«Народники» устроили шоу «На ковре»

С приближением выборов партии оживляются. Одни устраивают концерты, другие — народные праздники с раздачей сувениров. “Народники” же осваивают новый формат — публичный допрос с пристрастием. Вчера на вопросы депутатов столичной думы от этой партии отвечал представитель Риги в Москве Зигмунд Станкевич, чье советское прошлое до сих пор не дает некоторым политикам покоя.

И никакой политики

Разговор начался с вопроса о формальной стороне назначения “обвиняемого”.
— В феврале 2003 года моя кандидатура была предложена Совету по международному сотрудничеству Рижской думы, — ответил Станкевич. — Кто конкретно стал инициатором моего назначения, я не знаю. А 13 марта того же года меня представили мэру Москвы Юрию Лужкову.

Эдмунд Крастиньш: — У вас есть договор с Рижской думой?

Зигмунд Станкевич: — Договора как такового нет. Единственное, что я делаю, — координирую деятельность структур, занимающихся сотрудничеством между столицами. Практически полтора года я вообще работал представителем на общественных началах — дума мне выделила только мобильный телефон и лап-топ с латышским шрифтом, потому что в Москве, к сожалению, найти такой было трудно. Сейчас же я получаю 400 латов в месяц, которые практически полностью уходят на представительские расходы.
Одно из главных условий, на котором я настаивал на переговорах с самоуправлением, — никакой политики. Мое дело — координировать, способствовать сотрудничеству. И уже есть результаты. При моем участии были подписаны договоры о сотрудничестве в сфере туризма, об открытии автобусной линии Nordeka Рига —Москва, о реновации московских трамваев на нашей “вагонке”. Всего 12 соглашений. Кроме того, я помогаю составлять программы визитов должностных лиц — Иванса, Калнозолса, Боярса. Сотрудничаю и с фирмами, работающими в Москве, — Dzintars, Kalnozols celtniecїba, Norma A, всего около 30 компаний. А тем, кто хочет попасть на тот рынок, предоставляю частные консультации — ведь там колоссальная конкуренция, и добиться чего-то, не будучи правильно сориентированным, очень сложно.

А за Горбачева ответишь?

Крастиньш (с иронией): — И это бесплатные консультации?

Станкевич: — Я не получаю за них ни сантима.

Крастиньш (с еще большей иронией): — Совсем ничего?

Станкевич: — Совсем ничего. Мне нравится это делать, я с удовольствием помогаю рижанам, а моя основная работа в институте и других структурах позволяет обеспечивать себя. Прошлым летом я активно контактировал с торгово-промышленными московскими организациями, а в Министерстве печати, будучи гражданином России, зарегистрировал журнал РМ (Рига—Москва). Правда, он пока не выходит, но его идея такова, что в нем должны были бы “встречаться” интересы наших и московских предпринимателей.
Крастиньш: — А как вы оцениваете факт оккупации? Ведь тогда, в 1991-м, вы входили в команду Горбачева и пытались спасти Союз.

Станкевич: — На вопрос об оккупации я, будучи представителем Риги, не должен отвечать. Как уже говорил, мой главный принцип — никакой политики. А насчет работы в команде Горбачева рассказать могу, тем более что большинство фактов не раз отражалось в прессе. В моем представлении СССР следовало реформировать в конфедерацию, был разработан план, велись переговоры с представителями всех республик. И он был утвержден, но поздно — за пару дней до путча.

Янис Фрейманис: — Расскажите о ваших отношениях с Бабуриным.

Станкевич: — У нас с ним дружеские отношения — ведь мы знакомы уже порядка десяти лет. Кстати, он признал независимость Латвии вскоре после ее отделения от Союза.

Фрейманис: — Складывается интересная ситуация. У Боярса представитель — иностранный гражданин. Не собираетесь ли вы принять латвийское гражданство?

Станкевич: — Время покажет.

Фрейманис (распаляясь): — Время покажет?! А факт оккупации тоже время покажет?!! Вам вообще что ближе — Рига или Москва?

Вскоре допрос закончился. Фрейманис пожал Станкевичу руку, сказав вполне дружелюбным тоном: “Очень приятно познакомиться”, а в коридорчике возле помещения фракции “народников” путь представителю Риги в Москве преградили журналисты. Начался новый допрос.