Завещание Штирлица

Кому досталось наследство КГБ? Девятая серия. Последняя

В предыдущей серии Телеграф рассказывал о печальной участи уникального по оснащению Центра правительственной связи на ул. Кр.Валдемара, 110. Однако еще более трагическая судьба постигла центральное здание и оборудование Оперативно-технического отдела (ОТО) КГБ ЛССР, который располагался на ул. Пушкина, 14. Этот дом представлял собой поистине уникальный объект: он имел не только специальную дорогостоящую прослушивающую аппаратуру, но и защиту (экранирование) от нее.

“Научная” атака на “прослушку”

До последних дней в ОТО действовало около 20 стационарных устройств прослушивания телефонных разговоров. Также в здании находились службы обеспечения акустического и визуально-технического контроля. В самом же отделе работало около 50 профессионалов, которых можно назвать “ушами” и “глазами” комитета. Независимая Латвия их навыки и профессионализм вовремя не оценила. Позже, когда власти республики поняли, что госбезопасность важна и для защиты демократического строя, время было упущено, а имущество ОТО разбазарено. В итоге собственной “прослушкой” стала обзаводиться спецслужба каждого крупного госведомства в отдельности, что серьезно ударило по карману налогоплательщиков.
Однако если во время перенятия Центра правительственной связи никто о техническом наследстве комитета особо не беспокоился, то судьба имущества дома на Пушкина вызвала много споров и обвинений.
В своих письменных показаниях 5 октября 1993 года глава комиссии по перенятию наследства КГБ Петерис Симсонс вынужден был оправдываться в том, кто отдал приказ о ликвидации ОТО: “Это решение принял Илмар Бишерс якобы по требованию Верховного Совета. После моих возражений, а также возражений Боровкова, Йохансонса и министра внутренних дел Ивар Годманис приостановил это решение”.
Несмотря на это заместитель главы Верховного Совета Андрейс Крастиньш быстро распорядился, чтобы в здание на ул. Пушкина въехал институт Zemesprojekts. Глава еще одной комиссии — по ликвидации КГБ — депутат Вилис Селецкис также утверждал, что он выступал за сохранение объекта на ул. Пушкина: “Но мне оппонировал Чеверс и его поддержал Крастиньш. Президиум Верховного Совета принял решение о передаче здания институту Zemesprojekts, а если России что-то из находящегося там имущества нужно, то пускай сама и вывозит… Крастиньш уже давно обещал здание институту. И его позиция на заседании президиума была однозначной — МВД там ничего не надо…”
Научные работники заняли помещения на ул. Пушкина, не дожидаясь второго приглашения. По словам Симсонса, так как МВД “могло использовать вне этого здания лишь малую часть технического оснащения, то было решено отдать стационарное оборудование КГБ СССР, которое они демонтировали и вывезли”.

Так что отдали Москве?

Между тем существует секретная телефонограмма от 29 ноября 1991 года, которую глава МСБ генерал Владимир Бакатин послал председателю Верховного Совета Анатолию Горбунову. Из нее следует, что латвийские власти не были такими уж уступчивыми при возвращении имущества КГБ, а значит, могли что-то и “припрятать”. Вот что сообщает Бакатин: “Хотелось бы обратить ваше внимание на тот факт, что рассмотрение подготовленных нами конкретных предложений по разделу имущества представителями Латвийской Республики длительное время беспричинно затягивается. Этим создаются дополнительные проблемы в завершении работы по расформированию бывшего союзно-республиканского КГБ”.
Что же касается той части техники на ул. Пушкина, которая официально была передана латвийским властям, то документально установлено, что позже “оборудование КГБ было реализовано Институту народного хозяйства за смешную сумму — 20 тыс. рублей, который затем перепродал его фирме Rama, где работал глава отдела информации и анализа КГБ ЛССР Р.Кукуритис”. Эта сделка была утверждена 6 декабря уполномоченным Совмина по вопросам госбезопасности Боровковым: “Если институту это имущество не нужно и никто другой на него не претендует, пусть возьмет хоть кто-нибудь, к примеру, Rama”.
Любопытно, что еще в ноябре 1991 года вокруг центра “прослушки” на ул. Пушкина разразился громкий скандал. Некоторые газеты сообщили, что КГБ “прослушку” не отключил и продолжает ею пользоваться. В итоге комиссии Селецкиса пришлось проверить эти сигналы. Было даже опубликовано специальное заявление комиссии, в котором сообщалось, что “технические системы в здании на ул. Пушкина, а также в Центре правительственной связи отключены”.

Потерянные деньги

Помимо проблем с дележом имущества КГБ, неоднократно обсуждался вопрос о судьбе денежных средств комитета. Спустя несколько лет после “падения” комитета экс-глава правительства Ивар Годманис пояснял следственной комиссии Сейма: "Для меня представляет интерес 8-й пункт протокола о взаимных обязательствах между Латвией и КГБ СССР: “Остатки неиспользованных средств на счетах бывшего КГБ ЛССР, полученных из бюджета СССР, подлежат возврату на бюджетный счет КГБ СССР”. Вы понимаете, где эти средства могут находиться? Они могут находиться только в отделениях государственных банков, которые на тот момент не были частными и без разрешения государственной кассы транзакция такого рода не произошла бы. Поэтому я сильно сомневаюсь по поводу исполнения 8-го пункта".

Портсигары по карманам, оружие под пресс

Из всех опрошенных Телеграфом собеседников так никто и не прояснил, сколько же денег хранилось на счетах в латвийском КГБ, а главное — куда они исчезли. Парламентская комиссия, которая расследовала процесс передачи наследства КГБ, пришла к неутешительному выводу: “Почему у Банка Латвии не было никакой информации о счетах КГБ? Это еще предстоит выяснить”. Как видно, выясняется до сих пор.
“Не думаю, что у КГБ в Латвии было много собственных денег, — считает экс-глава МВД Алоиз Вазнис. — Другое дело, что некоторые сотрудники комитета помогали легализовать деньги партии. Вот это вероятнее. При этом пристраивались деньги из Москвы, а по тем временам партия была безумно богатой организацией. Но сегодня никто не может сказать, куда же исчезли партийные деньги. А с другой стороны, кому же партийные боссы могли доверить такие тонкие операции? Конечно, комитетчикам. Но это мои догадки. Надо признать, что в комитете работали люди с головой. Вот поэтому они не пропали, когда так резко изменилась жизнь. У меня была оперативная информация о том, что в Латвии на партийные деньги создаются коммерческие структуры. Я даже знал их поименно. Но мы ничего не могли сделать из-за отсутствия доказательств”.
Помимо денег, комитет хранил и другие ценные вещи. “У нас еще были драгоценности, контрабандные или конфискованные вещи, — вспоминает зампредседателя КГБ ЛССР Янис Трубиньш. — Все они перешли Латвийскому государству, кому конкретно, я не знаю. К тому же в КГБ действовал музей на тему послевоенной борьбы разведок и контрразведок. В этом музее было три тысячи экспонатов, серебряные портсигары, оружие и т.д.”. Трубиньш просил правительство принять этот музей, все-таки история. “Но им никто не заинтересовался, —
рассказывает он. — И началось растаскивание экспонатов, конечно же, не сотрудниками КГБ. Так все и разошлось по рукам”. Оружие, хранившееся в музее, Трубиньш со товарищи отвезли на механический завод, разбили и расплавили, чтобы им не воспользовались случайные люди.

“Волга” для председателя

Из всего имущества КГБ ЛССР легко прослеживается только судьба комитетской автобазы, которая по тем временам была самой оснащенной в стране. В декабре 1991 года правопреемница КГБ СССР — Межреспубликанская служба безопасности, возглавляемая Бакатиным, — предложила продать автохозяйство латвийского комитета по заниженным ценам. Но с одним условием — автотранспорт будет реализован сотрудникам латвийского КГБ. Называлась и весьма приемлемая сумма сделки — 337,1 тыс. рублей. Но переговоры провалились. Латвийское правительство просто забрало себе 130 единиц чекистского автотранспорта.
Благодаря этому сегодня у нас есть возможность узнать, на чем же передвигались сотрудники Комитета госбезопасности. К примеру, у председателя комитета было два служебных авто: специально оборудованная “Волга” (ГАЗ-3102) и ВАЗ-21093. Трое заместителей главы КГБ ЛССР разъезжали на “Волгах” (ГАЗ-3102). Такая же “Волга” полагалась и главе контрразведки (первый отдел). А вот для руководителей других отделов предназначался более скромный транспорт: ВАЗ-2106 и ВАЗ-21053. Кроме того, к зданию на Стабу были приписаны автомобили фельдсвязи (ГАЗ-2410) и семь разгонных авто (ГАЗ-2410).
О стратегическом значении автобазы комитета говорят цифры: в распоряжении КГБ было 10 пассажирских автобусов, 7 грузовиков, в том числе один самосвал, передвижные топливоцистерна и автозаправщик. Спецы по “прослушке” также использовали спецтранспорт: как правило, неприметные машины с надписью “ремонтная” и т.д. Всего для внешнего контроля было выделено четыре автомобиля.
Любопытно, что ухудшение криминальной обстановки, которое было актуально для начала 90-х, коснулось и чекистов. Если верить последней описи имущества автобазы, которую подписал 12 сентября 1991 года начальник автобазы ХОЗО КГБ ЛССР капитан Россадо, то у комитета угнали два автомобиля: УАЗ-3151 и ВАЗ-2121.
Автомобильное хозяйство комитета разошлось по министерствам Латвийской Республики. Неудивительно, что дележ автотранспорта сопровождался большими дрязгами. Иногда в этот процесс приходилось вмешиваться главе Совмина Ивару Годманису. Но тем не менее автомобильное наследство комитета новой власти все уже удалось перенять более или менее успешно.

Таинственный след арсенала

Наследство комитета трудно представить без оружия.
В КГБ ЛССР его хватило бы на вооружение полка в 2 тыс. человек. Передачу вооружения Владимир Бакатин хотел осуществить по такому же сценарию, что и передачу автотранспорта. Сохранился документ, по которому Межрегиональная служба безопасности планировала “продать вооружение и боеприпасы Латвийской Республике по действующим на территории РСФСР оптовым ценам с оплатой их в размере 961,3 тыс. рублей”. Однако после гневной шифровки Бакатина эти планы провалились.
Тем не менее в Латвии остались наилучшие образцы советского вооружения, количество марок которого поражает: в перечне оружия КГБ ЛССР насчитывается 53 марки. К примеру, пистолетов ПМ (калибра 9 мм) насчитывалось 1921, а пистолетов СПШ (26 мм) — 114, пистолетов Марголина (5,6 мм) — 21, автоматов
АК-74 (5,45 мм) — 842, пулеметов РПК-74 с ночным видением (5,45 мм) — 84, гранатометов (ПГ-25, АГС-17, РПГ-7В) — 65. На вооружении латвийского КГБ находились и знакомые нам по шпионским фильмам пистолеты для бесшумной стрельбы (6П9) — 3 штуки.
В случае серьезных неприятностей чекисты могли воспользоваться тремя станковыми пулеметами (6У6). Ну и, конечно, в арсеналах комитета хранилась настоящая коллекция взрывчатки: гранаты РДГ-5 (76 шт.), тротил ш-200 (1 кг), пластид ПВВ-5 (3,52 кг) и даже дымовые гранаты РДГ-2.
По официальным сведениям, арсенал комитета поделили между собой МВД и
Минобороны. Однако проследить судьбу конкретного вооружения не представляется возможным. Точных данных о том, как проходил его дележ, нет. А латвийская армия сегодня вооружена по натовским стандартам, в которых нет места советскому оружию. Есть версия, что доставшееся по наследству от СССР оружие используется для обучения в воинских частях. Однако документального подтверждения этой версии у Телеграфа нет.

Вопросы на будущее

Конечно, наша попытка обнаружить следы имущества КГБ не может претендовать на полноту картины. Любопытно, что две парламентские комиссии — 1993 и 1997 годов, также пытавшиеся разобраться в процессе ликвидации комитета, завершили свою работу весьма однотипными докладами, которые сводились к следующему: свидетели и участники событий ничего не помнят и “ответы на многие вопросы можно дать только в будущем”.
Но не ожидая светлого будущего, все же можно подвести некоторые итоги. Похоже, что бардак, сопровождающий процесс перенятия наследства КГБ, был выгоден обеим сторонам, поскольку в мутной водице, как известно, можно многое спрятать. Во-вторых, по причине либо страха перед Москвой, либо недостаточной квалификации “оценщиков” большая часть дорогостоящей техники и оборудования латвийского комитета все же ушла в Россию. В-третьих, из-за неумелого ведения диалога с нашей стороны Москва прекратила переговоры о передаче личных дел агентов и оперативных дел. В итоге в Латвии осталась лишь часть алфавитной картотеки агентуры, так называемые “мешки КГБ”, которые ничего не доказывают, но очень удобны для политического манипулирования.
И, наконец, главное. Чем дальше мы погружались в стихию длительного и запутанного процесса ликвидации комитета, тем очевиднее становилось, что в пучинах распада одной из мощнейших спецслужб мира рождались самые крупные аферы последних лет. Массовая “прихватизация”, крах Banka Baltija, миллионы Latvenergo, система “откатов”, да и нынешний уровень коррупции… Все это плоды с дерева, корни которого уходят в шальные 90-е годы. И история перенятия наследства КГБ ЛССР — лишь иллюстрация ко многим процессам, свидетелями которых мы с вами являемся и по сей день.

От редакции. Авторы выражают признательность за помощь в написании сериала директору Центра документации последствий тоталитаризма (структура Бюро по защите Сатверсме) Индулису Залите, бывшему зампредседателя КГБ ЛССР генералу Янису Трубиньшу, экс-министру внутренних дел Алоизу Вазнису, директору Госархива Дайне Клявине, экс-главе рижского отделения КГБ ЛССР Юрису Абелтиньшу, сотруднику 2-го отдела КГБ ЛССР, экс-главе рижского ОБХСС Волдемару Бауэрсу.

Цитаты
Когда власти республики поняли, что госбезопасность важна и для защиты демократического строя, время было упущено, а имущество разбазарено. В итоге собственной “прослушкой” стала обзаводиться спецслужба каждого крупного госведомства в отдельности, что серьезно ударило по карману налогоплательщиков.

Не думаю, что у КГБ в Латвии было много собственных денег. Другое дело, что сотрудники комитета помогали легализовать деньги партии. При этом пристраивались деньги из Москвы,
а по тем временам партия была безумно богатой организацией.

28.12.2004 , 10:28

Сюзанна ГНЕДОВСКАЯ, Александр ВИДЯКИН


Темы: ,
Написать комментарий