«Я не намерен пробиваться в жизни с помощью автомата Калашникова»

Известный актер и режиссер Борис Токарев снимает фильм в "советском киностиле", без вывертов и спецэффектов

Борис Токарев памятен зрителям по актерским работам в советских патриотических фильмах. Героическая внешность, все атрибуты положительного героя — таким мы помним его по “Двум капитанам” и “Горячему снегу”. Сейчас он чаще выступает как режиссер и считает, что на экране должны быть не только детективы и боевики, но и фильмы, которые обращаются к человеческой душе.

История одного двора

— Борис, почему у жены не ваша фамилия?
— Это тот случай, когда все сделано правильно — в память о матери Людмилы. Имя Риты Гладунко когда-то знал весь Советский Союз. Она сыграла главную роль в знаменитом фильме “Часы остановились в полночь”. Потрясающая актриса! Но, к сожалению, Риты Ивановны уже нет в живых.
— О чем ваша новая картина?
— Это история одного московского двора за сто лет. Людмила — автор сценария и режиссер. Я не только режиссер, но и играю одну из главных ролей — старого князя Репнина. Кстати, это произошло впервые за много лет — я принципиально не снимался в фильмах, которые режиссировал. Люда меня разубедила: “Чего тебе беспокоиться? Рядом есть я, если сфальшивишь как актер — получишь от меня по башке!”
Это очень важно — взгляд со стороны. И я согласился.
Фильм финансирует московское правительство. Мы сознательно делаем его в классическом советском

киностиле — подробно, без всяких вывертов и фиг в кармане. Никаких спецэффектов! Если у меня в кадре горит двухэтажный дом, значит, он действительно горит. Когда мы его построили на Пречистенке и потом сами же сожгли, у жителей центра Москвы был шок. Но упор в фильме мы делаем на другое — человеческие отношения. Главные персонажи — три друга и три подруги, судьбы которых переплетаются. Начало действия — 1900 год. Дошли уже до 21 июня 1941 года. Всего 28 серий — 16 мы уже сняли.
— Вы уверены, что такие серьезные сериалы будут интересны зрителям, воспитанным на “Улицах разбитых фонарей”?
— Почему миллионы зрителей посмотрели “Идиота”? Ну как же, говорят теперь телевизионщики: это же Достоевский — национальный бренд! Но ведь там длиннющие монологи и такие же по продолжительности планы. Никто не бегает и не стреляет — Бортко все сделал так, как написал Достоевский. А зрителю все равно было интересно — никто со второго канала не уходил. Значит, секрет успеха не только в монтаже и компьютерных технологиях. Дело в человеческой сути, до которой докопался писатель, а вслед за ним — режиссер и актеры.
— Кстати, на этом же канале бешеным успехом пользовался и другой сериал — “Бригада”…
— Это бесспорно талантливый фильм, но пробиваться в жизни с помощью автомата Калашникова — не мое кредо.
— Но подросткам нравятся бесшабашные парни…
— “Два капитана” им тоже нравятся. Саша Цекало пригласил на премьеру “Норд-Оста” — меня сразу же обступили тинейджеры. “Вот Санька Григорьев! — кричали они. — Дайте автограф!” “Ребята, ступайте в зал — там сейчас будет ваш Санька!” — отвечал я. “Нет!” — не отпускали меня пацаны. Я был потрясен. Значит, дело не только в пресловутом рейтинге. Просто телевидение нужно сбалансировать. Не должно быть перекосов — только экшн или только детективы. Хотя в детективах я тоже снимался — “Маросейке, 12”, “Сыщиках”.

Патриотичные фильмы в топе

— Дебют жив?
— Дышит пока. Я возглавляю это творческое объединение последние пять лет. Раньше его статус был равен статусу самой киностудии Мосфильм. Дебют имел отдельную строку в Государственном бюджете СССР. Здесь снималось по 15 фильмов в год, и деньги еще оставались. Надо отдать должное большевикам и коммунистам, которые соображали, что самое массовое из искусств — мощный идеологический инструмент. Сейчас денег на дебютные картины выпускников ВГИКА нет. Начинающие режиссеры сами ищут спонсоров.
— Сколько сегодня в России стоит полнометражная картина?
— С двумя актерами и без декораций — 500 тысяч долларов. Далее — от миллиона.
— Под молодых режиссеров могут дать такие суммы?
— Госкино — да. Но при условии, что его экспертное жюри одобрит сценарий. А частные продюсеры вряд ли. Есть приятное исключение — Андрей Звягинцев. Ему повезло с Дмитрием Лесневским. Как руководитель РЕН-ТВ сумел рассмотреть в молодом режиссере огромное дарование, для меня загадка. Но он рискнул и вложил деньги в “Возвращение”. В итоге — “Золотая пальмовая ветвь” в Венеции. Такого в истории нашего кинематографа еще не было!
— Много ли в нашей стране таких продюсеров?
— Сельянов — его “Брат” стал культовым у молодежи. Этот продюсер всегда находит какой-нибудь неожиданный ход. Юрий Мацюк из Телефильма тоже сильный продюсер. Он участвовал в создании известного сериала “Две судьбы”. И он же нашел деньги на фильм “Моя Пречистенка”, которым занимаюсь сейчас я. Но таких единицы.
— Есть ли сегодня военные картины такого же уровня, как ваш “Горячий снег”? Или они уже никому не нужны?
— “Звезда” Лебедева, “Кукушка” Рогожкина — другими средствами, но тоже снято патриотично. Народ валом валит на такие фильмы — так почему же их не снимать?
Добрые немцы
— Вы могли бы сделать актерскую карьеру на Западе?
— Не знаю. В Восточной Европе я когда-то много снимался — в Чехии, Польше, ГДР, Болгарии.
— В Германии у кого снимались?
— У Конрада Вольфа. Кони был мой самый любимый режиссер. Конрад учился в мастерской Герасимова, его все звали на русский манер Коля. А потом он стал ведущим режиссером в ГДР, был президентом академии искусств. Я снялся у него в знаменитом фильме “Мне было 19” — эта картина автобиографична, списана с судьбы самого Вольфа. В конце войны он мальчишкой ездил по фронтам и агитировал фашистов сдаваться.
С Германией связан еще один очень важный эпизод в моей жизни. Еще в советские времена у меня была поездка по ФРГ. Я показывал там свои фильмы. Мы приехали в Дармштадт. После встречи со зрителями ко мне подошла женщина. Представилась на чистом русском языке: “Меня зовут Неля Гизи”. И предложила: “Я живу рядом, приходите — угощу настоящим борщом!”
Я пришел — аккуратненький немецкий домик, все разложено по полочкам. Меня очень радушно приняли, я как-то сразу проникся симпатией к хозяевам — Нели и ее мужу Рафаэлу. На следующий год я приехал сюда уже с семьей — Людой и сыном Степаном. И вновь все прошло замечательно.
Мы вернулись домой, и вдруг Степан заболел. Сына обследовали лучшие в СССР педиатры. Они поставили ему страшный диагноз — его собирались класть в больницу. Я запаниковал — набрал номер Гизи и все рассказал. Рафаэл и Неля отреагировали мгновенно: “Приезжайте, мы покажем его нашим специалистам!” Я честно признался, что у меня нет денег на оплату их врачей. “Об этом не волнуйтесь!” — был ответ. Нам немедленно выслали приглашение. Как только я переступил порог дома Гизи, тут же появился частный детский доктор. У него была фамилия Кнабе — ее я запомнил на всю жизнь. Он пришел без белого халата и повел себя странно — вместо того, чтобы с фонендоскопом осматривать Степана, он стал с ним играть. Бросал ему мяч, с гиканьем гонялся за ним по паласу, громко смеялся.
На следующий день доктор Кнабе принял нас в своей клинике. Я показал ему заключение наших врачей, переведенное на немецкий язык. Доктор долго его изучал и сказал: “Я ничего не нахожу вообще!” Кнабе объяснил, что гормональные аномалии вполне допустимы для организма, который быстро и неравномерно растет — одна рука обгоняет другую, ноги неодинакового размера. “Если вы мне не верите, я отправлю вас к своему другу во
Франкфурт — у него огромная клиника”.
Мы поехали — огромная детская клиника во Франкфурте. Томографы и другая новейшая аппаратура, которой у нас еще не было в те времена. Сделали анализ с помощью этой супертехники. “Вы знаете, я тоже не нахожу ничего катастрофического! — заявил друг доктора Кнабе. — Ваш сын находится вблизи границы, за которой начинается болезнь, но он ее не переступил. Для того чтобы понять, качнется ли маятник в ту сторону, вы должны приехать ко мне через год”.
Через год семья Гизи вновь выслала нам приглашение, мы приехали, обследовались, и мне сказали — все отлично. Представьте мои чувства! Я вернулся в Москву и тут же пошел к тем, кто поставил злосчастный диагноз. Спрашиваю: “Как же так? После вашего заключения я был на грани сумасшествия!” А мне отвечают: “У ребенка динамика может идти как в одну, так и другую сторону. Понимаете?” “Понимаю, но зачем же сразу приговор?” — задал я встречный вопрос. На него я не получил внятного ответа. Подозреваю, что в те времена многие советские врачи таким образом делали карьеру: ставили опережающий диагноз, а если болезнь не наступала — заслугу в якобы лечении присваивали себе. Так и со Степаном — на нем попытались сделать себе имя, но лишь добавили мне седин.
— Продолжаете ли общаться с семьей Гизи?
— Неля последний раз звонила год
назад. Я все же не теряю надежды увидеть их у себя в гостях. Степану уже 25 лет, он закончил МГИМО — международное торговое право. Сейчас работает юристом в нефтяной компании Лукойл.

Если русский — значит, жулик?

— А в Болгарии с кем работали?
— С Володей Янчевым — очень хорошим режиссером. Я снялся в “Украденном поезде”. Фильм рассказывает о бегстве из Болгарии военных преступников, пытавшихся вывезти из страны архивы. Я играл там русского офицера — лейтенанта Ивана Рубашкина, который в конце фильма погибает, прикрывая собой болгарскую бабушку. Интересное было время. Наша киноэкспедиция отправилась в горы. Там так красиво — вечерами у костра мы пели болгарские песни.
— Помните какую-нибудь?
— Градил иле келия на пытя
на крестопытя…(напевает по-болгарски).
— Переведите.
— Идет монах Илья в свою келью, встречает красавицу Ирину. Она говорит: “Монах, возьми меня с собой!” “Не могу, — отвечает тот, — у тебя очень игривые глаза!” В общем, в Болгарии это такая же народная песня, как у нас “Шумел камыш”. Болгары — замечательный народ. У меня самые приятные воспоминания о поездках в эту страну.
— Но кинобизнесом на нашей планете, увы, заправляют не болгары! И русским актерам стать мегазвездами очень непросто…
— Актеров, которые пробились на мировой экран, можно по пальцам перечесть. Это Олег Янковский, Олег Меньшиков, Владимир Машков, Александр Балуев.
— Валерий Николаев снялся в “Святом” у Филиппа Нойса, в новом фильме “Терминал” Спилберга…
— Эпизодических ролей много, а главные где? Меня, кстати, тоже недавно приглашал один американский режиссер — я должен был сыграть русского министра финансов. Сюжет таков: американцы, радеющие за демократию, присылают в нашу страну огромный правительственный кредит, а тот, естественно, нашей верхушкой разворовывается. И вот моего героя по сценарию должны убить бандиты — он с ними не поделился.
Я пришел к режиссеру в гостиницу. Он спрашивает меня: “Вы по-английски говорите?” “А зачем? — отвечаю я ему. — Вы же в России — говорите по-русски!” И действительно, почему бы и нет? Приехал в Россию — говори по-русски! Никому же не приходит в голову явиться в Голливуд и говорить там, например, на венгерском или татарском.
— Он хотел, чтобы и министр финансов России в кадре говорил на английском?
— В том числе. “Как вам наша история?” — спрашивает американец. — “Скучна, банальна! Как только русский человек — так вор, жулик, бандит, пьяница…” Он очень обиделся, после этого мы не встречались.

Талассотерапия в Тунисе

— Вы сегодня загружены до предела?
— Более того, моя жизнь расписана на несколько лет вперед. В 2006 году я начну снимать еще один большой фильм — “Путешествие дилетанта” по книге Булата Окуджавы.
— Как отдыхаете?
— Мы с Людой объездили полмира. Но в последнее время стараемся отдых сочетать с лечением. В Тунисе есть интересная процедура, называется талассотерапия. Вас с ног до головы обматывают морскими водорослями — это омолаживает кожу и отлично восстанавливает нервную систему. Но долго за границей я быть не могу — уже через неделю начинаю скучать.
— Сразу вспоминаете Подмосковье, загородный дом?
— Хочется борща и сала. Но загородного дома у меня, к сожалению, нет. Есть квартира в знаменитом четырехэтажном доме, построенном 25 лет назад на берегу Икшинского водохранилища. Там жили Николай Крючков, Микаэл Таривердиев, Михаил Швейцер и другие известные люди. Там сейчас живет Алла Демидова и другие замечательные актеры. Этот дом уникален, он как клуб — хозяева и их гости переходят из квартиры в квартиру, общаются, пьют чай, угощают друг друга. Такой доброжелательной атмосферы я больше нигде не встречал.

Из досье “Телеграфа”

Борис Токарев — актер и кинорежиссер. В кино с 1959 г. Художественный руководитель студии Дебют при Мосфильме, вице-президент Гильдии актеров кино России. Самые известные картины, где он снялся как актер — “Два капитана” и “Горячий снег”.
С женой Людмилой Гладунко он познакомился на съемках фильма “Где ты теперь, Максим?” (режиссер Эдик Кеосаян) в 1964 г. Последние три года на пару с ней Борис снимает телевизионный фильм “Моя Пречистенка”.

Цитата

Мы сознательно делаем фильм в классическом советском киностиле — без всяких вывертов и фиг в кармане. Никаких спецэффектов! Если у меня в кадре горит двухэтажный дом, значит, он действительно горит. Когда мы его построили на Пречистенке и потом сами же сожгли, у жителей центра Москвы был шок. Но упор в фильме мы делаем на другое — человеческие отношения.

10.12.2004 , 10:36

Евгений ГЛУХОВЦЕВ, Москва специально для Телеграфа


Написать комментарий