Кукушата

Подранки

Недавно Латгальским окружным судом были осуждены двое несовершеннолетних преступников — воспитанников специнтерната. Они избили и утопили своего сверстника. И ведь не пьяные, не обколовшиеся. Видно, надломлена психика у таких детей. Суровой к ним оказалась судьба, вот они и отвечают злом на зло. А кто попадется под горячую руку – не предугадать.

Вынесен приговор по делу об убийстве пожилой женщины. Подсудимый – тоже воспитанник специнтерната. Когда ему было три года, мать отдала малыша в детский дом. Больше она о его судьбе не беспокоилась. Даже когда оглашали приговор, в зале суда этой женщины не было. Была другая – крестная мать. Жуткое преступление, убийство беззащитной старушки – нельзя оправдать. Но ведь откуда-то берутся такие злые умыслы.
После приговора Виктору – 12 лет и два месяца тюрьмы – я разговорилась с его крестной. Первое, что она сказала: «Мы еще ответим за Витю на Высшем суде. Не все, ох, далеко не все мы сделали, чтобы он вырос нормальным парнем. Недоставало ему тепла и любви, вот и ожесточился. Сумеет ли он после тюрьмы вернуться к нормальной жизни? Ведь там суровые нравы, а у парня твердых устоев нет. Выдержит ли он такое жестокое испытание?» Горечь, звучавшая в ее словах, была искренней и неподдельной. Пожилая женщина не раз брала к себе домой на выходные ребят из специнтерната. Ни достатка, ни денег у нее не водилось. Чего было с избытком – так это душевного тепла. Ребята предупреждали: «Мы ночью кричим, вскакиваем, раскачиваемся в постелях как маятники. Не боитесь?» Она отвечала: «У меня не будете!». Как могла, эта женщина успокаивала их. И действительно, почувствовав искреннее участие и заботу в этом доме, они спали спокойно. Хоть в тесноте, но не в обиде. Самый главный вопрос у брошенных детей: «Где моя мама?» И попробуй ответь, что той нет дела до своей кровиночки. Не может разум ребенка понять, что вовсе не нужен он женщине, давшей ему жизнь, самой родной и близкой. Потому они и кричат по ночам, стонут и вскакивают с постелей.

Сейчас приюты и интернаты находятся под пристальным вниманием государства и различных благотворительных организаций. Воспитанники сыты, одеты, живут в хороших условиях. Воспитатели стараются, чтобы ни в чем ребята не знали нужды, как могут, готовят их ко взрослой жизни. Но разве можно заменить мать, разве восполнима такая потеря?

Ноша не по плечу

В редакцию «Миллиона» пришла женщина. Она сетовала, что больную 20-летнюю девушку держат в сарае. Забрал ее сводный брат из рижского пансионата, а в дом не берет. Становится холодно. Как бедолага будет в холодном сарае зимовать? Рассказ показался невероятным и мало похожим на правду. Тем не менее, сразу же было сообщено в Сиротский суд. Была проведена проверка. Факт подтвердился. Но не все так просто. Двадцатилетняя Инга практически всю жизнь провела в закрытых заведениях. Она инвалид, к самостоятельной жизни не приучена. Когда брат забирал ее к себе, ему толком не объяснили, какую ношу он взваливает на свои плечи. Оказалось – непосильную. Поначалу выделил сестре комнату со всем необходимым. Две недели (как бы проверочных) все было нормально. Но сестра, всю жизнь проведя в спецучреждениях, не приучилась даже себя толком обслуживать. Там воспитанников содержали на всем готовом. Она оказалась неспособной поддерживать элементарный порядок в комнате. Да и нормально общаться с женой и детьми брата у нее не получалось. Напряжение росло. Грязь и кавардак в комнате сестры раздражали родственников все больше и больше. Брату поставили ультиматум: «Или она, или мы!» Тогда он и переселил Ингу в баню. Вернее – там она ночует. Дом – шикарный, все отделано новейшими материалами. Поэтому, прежде чем осуждать мужчину, представьте себя на его месте. Столько сил вложено в устройство уютного гнездышка, а тут в комнате черт ногу сломит – не войти. Девушка не то чтобы убраться в комнате, себя в порядок привести не может – ходит грязная, нечесаная. С ней нужно терпеливо заниматься, воспитывать, прикладывать огромные усилия. Сводный брат признал, что не способен на такое самопожертвование. Одна она тоже жить не может. Что делать? Возвращать ее в пансионат? Но Инга, пожив другой, свободной жизнью, не хочет туда. Для нее ужасна сама мысль о возвращении в закрытое учреждение. Еще один жесточайший стресс – как его перенести инвалиду? К тому же не так все просто с местами в спецпансионатах. Социальные работники должны обращаться в Социальный фонд при Министерстве благосостояния и ждать ответа. Причем ожидание может продлиться несколько месяцев. Как все это время прожить Инге?

Где найти приемных родителей?

Чиновники различных уровней сломали немало копий вокруг проблемы приемных семей. Чуть ли не закрыть детдома и приюты грозились. Кто спорит, для детей лучше жить в семьях. Да где ж их взять? Не спешат наши люди брать в семью детей из интернатов и приютов. Даже здоровые детки не нужны. Что уж говорить о больных!

К примеру, как Вам такие цифры? За прошлый год в Даугавпилсе жителями Латвии был усыновлен один ребенок. Четверо детей обрели родителей на Западе: трое – во французской семье, и один – в США. В этом году пока собираются удочерить только одну маленькую девочку – ей предстоит стать француженкой. Для сравнения: за девять месяцев этого года в Даугавпилсский городской суд направлено 70 запросов по поводу лишения родительских прав. Тут впору не закрывать приюты, а новые строить. Причем, если и усыновляют ребенка, то совсем маленького. Если два года исполнилось – шансов найти приемных родителей почти нет.
На Западе зачастую сирот усыновляют фермеры. Случается такое и у нас, только редко. Один из выпускников Медумского специнтерната попал в крестьянскую семью, да там и прижился. Мальчик обладал художественными способностями. Он сумел после окончания школы-интерната получить среднее специальное образование в художественном училище. Крестьянский труд не был ему знаком. Но, попав в трудолюбивую спокойную семью, сумел понемногу всему обучиться. Рисовать не бросил, занимается этим в свободное время. Решением думы семья освобождена от налога на землю. В каждом самоуправлении идут навстречу приемным семьям, предоставляют разные льготы. Однако желающих не просто мало, а катастрофически мало.

Нынешний – 2004 год, считается в Латвии Годом семьи. Название хорошее. Самое время подумать о семье, о детях. Ведь демографическая ситуация в Латвии одна из худших в мире. Проще говоря – вымираем как динозавры. Комитет Кабинета министров рассмотрел концепцию государственной политики в отношении семьи на 2004-2013 годы. План действий, который обсуждался вторично, признан необходимым, но чересчур смелым. Потому решено изначальное финансирование уменьшить, а часть начинаний отложить на более поздний срок.

Понятно, чем позже срок, тем меньше детей, а значит и меньше денег придется тратить. Еще меньше станут рожать – еще меньше денег понадобится. Может быть , такая ужасающая демография на руку чиновникам? Как говаривал Иосиф Сталин: «Нет человека – нет проблемы». Во всяком случае, именно на устройство судеб детей денег не хватает. А как же иначе? Ведь львиную долю забирает вооружение, чиновничьи зарплаты, всякие там представительские расходы. Опять же – ухудшение отношений с Россией и Белоруссией проделывает брешь в бюджете.
А горькая сиротская доля так и остается горькой. Видно, не болит у чиновников сердце о брошенных детях. Обещаний много, а как доходит до дела – денег жалко. Для своих-то детей, наверное, и особняки выстроены и места в Оксфордах-Кембриджах присмотрены. А чужие дети так чужими и остаются, несмотря на красивые слова.
Минздрав предупреждает…

На заседание комиссии Сейма по социальным и трудовым делам поступило предложение взымать с рожениц 200 латов. Автор этого дикого опуса, Лайла Рушкуле — директор финансового департамента Минздрава. Дама, по-видимому, считает, что если у беременных женщин нет денег — пусть рожают дома или в поле. Без услуг гинекологов и акушерок. Видно, недаром этой чиновнице из денег налогоплательщиков идет большая зарплата. «Заслужила» тяжким трудом и умными проектами.