Конфликт: Уволена по желанию Читашвили

Но все по порядку, потому что беспредел, какой творила в течение месяца, пока замещала директора, отозванная с пенсии г-жа Читашвили, аукнулся и на суде. Крутой нрав бывшей мелкой чиновницы Елена, безупречно работавшая 12 лет в пансионате медсестрой, унаследовав профессию матери, которая трудится там же 29 лет, почувствовала сразу на себе.

Если вы спросите, какое отношение имеет старший делопроизводитель к медикам, скажем: самое непосредственное. Не главный врач, а именно г-жа Читашвили активничала на планерках, хотя ее медицинские знания не простираются дальше контактов с семейным врачом. А уж когда директор Валентин Плонис оставил вместо себя на время отпуска г-жу Читашвили, имея штатного заместителя, она дала себе волю.

Гадость — гарнир к котлете

Итак, на медпланерке 26 июля сестра-хозяйка Г., сделавшая стремительную карьеру из санитарок, продемонстрировала два халата, сданные медсестрой Валайне в прачечную пансионата. На одном халате красовался отпечаток котлеты, на другом — следы пота от шеи. От носителя спецодежды потребовали объяснений. Услышал это на суде от свидетелей моральной экзекуции молодой женщины Елены, от нее самой и подумал: а как это вообще решилась Г. копаться в грязной одежде в прачечной? Вот если бы обнаружила там нижнее белье Елены, то и в таком случае надо бы призадуматься: а стоит ли предавать гласности? Но команда шла с самого верха, ситуация просчитана: Елена, человек, не дающий себя в обиду, возмутится.

Так и случилось. Но за рамки приличия медсестра не выходила, что и было зафиксировано позже в нескольких докладных. Действовала Елена в пределах необходимой самообороны. Докладные были написаны по указанию и. о. директора Читашвили. И стали основанием для объявления Елене замечания. Когда ее познакомили с приказом, Елена не согласилась. И написала заявление о том, что не согласна с наказанием, что просит объяснить, в чем ее нетактичность. Закончила заявление строптивая медсестра тем, что обратится в трудовую испекцию, если не получит объяснений.

Ей бы покаяться, извиниться перед Читашвили, попросить прощения неизвестно за что. Но надо знать характер этой молодой женщины, которая одна воспитывает двух детишек — Валерию и Антона, восьми и семи лет, которые прилично учатся в школе.

А позвать сюда комиссию!

Но не удалось и.о. директора поставить Елену на колени. И тогда принимается решение созвать административную комиссию. Повод дала, как пытались объяснить в суде свидетели ответчика, Елена. Она, видите ли, не в той тональности вела дикуссию в коридоре с двумя полоскавшими ее в грязи на медпланерке сестрами-хозяйками.

Административная комиссия согласилась с временщицей-начальницей, что медсестру Валайне нужно уволить. Причем, опять же по настоянию ретивой Читашвили, с завтрашнего же дня. Куда спешить, почему не согласовать с юристом пансионата, которая бы предостерегла от противозаконных действий (дайте 10 дней отработать!)? На этот вопрос г-жа Читашвили отвечала на суде просто: ошиблась. Цена этой ошибки — три месяца без работы и пособия, потому что уволили человека по позорной статье.

А ведь не набралось обвинений ни тогда, ни в суде. Сестры-хозяйки — авангард администрации — и пенсионерка, много раз побывавшая в изоляторе этого заведения за пьянку, несли что угодно, только обвинения не по теме. Еще одна старушка свела свои показания к тому, то хотя в конфликте сама не участвовала и только слышала о нем, но обязана честно сказать суду: Елене надо слушаться старших, не перечить им.

И сколько бы ни добивалась судья Илона Вайводе конкретики, сделать ей этого не удалось. Даже когда потребовала от администрации справку о зарплате истицы, ей предоставили документ о том, сколько бы получала медсестра Валайне, останься она на работе еще полгода. Пришлось объяснять Читашвили и компании, что знают ученики обычной школы: что в подобных случаях нужно дать расчет за последние шесть месяцев работы уволенного.

Пятна не на халате — на мундире

На суде Елена защищалась сама. Но отдадим сначала должное ее консультантам, услуги которых были оплачены символически: юристу Евгению Николаеву и переводчице Даце Пакалниете-Каките. Так вот, Елена сказала, что демонстрация грязных халатов была гадкой провокацией, и она не удалась. Не одна медсестра пансионата сдает такие халаты, на которых следы обедов-завтраков-ужинов лежачих больных, кормить которых приходится с ложечки. Кто не знает этого? Разве только тот, кто не выполнял святую обязанность по отношению к близкому человеку.

Елена обратила внимание суда на то, что в книге приказов часть докладных о происшествии (если его можно назвать так) на планерке и после нее пронумерованы своеобразно и в интересном порядке. За цифрами — например 177 — в некоторых случаях поставлены буковки. И сам приказ появился на свет, если верить книге, не после докладных, а до них. Даже это не смогла сделать как надо старший делопроизводитель Читашвили: проверить, как справляется с новыми обязанностями совместитель-бухгалтер.
На суде прозвучало, что Е.Валайне не член профсоюза. Так нет его в пансионате. И к этому приложила руку г-жа Читашвили. Она готова была привезти домой Валайне незадолго до увольнения последней пособие в обмен на заявление о выходе из профсоюза.
Концовка этой судебной истории куда как хороша. Елена получит 435 латов за время трехмесячного вынужденного прогула. С восстановлением на работе, поскольку в решении судьи не было слова «немедленно» и потому выходило так, что в лучшем случае Лена сможет приступить к работе не ранее 30 ноября (дата, когда кончается срок обжалования решения). Как дожить до того дня? Динабург сегодня позвонил директору пансионата Валентину Плонису и спросил, будет ли он писать апелляцию. Ответ был — нет. На вопрос, может ли г-н директор восстановить Елену на работе в ближайшие дни, услышали утвердительное «да». Директор обещал, что удовлетворит просьбу, если она будет. Такой документ был написан в редакции. Назавтра, 30 октября, Елена вернулась на свой пост. Приступила к дневным и ночным дежурствам.

И теперь подумывает о взыскании изрядной суммы за моральный ущерб с тех, кто портил ей кровь. Времени для раздумий у Елены предостаточно — срок давности 10 лет.

Знала ли об этом безобразном случае и других не менее ужасных куратор пансионата  Хелена Солдатенок, управляющая делами думы? На вопрос Динабурга сегодня Хелена Клементьевна ответила утвердительно.