Двое с детьми под горой и над озером

Почему российские граждане выбирают Балтию на жительство

Семья москвичей (отец, мать, сын-студент и близняшки-школьницы), благополучная во всех отношениях, с налаженным неплохим бизнесом, распродала все свои активы и резко сменила не только образ жизни, но и географию местопребывания. Расставшись со всеми прелестями Москвы, они перебрались в лесистую, озерно-гористую и малонаселенную южную Эстонию, где русских, точнее, русскоязычных, раз-два и обчелся. Купили дом, принимают эстонских друзей, приезжающих даже с острова Хийумаа. Рядом с домом высадили яблони и воюют с зайцами, которые обгрызают их, катаются на горных лыжах, а вечерами через их участок, выходя из соседнего леса, шествуют косули. Дети уже освоили эстонский, и Маша с Соней даже собираются переходить в эстонскую школу. Странно? Но Лена с Леней считают, что это самый умный поступок в их жизни. Вот об этом мы и беседовали долгими вечерами у камина…

Чегет

— Леня! Я мог бы сказать, что знаю тебя лет сто, но это будет явный перебор. Все же лет двадцать мы с тобой уже знакомы. Даже больше…
— Ага. С перерывом лет в пятнадцать. Даже больше…
— Сейчас это уже несущественно. Мы же на Чегете познакомились. И на Эльбрусе. Все смотрели, как ты засовывал дочку в рюкзак и вместе с ней спускался с Эльбруса. А она спала у тебя на плече.
— Значит, доверяла папе.
А вообще она встала на лыжи, как начала ходить. На тебя
тоже обращали внимание. Ты всегда катался в старой и довольно-таки грязной пуховке.
— Я гордился ею. Ее выдавали только тем, кто работал на горе. Я тогда подвизался в горно-спасательной службе, хотя, честно говоря, пошел туда, чтобы кататься много и бесплатно. Ладно, бойцы вспоминают минувшие дни… Мне куда интереснее день сегодняшний. Как ты здесь очутился? В этой тихой благостной южной Эстонии — с семьей, с детьми?
— Не со всеми. Анька, та самая, из рюкзака, в Москве осталась. Она теперь большой человек. Можно сказать, руководит фабрикой, которая валенки делает. Валяет, то есть. Видишь, какие у меня симпатичные чесанки?
— О! Я тоже хочу такие.
— Попрошу, привезет.

И козу доили…

— А из этого окна горка дальняя видна. С подъемниками и снежными пушками. Наш участок кончается мысом, а под ним — озеро с красивым именем Пюхля. С островками. В сорока минутах езды — Тарту. Там Аркадий в университете на геолого-разведочном учится, а девчонки Соня и Маша в школу ходят.
— В русскую?
— Да. Но хотят в эстонскую переходить. Аркадий в футбольной команде университета играет.
— И как его в ней приняли?
— Да нормально. Немного поудивлялись этому странному русскому, но приняли. Тем более что он хорошо стоит на воротах. Хотя русский он только на четверть. Наполовину еврей и еще на четвертушку — ингерманландец. По маме. Впрочем, тут это как-то неважно… Хотя со своей девушкой он говорит на смеси эстонского и английского… хорошая практика.
— Вот-вот, подходим. Все это интересно, но мы как-то отвиливаем от темы. Значит, вы с Леной решили бросить Москву, перебраться в Эстонию и осесть здесь…
— Ну, решение было не одномоментное. Мы ведь и раньше пытались как-то удрать из Москвы. Бизнесом занимались в столице…
— Об этом подробнее.
— Дойдем. …А жили в деревне, к югу от Москвы. Вели хозяйство, козу доили. Но близость мегаполиса все же сказывалась. Ехать от нашего московского дома надо было минут сорок. И каждый день я на этой дороге видел битые машины, следы аварий. А ведь Аркадий по ней в школу ездил. Так что мы с Леной крепко переживали. А тут и пожар в деревне случился. Стали мы погорельцами и начали думать, как жить дальше. Хотя бизнес наш, можно сказать, успешно развивался, но было тяжко…
— Как это понимать?
— Ты же телевизор смотришь, газеты читаешь… Мы принадлежали к крепкому среднему классу. Занимались дистрибьюторством продукции лучших косметических фирм. Мировых. Работало у нас несколько десятков человек. У нас была хорошая репутация, и нам доверяли даже без предоплаты продукции на миллионы рублей. Даже долларов. Товары наши развозили более пятидесяти машин. Компьютеризированных.
— Понимаю. На такой лакомый кусочек стали наезжать бандиты…
— Ну, с ними-то проще всего было. Когда они явились, Лена на них цыкнула: “Что у вас за вид! Какие-то косухи, мятые брюки. Побрейтесь, приведите себя в порядок, вот тогда и приходите”.
— Если судить по “Бригаде” и “Бумеру”, то они сразу же вытащили пушки.
— Да нет, послушались Лену. У нас с ними установились довольно нормальные отношения. Они не наглели, запросили довольно скромный кусок, за которым и являлись дважды в год. И больше хлопот не доставляли. А вот государство в лице своих чиновников… Понимаешь, в России издают очень хорошие законы. Власти с трибун говорят очень правильные слова. Только законы и речи эти живут своей жизнью. И с нашим бытом она имеет мало общего. Кто-то приспосабливается и даже преуспевает. А кому-то тяжело и муторно. Грубо говоря, если ты заработал сто рублей, то сто пять надо было отдать в виде налогов. Мало того. За любой бумажкой надо было не только ходить неделями и месяцами. Приходилось платить за все и вся. За то, чтобы чиновник оторвал свой зад от кресла и сделал то, за что он деньги получает. Словом, в конце весьма нелегкого года подбил я итоги и вижу — вышел на круглые нули.
— Но ведь принято считать, что в любом нормальном государстве 80% валового продукта дает малый и средний бизнес…
— Так это в любом нормальном. Но не в России. Наверно, там, чтобы нормально жить и работать, надо быть как-то по-особому устроенным. Нам с Леной грех жаловаться на свои мозги — она “керосинку” окончила, Институт нефти и газа имени
Губкина, у меня высшее инженерно-механическое образование, да и бизнес мы поставили на ноги — но, наверно, мы были как-то не так устроены…

Вид на жительство

— И решили уносить ноги?
— Ну, не совсем так. Мы же не расстались с Москвой окончательно — там у нас дочка живет, я туда временами наезжаю. Только стало очень утомительно “жить по понятиям”. И мы решили сменить образ жизни. Радикально. Скажем, купить домик во Франции… и есть улиток с лягушачьими лапками.
— Хорошее меню.
— Но оно нам не подошло. Съездили во Францию — не получается. С нашими деньгами разве что домишко выходит… А надо сказать, что я давно и активно играю в теннис, здесь даже сениорские соревнования выигрывал.
— Теннис-то тут при чем?
— А при том, что друзья пригласили меня поиграть на кортах в Отепя. Тут же в советские времена база сборных команд СССР была. Под Отепя семья знаменитых лыжников Колчиных обосновалась. И пришло мне в голову: может, дачку тут приобрести? Но посмотрел я, как тут спокойно и даже, можно сказать, благостно люди живут, и решил — только дом. Настоящий! Большой, просторный, чтобы всем места хватило и друзья могли приезжать. Тем более что и на горных лыжах тут кататься можно…
— Колись уж до конца. Вопрос нетактичный, но все же — сколько за него выложил?
— Да уж прилично. Сто восемьдесят тысяч долларов. Вид на жительство нам продляют практически автоматом.
— Что называется, сделал хорошую инвестицию.
— При чем тут инвестиция? Мы его купили, чтобы в нем жили поколение за поколением.
— С тобой все понятно. Хочу жить на вершине голой, писать стихи и сонеты и получать от людей из дола хлеб, вино и конфеты. А вот как ты семью уговорил? Как она согласилась стать из москвичей “постоянными жителями” Эстонии?
— А и уговаривать особенно не пришлось. Правда, сначала Лена ни в какую: как? куда? да ни за что! Но как приехала сюда, осмотрелась… и никаких проблем больше не возникало. Тем более что Лена свой бизнес тут начала. Вон, видишь на опушке леса уютный домик под двускатной крышей стоит? Это ее “сельский туризм”. Кто хоть раз тут побывал, обязательно обратно просится. Чаще всего с семьей.

“Через год, может, выпью кофе”

— Так. Час от часу не легче. Мало того, что наглые оккупанты осели на исконной эстонской земле, так еще и корни в ней пускают.
— Добавь еще, что это не просто “исконная эстонская земля”. Тут дольше всего, до пятидесятых годов, шло сопротивление советской власти. Самый партизанский край.
— И как же вас тут приняли? Ощущали вы глухую неприязнь, мрачное эстонское неприятие вас?
— Красиво говоришь. Это ты, наверно, из Валки привез. Встретили нас прекрасно. То есть, по местным меркам, совершенно нормально и спокойно, но, вставая тут на ноги, мы прямо кайф испытывали. Понимаешь, я уяснил, что эстонцы и вообще прибалты не испытывали к русским особой неприязни — но с брезгливостью относились к тому, что сюда на бытовом уровне принес “совок”: необязательность и демагогию, безалаберность, пьянство, мат и грязь.
А если тебе все это не свойственно, то в принципе все шло, как и полагается. То есть нормально. Конечно, были и у нас заморочки, но вот, например… Лена, расскажи, как ты оформляла свой бизнес.
— Для меня все это в самом деле было несколько странно, — говорит Лена. — То есть бумаг полагалось довольно много, но все они выдавались в срок, сверх установленной таксы ничего за них платить не надо было.
Я было попробовала намекнуть, что, мол, готова отблагодарить и все такое, но быстро поняла, что мне это выйдет боком. Наконец пришла женщина из местной управы, проверить все ли у нас в порядке. Я ее пригласила попить чаю и в ходе чаевничания снова намекнула, но она так на меня посмотрела… А прощаясь, сказала, что “через год снова навещу вас проверить и тогда, может быть, попью уже кофе”.
— Ну а как ваши дети? Не ощущают оторванности от очага культуры?
— Далась тебе эта оторванность! И в Отепя, и в Тарту концертные залы, интересные гастроли чуть не каждый второй день. А по московским меркам доехать туда быстрее, чем по Москве, да и безопаснее. Я тут за два с половиной года ни одной аварии на дороге не видел. Соня и Маша конным спортом занимаются, через барьеры прыгают.
— С соседями нормально общаетесь?
— Вот сегодня вечером Кристель придет с матерью и детьми, сам пообщаешься.
Вечером пришел еще и местный житель Юра, который с гордостью сообщил, что двадцать лет назад он был тут “единственным русским”, и я, наконец, когда все пытался вывести его на тему “как вы тут себя чувствуете в эстонской среде”, почувствовал себя идиотом. Нормально они себя чувствуют.
…Спать меня положили в мансарде. Она и ночью светилась тихим древесным золотом стен, пола и потолка. Я заснул под тихий шелест снега по наклонным чердачным окнам.
Утром Леня посетовал на нахальных зайцев, которые беспардонно объедают яблони. Потом мы взяли лыжи и поехали на гору кататься. Леня ходил по ней пешком и ехидничал, пока я неуклюже вспоминал технику параллельных лыж. Лена же, которая писала аккуратные дуги чуть поодаль, успокаивала меня и говорила, что я “восстанавливаюсь”. А потом мы поехали в Отепя поплавать в бассейне, за высокими окнами которого стояли черные вечерние сосны. Там мы попарились в финской бане и турецкой парной. Блаженствуя на лавке, я прикидывал, что если буду писать о доме на опушке леса, под горой и над озером — а мне уже хотелось рассказать об этом доме и его обитателях — надо привести какую-то мораль, придумать какое-то выразительное заключение. Но ничего в голову не лезло, и я бросил маяться этими глупостями, потому что испытывал блаженное спокойствие обустроенного бытия. Наверно, ради него двое с детьми и обосновались под горой и над озером…

Цитата
Я уяснил, что эстонцы и вообще прибалты не испытывали к русским особой неприязни — но с брезгливостью относились к тому, что сюда на бытовом уровне принес “совок”: необязательность и демагогию, безалаберность, пьянство, мат и грязь. А если тебе все это не свойственно, то в принципе все шло, как и полагается. То есть нормально.

11.01.2005 , 11:13

Илан ПОЛОЦК


Темы: ,
Написать комментарий