Не стреляйте в экспертов! 1

В конце января в Москве проходил очередной семинар по проблемам национальных меньшинств, организованный Фондом Конрада Аденауэра в рамках зимней школы для молодых политологов. Устроители семинара выдвинули условие: в качестве экспертов должны быть приглашены только те российские политологи, кто не понаслышке знает ситуацию в странах Балтии, проводил полевые исследования там и имеет представление о кухне принятия политических решений.


Защита от неудобных
В итоге я осталась практически в гордом одиночестве. Не считать же за независимых экспертов приглашенных дипломатов, дело которых — озвучивать официальную позицию стран. И совсем не потому, что я самая умная. Не хотят эксперты влезать в острую и неблагодарную тематику, оказываясь зачастую между молотом и наковальней.
Причина банальна. И в России, и в странах Балтии так и не сложились цивилизованные отношения между государством и экспертным сообществом. Полностью следуя известному изречению: “Социология — продажная девка буржуазии”, от эксперта требуют либо безропотного озвучивания официальной точки зрения, либо зачисляют его в когорту “неудобных”, а значит, заведомо опасных. Теперь появилась еще одна категория — “отмороженные”. Это те, которым хоть кол на голове теши — все равно говорят то, что думают. Иными словами, телегу ставят впереди лошади, так как на самом деле любому политическому решению должны предшествовать его экспертная проработка и соответствующее обоснование.
Если бы было так, а не иначе, то не было бы позора на украинских выборах и социального противостояния, вызванного школьной реформой в Латвии и монетизацией льгот в России. Если бы было по-другому, то властям не надо было каждый раз оправдываться за неудачные решения. А так — ни прогресса, ни виновных не сыскать.
Увы, мы живем в постсоветских странах, где такие тонкости политбомонду неведомы. А мощной экспертной корпорации, способной защитить свои интересы и отстоять право на дискуссию, тоже пока не сложилось. Но, похоже, все впереди.

Чему учит прошлое
Я книгу “История Латвии” до конца не дочитала, но обязательно это сделаю, хотя вовсе не хочу обсуждать проблему оккупации. Скажу больше, мне вообще не интересно, кто кого оккупировал в советский период. Лично мне хотелось бы знать, почему никто так и не ответил за уничтожение моей семьи в 1937 году. Возможно, моего прадеда расстреливали латышские стрелки, возможно, мою пятнадцатилетнюю бабушку швырнули в машину с уголовниками чекисты еврейской национальности. А возможно, моего деда по отцовской линии забили насмерть в камере украинские следователи. Мне не интересна национальность этих людей. И если есть люди, жаждущие справедливости за то, что в их понимании называется “оккупацией”, то мне тоже есть за что требовать компенсацию. Только где и у кого: в Латвии, в России, на Украине?
Я полагаю, что проблема последствий советского периода еще не одно поколение будет будоражить людей. Но, господа, сколько еще поколений наших политиков будет изыскивать в истории России и Латвии лишь поводы для взаимных обвинений?
Я тоже историк по образованию. В Уральском университете, где потомкам репрессированных преподавали те, кого ссылали в 1950-е из столицы за космополитизм и прочие прегрешения, меня научили следующему: историю надо знать для того, чтобы не повторять этих ошибок впредь, а не для того, чтобы искать аргументацию против народов и государств. Да, таким примерам несть числа, но разве за ними будущее?

Запретами ничего не добьешься
Другое дело — экспертное изучение проблемы. Дискуссии по спорным вопросам истории — дело профессионалов. Их выводы могут нравиться или не нравиться политикам. Эти выводы могут быть очень резкими. Но на эти аргументы надо отвечать аргументами, а не административными мерами.
Если эксперту отказывают во въездной визе по идеологическим мотивам, выбрасывают из автобуса посреди ночи на границе, как это было со мной, либо доверительно сообщают: “Не приезжай, все равно не пустим”, как это имело место в случае с Айваром Странгой, — это показатель отсутствия цивилизованных отношений между властью и экспертным сообществом. Именно такие действия дают повод думать: раз не пускают, то нечем крыть, раз задерживают, значит, опасаются. Кому на руку такие выводы? И кому от них лучше?
Так вот, книгу “История Латвии” я начала читать, и уже нет отбоя от желающих ее получить. Любой специалист по пиару знает, что отрицательная реклама лучше запоминается. Да, эти выводы не совпадают с нашей официальной позицией, да, высказывания по Саласпилсу по меньшей мере провокационны. Но эта книга отражает позицию далеко не самых последних представителей экспертной мысли Латвии, тех, кто формирует мнение значительной части населения. Значит, нужна дискуссия. И хорошо, что она состоялась в Москве.
Лично я рада, что в Москву начали ездить латвийские эксперты, пусть наши позиции диаметрально противоположны. Я буду ездить в страны Балтии, пока есть такая возможность, чтобы отстаивать свой взгляд на состояние и перспективы наших отношений. Я готова встречаться с людьми других идеологических позиций, но равного со мной уровня профессиональной подготовки. Ученый должен говорить с ученым, и разрешающая сторона, равно как и запрещающая, здесь абсолютно неуместна.