искусственно навязывают интеграцию. Достаточно назвать печальные рекорды, когда люди 14-16 раз сдают экзамены! Они приходят, у них спрашивают — как тебя зовут? Они отвечают — Рига. У них опять спрашивают, где живут? Опять — Рига. Очень хорошими эти знания не назовешь, но зачесть можно. Поэтому в патриотическом смысле эту программу по интеграции превратили в фарс”.

Стало слишком тесно

В завершение двухстраничного интервью Кирштейнс опять возвращается к теме России. Мол, в российской версии Декларации об основах взаимоотношений двух стран было предложение, что годами русские и латыши как соседи очень хорошо сосуществовали. И эта фраза, на взгляд Кирштейнса, не очень-то вяжется с тем, что в концентрационных лагерях России погибло 15 млн. человек. Да и Солженицын писал, что в советские времена от голода умерло 60 миллионов. "И это называется “общим сосуществованием, деля радости и беды”, — возмущается политик.
И на закуску на страницах Latvijas Avīze Кирштейнс берется конкретизировать, какую именно декларацию, а точнее соглашение, мы должны заключить с Россией. По сути договор должен походить на тот, что некогда был составлен в отношении балтийских немцев, т.е. о репатриации. "С немцами у нас было 700 лет совместной жизни. Но потом выросло новое поколение латышей, людей с высшим образованием, философы, историки, и появилось два народа, которым стало тесно на одной территории. Тогда им надо было либо ассимилироваться, либо уезжать. (…) В 1939 году был заключен договор о выезде балтийских немцев. Можно, конечно, сказать, что это связано с войной, но, чтобы избежать ассимиляции, рано или поздно это бы все равно случилось. Теперь похожая ситуация — две культуры претендуют на одну территорию. Те же бельгийские фламандцы и валлоны живут каждый на своей территории, в Швейцарии общины живут в кантонах, не заходя на другую территорию. У нас же уникальная ситуация. Есть одна культура, латыши, которых многие и считают неполноценными, и тогда вдруг неизвестно откуда появляется вторая культура, которая даже не российская, где есть научные академии, университеты и библиотеки, это какая-то “местная”. У нее свои “историки”, которые диаметрально противоположно трактуют историю, у них свои школы, но у них нет своих территорий и они вынуждены жить с “гансами”, которые мешают дышать. И сейчас опять только две возможности. Либо те, кто себя считает такой общиной, пусть уезжают, либо пусть добровольно ассимилируются. Поэтому и нужен договор с Россией", — резюмирует он.